Я нашел в тебе себя

Дюпен-Чен полусидела на железной калитке, ведущей в парк, откуда несколько минут назад она прибежала после странной битвы. Много противоречивых чувств метались в ней от одной крайности в другую. Ошибка на ошибке, проблема на проблеме, а самое главное — уже ничего нельзя исправить. А если и можно, то она не станет этого делать по одной банальной причине — она просто устала. Маринетт нервно зачесала прядь волос за ухо. Приходилось устаканивать внутри себя бурю чувств, лавину, которую она не могла выплеснуть наружу. — Маринетт, с тобой все хорошо? — Лука остановился возле девушки и обеспокоенно смотрел на нее, уже издалека почувствовав что-то неладное. Не получив никакого ответа, он слез с велосипеда и поравнялся с ней, ожидая, что вот-вот получит хоть какую-нибудь ответную реакцию. На его лице растянулась добродушная милая улыбка, очень похожая на сестринскую. — Да, все отлично, — Мари натянуто улыбнулась, но потом закрыла лицо руками, пряча горячие слезы, которые на протяжении многих дней копились в ней. — Вообще-то нет. Все очень плохо. Я так устала, Лука. От всех этих обязанностей, от всех притворств! И от того, что я никогда не смогу быть самой собой. Я так не хочу этого! Парень с сочувствием приобнял ее за плечо, не перебивая слушал и думал, чем же утешить Маринетт — девушку, которую он безответно любит? Луке больно было смотреть на ее слезы. Особенно, если они были из-за Адриана. Ох этот Адриан Агрест… В таком случае он был просто бессилен, как ни старайся. Как же ему хотелось поцеловать эту беззащитную милую девчонку, обнять и не отпускать, ждать ее после уроков, держать за руку, быть причиной ее смеха и никогда — слез, но Лука прекрасно понимал, что насильно мил не будешь. И от этого было еще больнее. Чувства, которые дарили ему радость, бабочек в животе, в то же время ранили сильнее всяких слов, ссор с мамой и прочего. Никакая боль не сравнится с этой, как и никакое другое чувство не принесет столько счастья. — Ничего, Маринетт. Можешь рассказать мне все, если хочешь, — он отпустил велосипед, чтобы прижать к себе подругу, — рядом со мной ты можешь быть собой, и я не осужу тебя. — Спасибо, — девушка зажмурилась и уткнулась носом ему в толстовку, от которой приятно пахло одеколоном. Этот волшебный запах заполнил все уголки ее души. Может быть, для Куффена это мало что значило, всего лишь слова, всего лишь утешение, но для Маринетт… Она же Леди Баг — герой и защитник Парижа. Горожане видят в ней надежду и веру. Все, включая Адриана, считают ее примером для подражания и сильной личностью, но, как ни крути, она всего лишь подросток, который не хочет осуждения. Подросток, который запутался в собственной лжи, проблемах и ответственности, которая свалилась на плечи из ниоткуда. Маринетт горда быть супергероиней, но, как известно, чем больше возможностей, тем больше пришедшая с ними ответственность. Все требуют от нее слишком многого и даже больше. А что поделать, когда ты безответно влюбленная обычная шестнадцатилетняя девчонка, которой приходится засовывать свои чувства глубоко в багажник, чтобы не страдали твои же друзья? Ты же героиня… Ответственная всегда — с маской или без. — Не стоило этого говорить, я погорячилась. Лука, ты… хороший друг, — Мари стыдливо утерла глаза рукавом. — Господи, я так ненавижу эту фразу и сама же говорю ее, — она горько усмехнулась. — Прости, прости меня, пожалуйста. Она даже не может дать Луке шанс именно потому, что постоянно врет. Маринетт не простит себе, если потеряет такого важного в своей жизни человека. Это будет худшая из всех ее потерь. И никакая «чудесная Леди Баг» не поможет. — За что? — Лука по-доброму улыбнулся. — За то, что не могу разделить твои чувства. По крайней мере сейчас. Мне просто… просто нужно немного времени справиться со всем… Его лицо вдруг стало серьезным не по годам. С одной стороны он и так это знал с самого начала, с другой — легче от этого не становилось. Все равно что-то неприятно екнуло между сердцем и легкими, но в то же время он смог почувствовать сладость облегчения, что с ним честны. — Это нормально, — парень потрепал Маринетт по растрепанным волосам, — ведь смысл любви заключается не во взаимности, а в желании видеть дорогого тебе человека счастливым рядом с собой или нет. Поэтому больше не плачь. Хорошо? Девушка медленно кивнула и задумалась. Ведь так и есть. Но почему от чужого счастья ровно столько же боли, сколько и радости? Почему, вместо того, чтобы развернуться и уйти, так отчаянно пытаешься все изменить, даже зная, что все, надежды нет? Почему так отчаянно ненавидишь всех вокруг, но не можешь разлюбить всего-навсего одного человека? Почему не можешь ответить взаимностью человеку, который готов весь мир к твоим ногам бросить? Почему так невыносимо смотреть на то, как твоего человека обнимают чужие руки, целуют чужие губы, они же шепчут слова любви… Почему же? ㅤ