Вы ведь не будете против, если я позавтракаю прямо здесь?

— Можете располагаться. Я сейчас разожгу камин, погреетесь хоть немного, кто вообще в такой мороз и метель ходит в лес? Вас за подснежниками что ли послали?       Хозяин дома, кажется, вообще был тем ещё любителем поворчать. Продолжая что-то лапотать себе под нос, он действительно разжёг камин и достал плед, движением приглашая полузанесенного снегом, но уже немного оттаявшего путника в кресло напротив. Лесник впервые был в этих местах, а потому, естественно, потерялся. Особенно в воющую метель. Крупный дом с несколькими мерцающими окнами возник перед взором абсолютно неожиданно, как из-под земли, а потом также неожиданно появился и, судя по всему, недовольный жилец этого дома. Хотя, недовольство и ворчание можно было потерпеть, не замерзать же на улице.       Спустя несколько минут человек вернулся в комнату, протягивая путнику свежесваренный чай и устраиваясь в кресле напротив. Свет камина наконец-то осветил чужую фигуру: невысокий, уже в ночной сорочке, с длинным полосатым шарфом, ярко-рыжими волосами, застывше-хмурым лицом, но внимательными и пытливыми глазами, которые, кажется, видели все-все-все, любую деталь и движение, так уж внимательно они сейчас рассматривали полуночного гостя. Имя жильца лесник спрашивал ранее, но сейчас уже забыл, спрашивать снова было немного неприлично, а потому он решил просто помолчать, пока не обратятся с вопросом. В трескучей полутьме звучало только повторяющееся «спасибо» за камин, чай, плед, да и за приют тоже.       ***       Угольки догорали. Становилось все темнее. Решая не оставлять в темноте ни себя, ни гостя, жилец зажёг свечу на столе, после замечая, что гость-то уснул. Причин будить его не было, а потому вскоре на лесника аккуратно опустился второй плед вместе с тихим ворчанием. Подхватив свой небольшой огонек, рыжее существо направилось куда-то вглубь дома, наверняка в спальную комнату, чтобы тоже передохнуть. — Его ты мне тоже отдашь, не так ли? — Чего?.. — рыжик вздрогнул. — Чего-чего. Того. Не просто так ведь я привел его к тебе, мой милый друг.       Замерев, хозяин дома сначала внимательно огляделся по сторонам, пытаясь понять, откуда идет низкий голос. Трупный голос, он бы сказал. От него исходила какая-то неясная угроза, что была максимально неприятна слуху и всем другим чувствам тоже. — Вернись в себя, мой дорогой маленький безобидный Жилец. В свои темные мысли, черные размышления, глубокие каналы сознания, где ты опять потеряешься, как умудряешься теряться на единственной тропинке, которая огибает твой дом по кругу, которая даже не уходит в лес. У тебя должны быть совсем другие гости, не находишь?       Находит.       Ледяной волной оказалось очередное пробуждение. Конечно, это был сон, а окно в зале опять распахнулось, как не пытайся его закрыть. Было просто тихо и пусто. Ни звука, ни движения, ни шороха, ни вспышки, ничего. Смотря в пол, Жилец молча дышал, внимательно слушая этот звук и пытаясь понять, где он вообще находится-то сейчас. Перед глазами всплыл длинный стол в главной комнате, потом несколько свечек, потом также неспеша появились, как из облака гнили, стулья, шкафы и другая мебель.       Но все это было не то. Всё было не то.       А что должно быть тем знала, может быть… Та тень за окном? По ночам туда всегда было страшно смотреть, хоть со светом, хоть без света — со светом нападением казался любой шорох и любое копошение, а без света глаза слишком быстро привыкали к темноте и каждый раз высматривали среди закрученных веток что-то достаточно неприятное и зрению, и сознанию. Поэтому он и старался туда не смотреть. Поэтому закрывать распахнутое окно смысла не было, и намного лучше было бы просто уйти куда-то. Да-да, встать, задвинуть стул, чуть поклониться, не кинуть взгляд на окно, черт, опять не вышло, взять свечу, выйти из комнаты, выключить за собой свет и закрыть дверь, которая всегда захлопывалась сама, намереваясь намертво прищемить пальцы каждый раз. Куда потом?       Интересный вопрос.       Помнить бы на него ответ…       Привычка медленно ходить и шаркать ногами появилась после нескольких падений во внезапные лестничные проемы. Поэтому передвижения единственного вроде-живого-обитателя дома всегда слышали другие не-совсем-живые-его-обитатели. Жилец прекрасно это знал, сначала даже старался прятаться, но в один момент как-то слишком неожиданно понял, что смысла в этом никакого нет.       Зачем пытаться уйти, если тебя хотят видеть в твоем одиночестве?       Правда, так было только ночью. Утром и днем к нему никто никогда не приходил. Вроде бы рыжик и говорил постоянно себе или кому-то еще, как он ждет-не дождется лучей солнца, далеко в тех самых «черных размышлениях и глубоких каналах сознания» росла мысль, что свет только мешает. В темноте приходящих было видно. Большее вряд ли понадобилось бы когда-нибудь. Жилец, естественно, этого не помнил, но несколько раз он просто сидел на лестнице в кромешной темноте с единственной свечкой и наблюдал за чужими путями и дорогами мимо себя из стороны в сторону. Боже, и правда, что с человеком делает одиночество.