Искупление

Сквозь затемненные окна отцовского автомобиля яркая весенняя зелень казалась пыльно-зеленой – такая к середине июня украсит весь Лондон. Глубокое синее небо, солнце, свежий ветерок после недели промозглых дождей – отличный день для прогулок с девчонками, на радостях надевших короткие юбки и жаждущих приключений на оголившиеся части тела. Мария, София, Вивиан, Кэти… в телефонной книжке порядка десятка имен. Артур получил не по одному сообщению от каждой с предложением прогуляться. В кино, парк, кафе, кто-то позвал даже в цирк – и Артур бы с радостью согласился увидеться с ними, потратить на развлечения небольшое состояние, вызвав при этом гнев отца, и задержаться с парочкой девчонок до самого утра у них дома. – В двадцать лет я работал на местном заводе и знал цену каждому пенни, который вынужден был потратить. Артур вздрогнул от тихого голоса отца и отвлекся от созерцания скамеечек и дорожек парка Виктория, мимо которого несся автомобиль. Утер был родом из Хэкни, о чем любил распространяться в каждом интервью, подчеркивая, что сам пробил себе дорогу наверх, полагаясь только на собственные силы и голову. Пару раз он приводил статистику и результаты социологических исследований, сводящихся к одной мысли: политикам, вышедшим из народа, которые успели хлебнуть забот обычной жизни, избиратели доверяют больше. Разумный довод, и Артур обязательно бы с ним согласился, если бы точно не знал, что Утер в погоне за высокими постами в правительстве давно забыл свое прошлое и научился мыслить как истинный политик, меряя благополучие в фунтах, а счастье – в удачных законопроектах и своей подписи под ними. – У меня нет такой необходимости, – ответил Артур. – Ты сам устроил меня в элитный колледж, а до этого нанимал дорогих учителей. Но я могу все бросить и пойти работать на завод. Директором. – Развалишь предприятие, – развернувшись к сыну, Утер положил ногу на ногу. – Твой путь будет легче, чем мой, но я рад, что ты решил идти по моим стопам. Политические игры – это особый вид искусства, в котором тоже нужны учителя. – Тебе просто приятно, – улыбнулся Артур, – признай. Я мог бы создать свой бизнес с ребятами, стать актером или музыкантом, спортсменом, юристом, но выбрал твою «сторону». – Тогда вспомни, что это действительно твой выбор, и перестань вздыхать по своим девочкам. Пора заканчивать этот разгульный образ жизни, сын. – Как скажешь, – Артур демонстративно захлопнул крышку телефона и убрал его в карман. Девчонки для него находились на одном уровне развлечений с клубами или боксерской грушей в подвале особняка – приятное, полезное времяпрепровождение, без которого вполне можно обойтись. – Вот это разумный подход, – Утер слегка удивился такому безоговорочному повиновению, приподняв бровь. – Твоя задача на сегодня – наблюдать. Будут журналисты с канала ВВС, из Дэйли Мейл и нескольких газет поменьше. Стой рядом со мной, улыбайся на камеры, на вопросы отвечай общими фразами, от интервью вежливо отказывайся. Иначе потом напишут, что младший Пендрагон приехал поработать лицом на камеру, а не сопереживать бедным деткам, – Утер саркастически усмехнулся. – Потом мне нужно будет переговорить с руководством приюта, тебе присутствовать не обязательно. Прогуляйся, посмотри на приют изнутри. Хорошо, если тебя сфотографируют с каким-нибудь приютским малышом. Будь искренним с ними, ты у меня вроде хорошо ладишь с детьми. – Мне было бы интереснее послушать твой разговор с руководством, – осторожно предложил Артур. – Сначала закончи учебу. Аккуратные домишки и приятная глазу опрятность центра Хэкни за окном сменилась серыми одинаковыми коробками с изрисованными граффити стенами и унылыми почками балконов по бокам – социальным жильем, которое выделялось только самым бедным. Что за приют выбрал Утер для своей благотворительной акции? Сам он хоть и работал на заводе, но никогда не бедствовал и жил с родителями в благополучной части района и, по рассказам бабушки, мечтал стать художником, как его дядя и отец. Работать он пошел из чувства противоречия и чтобы доказать что-то себе и окружающим. Что – не мог вспомнить ни сам Утер, ни бабушка Артура. Артур вгляделся в лица подростков, гоняющих по улице пустую банку из-под пива, не обращающих внимания на прохожих с детьми, сплевывающих себе под ноги, на тротуар. Обычные ребята – переодеть, отмыть, причесать, и они станут похожими на его знакомых по колледжу и средней школе. Но если с друзьями Артур охотно бы выпил в баре и прошелся по ночным улицам, то с этими он даже рядом не встанет, не говоря уж о чем-то большем. В приюте, наверное, контингент будет еще хуже. Нужно было захватить с собой старые шмотки – вполне сошло бы за щедрую благотворительность. Все равно этот отцовский проект – показушность, не имеющая ничего общего с реальной помощью. Приют оказался трехэтажным зданием начала двадцатого века с таким же серым фасадом, как и все вокруг, и полуразрушенными амбарами на территории. Когда-то в них хранили запасы продуктов или, может, держали скот, или запирали провинившихся детей, но теперь денег не было даже на снос этого убожества. Хотя стараниями десятка старших подростков можно было растащить по камушкам не только амбары, но и само здание приюта. Перед главным входом, брезгливо морщась, столпились дамы-журналистки, а чуть поодаль, безжалостно воткнув штативы прямо в грязь, настраивали камеры операторы. Худая, изможденного вида женщина в дешевом деловом костюме, таком же сером, как и все вокруг, пыталась незаметно вытереть о собственную юбку вспотевшие ладони. С десяток детей разного возраста, одетые в одинаковые белые рубашки, толпились у входа, выстроенные в три шеренги – по возрасту и росту. Мальчики и девочки с интересом уставились на шикарный черный лимузин и, перешептываясь, толкали друг друга локтями. Артур вылез из машины, с трудом найдя сухое место на дорожке, чтобы поставить ногу, и приветливо улыбнулся сразу всем. Махнул рукой журналистам, поздоровался с директрисой, коротко кивнул детям. Улыбки – благодарные, застенчивые, наглые, насмешливые, дерзкие – посыпались на него в ответ, будто кто-то повернул вентиль искренности. В своем окружении Артур искупался бы в фальши и притворстве, здесь же никто не стремился скрыть свои настоящие эмоции. Поймав взгляд чьих-то лукавых синих глаз и мимолетную заинтересованную улыбку, Артур усмехнулся, подмигнул черноволосому мальчишке и поспешил за отцом войти в здание приюта. Ему предстоял трудный день – скучать всегда нелегко, но ради будущей карьеры и помощи отца стоит постараться. Интервью прошли быстро. Артур напоминал себе китайского болванчика – согласно кивал, вежливо улыбался – и отчаянно старался не зевнуть. – И последний вопрос, – миловидная блондинка направила свой микрофон, словно смертельное оружие. – Артур Пендрагон, вас знают, как сына одного из самых известных политиков Великобритании, и теперь вы сопровождаете отца в реализации его социальных проектов. Значит ли это, что вскоре вы тоже взойдете на политическую арену и составите конкуренцию Утеру Пендрагону? Артур поморщился, стараясь замаскировать раздражение под задумчивость, но ответить не успел. Утер в коротких сухих фразах рассказал, как гордится сыном и надеется, что тот станет достойным его преемником. Артур незаметно отступил на шаг, потом еще, и еще… развернулся и пошел прочь от вспышек камер и отцовского самодовольства. Это было лучшее решение за серое, унылое утро. Несмотря на внешнюю простоту, внутри здание приюта представляло собой сложное переплетение узких коридоров с редкими широкими окнами, немного обшарпанными, но в целом аккуратными стенами с детскими рисунками, развешанными по тематическим группам, и незапертыми дверями, откуда выглядывали любопытные маленькие лица. Артур спросил, где можно найти выход, и худые, с короткими обгрызенными ногтями на пальцах ручки ткнули в один из коридоров, заканчивающийся тяжелой железной дверью. Артур вышел на задний двор, покружил вокруг площадки с горками и качелями для самых маленьких, нашел выход в переулок и остановился. Группа подростков – явно приютских, судя по одинаковым белым рубашкам, – обступила что-то около мусорных баков. – Не подведи меня, – сказал высокий мощный парень в спортивной куртке. В ответ раздалось едва слышное бормотание. – А мне плевать. Твоей мамочке понравится залечивать сломанные ребра, руки, ноги… – парень хохотнул и сделал шаг вперед. – Не бойся, тебе понравится. – … не могу… заплатить... деньги… – Артур напряг слух, но смог разобрать только отдельные слова, сказанные высоким хрипловатым голосом. – Захочешь – найдешь. С твоим смазливым личиком это несложно. А теперь улыбнись, моя радость, и не серди дядю Валли. Бугай порылся в кармане штанов и достал небольшой предмет, блеснувший серебром на солнце. Артур дернулся вперед, подозревая, что сейчас может случиться. Тонкий голосок, бледная рука с длинными пальцами, в которую парень вложил серебристый предмет, похожий на презерватив, грязные намеки – все говорило о том, что банда отморозков зажала в углу какую-то девчонку и собирается надругаться над ней, для смеха получив на это разрешение. – Эй! – Артур едва сдерживал себя, чтобы не перейти на бег. – Отпустите ее! – У тебя проблемы? – бугай развернулся и оценивающе прищурился, расплывшись в мерзкой улыбке. – Ты вообще кто? – Не важно! – выкрикнула девчонка из-за спины. Наверное, от волнения ее голос теперь звучал ниже. – Действительно, – согласился Артур. – Считай, я тот, кто набьет морду тебе и твоим дружкам. «Дядя Валли» напал без предупреждения. Дернулся вперед, выбросив вперед кулак и целясь Артуру в челюсть – типично для уличной шпаны. Артур легко увернулся, перехватил его руку и заломил за спину. Тот взвыл от боли и задергался, нелепо вертя задницей и пытаясь достать Артура ногами. Не выйдет. Тринадцать лет занятий боевыми искусствами у лучших преподавателей Лондона – Артур был прилежным учеником и с удовольствием ходил на каждую тренировку. Он быстрым движением подсек под ноги еще двоих, пытавшихся подкрасться из-за спины, покрепче перехватил руку Валли и широко улыбнулся. – Ну, я открыт для ваших предложений. Подростки переглянулись, боязливо покосились на своего главаря и остались стоять на месте. – Сука… – зашипел Валли. – Увижу еще раз в моем районе… –… и устроишься на отдых в местную больницу. Не люблю повторять дважды. И девчонку оставьте в покое. – Девчонку? – Валли хохотнул и сплюнул на землю. – Забирай свою шлюху и вставляй ей, куда хочешь, только не жалуйся, если дырок не досчитаешься. Артур отпустил его, проводил взглядом спешащих ретироваться подростков и только потом обернулся к мусорным бакам, где… вжавшись спиной в ржавый контейнер, стоял нескладный худой мальчишка и смотрел на него большущими синими глазами. Артур мгновенно узнал этот взгляд – именно его он перехватил в кучке отличников при входе в приют. Дерзкий, вызывающий, но теперь еще с долей настороженности и страха. – Ты придурок! – хрипло заявил мальчишка. У него ломался голос, именно поэтому Артур, мало что расслышав из его ответов, решил, что Валли развлекается с девчонкой. – Они теперь от меня не отстанут. – Я сказал… – Сказал, идиот! Ты уедешь на своей блестящей дорогой тачке вместе с папочкой, а я останусь тут жить. Они вечером подкараулят меня у туалетов, и… хорошо, если только окунут головой в унитаз. – Хорошо? Скажешь им, что позвонишь мне, я оставлю номер телефона. – Умница! Смотри, – он достал из кармана кусок хлеба и приложил к уху на манер мобильного телефона. – Эй, богатая ослиная задница, меня только что избили, и я с трудом дополз до своей кровати. Приди и скажи им, что так делать нехорошо. – Этому Валли что-то было нужно от тебя, – Артур пропустил мимо ушей все кривляния мальчишки. – Что? – Ничего… – слишком быстро ответил тот. – И я уж было подумал, что он пытается изнасиловать девчонку… тебя, как выяснилось. – Ты извращенец что ли? Решил отбить меня себе? – А ты действительно шлюха? – Нет! – мальчишка рассмеялся и спрятал за спину руку с предметом, который дал ему Валли. – Просто в отличие от них, у меня есть мать. – Но ты из приюта. Я видел тебя на крыльце. – Ого, у тебя фотографическая память? – издевательски протянул мальчишка. – Что-то вроде того. На самом деле Артуру обычно и дела не было до большей части населения Земли. И память у него хоть и тренированная, но не сказать, чтобы выдающаяся. Это у мальчика глаза, подобных которым Артуру еще видеть не доводилось – глубокого синего цвета с вкраплением серого, большие, за пушистыми черными ресницами. И взгляд бесстрашный, со смешинками и вызовом, который если и не проник в сердце, то свой отпечаток в душе точно оставил. – У меня мама работает в приюте, и нам позволили жить здесь, а мне – еще и учиться. Об этом, конечно, все знают. Говорят, я особенный, меня сторонятся и стараются не связываться. Завидуют, наверное. Только мне от этого не легче, – мальчишка вздохнул и сполз по стенке контейнера вниз, пачкая белую рубашку ржавчиной и прочей грязью. – Не понимаю, зачем я рассказываю тебе все это. – Потому что я тебя спас… ммм… как там тебя? – Мерлин. – Мерлин, – повторил Артур и подошел ближе. – Так что тебе дал «дядя Валли»? Мерлин сжал кулак, инстинктивно завел руку за спину, но Артур не стал медлить. Он хотел получить ответы – Мерлин не желал давать их. Нехорошо, конечно, но физическая сила и ловкость часто оказываются решающими в споре. Артур перехватил его руку, заставил вытянуть перед собой и разжать пальцы. На узкой ладони лежал блистер с единственной таблеткой. Вряд ли это аспирин или средство от кашля. Достаточно вспомнить, как отпирался Мерлин, мямлил что-то про оплату и деньги, а Валли уверял, что ему понравится. Конечно, понравится. На первый раз, на первое время, пока не наступит жесткий отходняк и ломка. Артур однажды попробовал экстази. И следующее утро провел в обнимку с унитазом – заработал похмелье жестче алкогольного и ломоту во всем теле. – Это от кашля… – попытался выкрутиться Мерлин. – И от геморроя в заднице, – фыркнул Артур и, подойдя к Мерлину вплотную, взял за подбородок и заставил посмотреть в глаза. – Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? – Ни во что не ввязываюсь, это не мое! Я не наркоман. Возможно, говорит правду. Зрачки нормальные, кожа хоть и бледная, но вполне здоровая на вид, если не считать пару прыщей на лбу, с координацией движений беда, но, похоже, врожденная, с речью тоже все в порядке. – Допустим, я тебе верю. Но это, – Артур забрал у Мерлина блистер, бросил на землю и растоптал каблуком ботинка, – точно не таблетка от кашля. – Нет, – тихо ответил Мерлин. – Валли этого от тебя хотел? Чтобы ты начал принимать наркотики. – Да. Это его способ посадить на крючок. Отказы не принимаются. Мерлин отвел взгляд, Артур отпустил его. Он ничего не знал о жизни в бедных кварталах Хэкни, о приютских детях и законах в их маленьком жестоком мире. По-настоящему у этих детей не было ничего, кроме них самих. С малых лет они, вместо того, чтобы жить, окруженные любовью родителей, выживают среди сверстников, не имеют ничего своего и вынуждены довольствоваться симпатиями нянечек и воспитателей. Их слишком много, чтобы их любили по-настоящему, и они знают об этом. Поэтому таких, как Валли – большинство. Но Мерлин… Мерлин, как показалось Артуру, особенный. Олицетворение того, чего так не хватает каждому приютскому ребенку – не денег, дорогих игрушек или вкусной домашней пищи – матери. Артур понимал их, как никто другой. Его мать умерла при родах, и он отдал бы все свое богатство, чтобы хотя бы помнить ее. – Ты уже принимал наркотики? – спросил Артур. Он так и не отодвинулся от Мерлина, и сейчас стоял очень близко. Он почувствует ложь, даже несмотря на вдруг сошедшее с ума, беснующееся в груди сердце. Черт знает что такое! Может, запоздалый выброс адреналина в кровь? Скорее всего. – Нет, – Мерлин изучал свои ботинки, Артур рассматривал его полыхающие красным уши, не скрытые даже отросшими темными лохмами. – Хороший мальчик. Идем. – Куда? – Я отведу тебя обратно в приют, – Артур крепко схватил Мерлина за запястье. – Не уверен, что ты сможешь дойти до него без приключений. – И сдашь матери? И директрисе? Артур чувствовал, как быстро и сильно бьется венка под его большим пальцем – Мерлин испугался огласки гораздо больше, чем побоев и угроз. Так ведут себя дети, понятия не имеющие об ответственности и настоящих опасностях и совершенно не думающие о будущем. – Понадобится – сдам. – Эй! – Мерлин попытался вырваться. – Ты меня выслушал и все такое, я даже спасибо тебе скажу, но теперь вали к своим золотым унитазам! Оставь меня в покое. – И не мечтай. Мерлин упирался, цеплялся за контейнеры и стены, выворачивался из захвата и крутился, как непоседливый, нашкодивший котенок. Артур резко притянул его ближе и прижал к себе, обняв за плечи. Идти стало неудобно, но худое тело под пальцами успокоилось, обмякло и больше не пыталось вырваться. Мерлин затих. Словно обдумывал очередной отвлекающий маневр. – Вот так, – прошептал Артур ему в ухо. – Будешь дергаться, позову журналистов, и завтра твоя фотография появится в газетах. – С тобой в обнимку – это грязный пиар. У нас никто не читает ваши газеты. – Думаю, этот номер прочитают, я разошлю каждому по бесплатному экземпляру. И что тогда с тобой будет? – Артур сильнее прижал Мерлина к себе. На самом деле если кто-то из журналистов застанет его сейчас в таких фривольных отношениях с мальчишкой из приюта, то проблем потом не оберешься. И уж точно в печать такую фотографию допускать нельзя – несмотря на всю невинность ситуации, обязательно найдутся те, кто обвинит Артура в совращении малолетних и загубит его карьеру на корню. Отец не простит ему глупости. Мерлин шумно вздохнул и дернулся в слабой попытке вырваться. – Ты же защищал меня от них… – жалобно прошептал он. – А теперь угрожаешь. Или ты… действительно, как они сказали… хочешь меня… Куда мы идем?! Приют с другой стороны! Отпусти! Мерлин в панике забился, размахивая руками и тыча острыми локтями Артуру под ребра. Точно останутся синяки. Если мальчишка так дрался и с ребятами Валли, то неудивительно, что не смог добиться ни уважения, ни того, чтобы его просто оставили в покое. – Мерлин, эй! – Артур перехватил его руки, прижал к бокам и легонько встряхнул. – Не глупи, ничего я тебе не сделаю. Слышишь? Все в порядке. Мы идем в приют, уже почти пришли, просто я не хотел вновь лезть через океаны грязи на вашем заднем дворе. Мерлин замер, потом огляделся и заметил знакомую серую стену, высвободился из рук Артура и демонстративно пошел сам. От недавней истерики не осталось и следа. – Можешь сдать директрисе, – бросил он через плечо, ухмыляясь. – Плевать. Но тогда я покажу им отличные синяки на своих руках, очень точно совпадающие с твоими пальцами. Мне поверят. Я примерный мальчик и гордость приюта, мне всегда верят. Артур остался стоять на месте, провожая Мерлина взглядом до самой приютской двери. Ушлый малый, умелый, опытный лгун, манипулятор. И почему ему показалось, что Мерлин нуждался в его помощи? Их знакомство началось с ошибки, ошибкой и оказалось. Вполне возможно, что и матери никакой нет – Мерлин наврал, чтобы вызвать сочувствие и жалость. «Не такой, как все»… беспроигрышная комбинация. Артур фыркнул. А мальчишка далеко пойдет. На душе было паршиво, наверное, от того, что его оказалось так легко провести… Артур вернулся к отцу и через полчаса уехал из приюта святого Франциска без всякого желания возвращаться.