***
Неделя обещает быть интересной. Ну или как минимум необычной. Сначала вчерашний утренний визит Элли, теперь новая беда — Дейзи. Она зачем-то читает Библию, даже взяла сегодня с собой в школу. Уж не читать ли проповеди одноклассникам часом… Надо рассуждать логически. Вряд ли это одноклассник — кто в таком возрасте будет рассказывать друзьям что-то про религию? Его засмеют, и он будет самым скучным гостем на любой вечеринке. Могла ли она сама взять Библию где-нибудь в библиотеке? Вполне. Но откуда ей в голову пришла такая идея? Кто её вдруг надоумил?.. А может всё намного проще — она случайно встретилась с Полом, тот на абсолютном автоматизме толкнул ей какую-нибудь речь про всепрощающего бога, а она, будучи в тяжёлой жизненной ситуации, вдохновилась и пошла изучать матчасть… Харди становится не по себе от мысли о том, что тяжёлую жизненную ситуацию он создал для своей дочери самостоятельно. Это было трудно и неприятно признавать, но именно Харди был виновником её беспокойства, и в конечном итоге не только её, но и Элли. Да, Элли… она вроде как теперь переезжает к нему. Нет, нет, в смысле, всего на пару недель, ну максимум на месяц. Не переезжает, а… остаётся на время, чтобы помочь. Да, так будет правильнее. Именно в такой формулировке. Ладно уж, об этом он подумает как-нибудь потом.***
Слава всем богам, что сегодня рабочий день заканчивается вовремя, без переработок. Миллер привыкла отдавать себя работе полностью, но сейчас у неё совершенно нет сил на то, чтобы соблюдать старые привычки. Да уж, Люси не обрадуется, что теперь ей каждый день придётся под видом воспитательной беседы ругаться с Томом, чтобы тот наконец-то выключил компьютер и шёл спать. Этот день для Миллер пролетает совсем незаметно. И на этот раз не как обычно, из-за рутинной работы с бумагами до позднего вечера или долгого поиска нужных файлов — нет. На этот раз дело в том, что она весь день думала, как Том вёл себя с утра. Ей показалось, что он вообще последнее время какой-то печальный и неразговорчивый. Ещё эта фраза про отца… Нет, Элли, прекрати, он не это имел ввиду. Всё-таки, он ещё ребёнок, хоть и старше Фреда. Но эти слова её сына всё равно впечатываются в память надолго. И неизбежно приводят к мыслям о Джо. Конечно, она всё еще вспоминает о нём иногда. Вспоминает вынужденно, каждый раз обжигаясь — когда ставит две кружки и наливает коллеге по работе чай, так же, как делала это дома для Джо. Или когда надевает на работу блузку, которую он считал красивой. Может, ей вообще не стоит её больше надевать… Возможно, однажды она её сожжёт. Все эти воспоминания невольные, больные, и до жути въевшиеся в сознание, как надоедливая муха, от которой хочется отмахнуться. Правда, здесь не поможет ни одна мухобойка. Чёртов Джо, чёртов суд. Элли остаётся только надеяться, что этот кошмар как можно быстрее закончится. И заставить Харди не высовываться из дома лишний раз, да и самой не попадаться никому на глаза. Их не должны видеть вместе, чтобы ни у кого не было даже косвенных доказательств в пользу невиновности Джо и судебной теории о том, что они с Харди завели роман, чтобы подставить Джо. Элли не по себе от мысли о том, что Джо могут оправдать. И хотя она понимает, что многим рискует, решая остаться на время у Харди, её желание помочь Алеку и Дейзи оказывается намного сильнее желания наказать Джо. Хоть она и надеется на то, что ей удастся и то, и другое. В голове заедает одна надоедливая пластинка: «каждый может оказаться подонком». Элли чуть не произносит про себя «и Алек тоже», но успевает парировать свою же мысль — если Алек Харди и бывает неприятным человеком, то всегда честно и открыто. Он никогда не скрывает свою неприязнь к кому и к чему либо, никогда не ускользает незаметно от темы, никогда не притворяется кем-то другим. Да он даже не стесняется того, что его назвали «худшим копом в Британии», чёрт возьми! Да, переживает, конечно, внутри себя, но никогда не врёт и не увиливает. Даже будучи полным социопатом, а эмоционально представляющим из себя чёрствый сухарь, он никогда не будет способен причинить боль близкому человеку, уж тем более намеренно. В сердце что-то щемит от этих мыслей, и Элли решает, что причина тут в том, что она только что вспоминала Джо. Когда переживаешь горе, тяжело бывает отличить одно чувство от другого — всё смешивается в непонятный тяжёлый ком в груди и растворяется только после тысячи тяжёлых вздохов. Вернувшись из своих размышлений обратно на землю, Элли решает, что пора бы уже собираться домой. Точнее, домой к Харди. И заскочить по дороге в Tesco.***
— О, Миллер, здорово, что ты сегодня пораньше, — Элли сразу же напрягается от его необычной реакции. Алек Харди не ведёт себя так. Никогда. — Ты сказал… Здорово… что я пришла пораньше? — с опаской повторяет его слова Миллер, — Ты тут не перегрелся?.. — Что это, продукты? Ты что-то купила? — бегло спрашивает Харди, не обращая внимания на её вопрос. Затем спешно наклоняется к ней и одной рукой ловко выхватывает пакет из рук бедной Элли, относит его на кухню и ставит на стол, а затем возвращается в коридор к ней. — С чего вдруг такое гостеприимство? — Ну, ты вроде как… согласилась мне помочь, так что я тебе многим обязан, — от Элли не ускользает тот факт, что Алек стоит, как будто слегка уперев левую руку в бок, а другой нервно постукивает о стену, бегло осматривая пришедшую с ног до головы. Больше всего напрягает то, с каким серьёзным взглядом он это делает, как будто собирается отругать её за проступок. Или ему не терпится что-то рассказать?.. — Ну да, я… на всякий случай купила всего. Я всё-таки временно у тебя останусь, решила, что будет правильно, если я сама куплю себе еды. И с готовкой помогу. — С готовкой? — обескураженно произносит мужчина, перестав стучать пальцами об угол стены и уставившись на собеседницу. — Ну да, а в чём дело? Тебе с рукой это явно будет неудобно, а Дейзи и так устаёт в школе. На неё многое навалилось. — Миллер произносит это с явным сочувствием, и Алеку сразу становится отчётливо ясно, что она переживает похожие чувства. Отсюда и неутомимое желание помочь им обоим. Элли медленно снимает куртку, всё ещё с недоверием поглядывая на Харди. Наконец, тот не сдерживается и выдаёт: — Миллер, у меня серьёзная проблема. — Что? Какая? — вздрагивает Миллер, схватившись за сердце; такими темпами скоро и ей понадобится кардиостимулятор. — Я подозреваю, Дейзи с кем-то встречается. Пару секунд они напряженно смотрят друг на друга, но вдруг Элли делает шумный вдох и заливисто смеётся в ответ на эту фразу. — Что? Почему ты смеёшься?! — всё ещё с абсолютно серьёзным видом спрашивает Харди, наблюдая, как Миллер слегка сползает по стене, прислонившись к ней спиной и держась рукой за голову, не переставая громко смеяться. — Ты бы видел своё лицо, боже мой! — Миллер, я серьёзно. — Алек, ей 16! Не понимаю, почему ты не удивился, что она уже сама ходит в школу и готовит тебе ужин! — удивленно произносит Элли с иронией в голосе. — Это должно было рано или поздно произойти, я знал, но… как? — Тебе объяснить, как это бывает? — улыбается Элли, явно получая удовольствие от того, как подтрунивает над экс-начальником. — Миллер! — возмущается Харди уже чуть громче, слегка покраснев, но быстро переходит на более тихий тон, переходящий в полушёпот, — Она недавно принесла домой Библию! — Эмм… — смущается Элли, пытаясь переварить услышанное, — И как ты думаешь, зачем? — Либо она привлекает чьё-то внимание, изучая чужие интересы, либо вдруг решила резко удариться в религию. Может это из-за меня… Может она в таком отчаянии, — хмурится Харди, уводя взгляд и прерывисто вздыхая. Он всё ещё стоит прямо перед ней, уперевшись одной рукой в бок и активно размышляет. — Так, давай-ка хотя бы сядем в гостинной, я налью чай и спокойно поговорим об этом, пока не вернулась Дейзи. Если тебя это так беспокоит. Харди молча кивает и снова смотрит на Миллер, замерев. В его взгляде проскальзывает благодарность ей за всё, что она делала и продолжает делать всё это время.***
— Я думаю, ей нравится Пол. Может, они даже встречаются, я без понятия. — Пол? — её глаза округляются от такого предположения, — Ему сколько, лет 30?.. Ну, вполне возможно, что она хотела привлечь внимание верующего парня… — Так и знал, вот кто будет это читать в 16 лет? Вот что это за методы такие? — не унимается Харди, обречённо закрывая лицо одной рукой. — Это конечно ужасно, он в два раза старше. Но может… — Ну ничего, если это и правда он, я из него выбью чистосердечное!.. — Не спеши, может это не он. Пол всё-таки пастор, ему не положено так себя вести. Но Дейзи и правда куда спокойней, чем обычные подростки. Я думаю, она могла бы действовать таким путём, желая привлечь внимание… — Ооо, это сейчас она стала такой… в 13 лет мы с её матерью извелись от постоянных скандалов, — вдруг произносит Харди, и воздух приобретает особый железный привкус, а ладони потеют. Элли не знает, как ей реагировать на слова о Тесс. Но в груди что-то предательски ёкает. Наверное, от сочувствия, думает Элли. Не ревнует же она в конце концов. Харди не сразу понимает, отчего в их разговоре возникает пауза. Он медленно переводит взгляд на побелевшую Миллер. Кажется, теперь он понимает. — Прости, что… не буду больше поднимать эту тему. — Да нет, всё нормально. С чего бы чему-то быть не так? — быстро произносит Элли, как какую-то скороговорку. — Ну хорошо… — Харди отворачивает голову в сторону и скрещивает руки на груди. И их диалог снова настигает странная пауза. — Это из-за Тесс? — вдруг прерывает он образовавшуюся тишину, при этом смотря прямо перед собой, и только затем осмеливается вновь посмотреть на Элли, которая сидит, опустив голову и перебирая пальцами. Он замирает и начинает внимательно рассматривать её глаза, неловко смотрящие в пол. Её дрожащие от волнения ресницы, которые также красиво опущены и создают на лице лёгкую тень. У неё такие красивые глаза… — Прости, я не представляю, как мне стоит говорить о ней. И стоит ли вообще… — наконец произносит Элли чуть тише обычного. — Ну, я в аналогичной ситуации с тобой, знаешь ли… — парирует Харди, недолго думая. — Да… хочешь сказать, чтобы избежать неловкости, мне нужно два часа утешать тебя, пока ты вспоминаешь о прошлом и плачешь мне в плечо? Чтобы всё было… честно? — тут же пытается перевести всё в шутку Элли. — Нет. Но если хочешь, то я могу заплакать, — полным серьёзности голосом отвечает Харди, всё же слегка улыбнувшись в конце этой фразы. — Не надо, — подхватывает его забавное настроение Миллер. Они оба теперь улыбаются, а затем как по сигналу отводят друг от друга взгляд и снова молчат. Теперь уже Элли смотрит на него со стороны. Алек сидит чуть нагнувшись вперёд, уже убрав руки с груди и сложив пальцы в замок, облокотившись руками о колени. Его волосы слегка спадают на лицо. Солнечные блики из окна освещают его яркие веснушки и тонкие морщинки у глаз, когда он улыбается. Элли ещё какое-то время смотрит на него так, и видит, как постепенно невесомая улыбка на его лице сменяется волнением. Харди мрачнеет у неё на глазах. — Вспомнил о ней? — Харди только сильнее сжимает руки в замке, услышав её тихий вопрос, и наклоняет голову вперёд, сдаваясь, — Расскажешь? — Понимаешь, она никогда… не воспринимала меня всерьёз, — только сейчас она замечает, как его руки слегка подрагивают, и он пытается унять эту дрожь, сильнее сжимая пальцы, — Я шёл к ней с открытым сердцем, а в ответ получал издёвки свысока. Она сама боролась с этим, с осуждением внутри себя. Но она не смогла. Нам обоим сначала казалось, что между нами действительно искренняя любовь, которой слегка мешает какое-то там осуждение, недопонимание. Оказалось, нет. Между нами лишь глубочайшее недопонимание, которому мешает вырваться на свободу проекция любви. Окололюбви, созданной химией в голове, разве что. Эти розовые очки мешали нам увидеть правду. Мы поженились слишком быстро после нашего знакомства… Как жаль, что я понял это всё слишком поздно, когда её презрение ко мне достигло апогея, и она решила, что со мной можно как угодно. Я ведь всё ей прощал, и измену прощу тоже, а если нет, она наконец избавится от тяжкого груза — так она думала. А ещё Дейзи… Дочь винила меня в том, что я ушёл. Она не знала, какими были отношения у нас с её матерью на самом деле, так что… Спустя один тяжёлый вздох, он добавляет: — Это всё непросто, Элли. Я же не зря так не хотел говорить тебе… — О чём? — Ну, обо всём этом. — Мне жаль, что всё так произошло. Это и правда непросто. Они сидят так в тишине ещё около минуты. — Возвращаясь к разговору о Дейзи… Надо подумать, кто ещё это может быть. Не обязательно же это должен быть Пол. — Да, конечно.***
Чьи-то шумные быстрые шаги доносятся с заднего двора прямо сюда. Дверь неожиданно распахивается и в помещение врывается разъяренный Алек Харди, бесцеремонно шагая прямо навстречу хозяину. — Ну, как поживает преподобный? — бросает он, принимаясь расхаживать по сторонам и осматривать каждый сантиметр вокруг. — Д-добрый день, Харди, — ошарашенно смотрит на него пастор. — Добрый, действительно, очень добрый… В отличие от меня, разве что! — Что случилось? Зачем вы здесь? — неодумевает Пол, — Дейзи рассказывала, что вы в больнице, вам уже лучше? — Ах, Дейзи рассказывала? — почти сорвавшись на крик отвечает Харди, опасно приблизившись к оппоненту. — Мне тоже интересно знать, — доносится у него из-за спины знакомый голос, — Зачем ты здесь? Харди замирает от неожиданности. Затем не спеша поворачивается назад. В дверях стоит Дейзи, держа в руках уже знакомую всем книгу. Алек молниеносно продумывает у себя в голове, как ему лучше всего поступить. Кинув священнику пару слов на прощание и пообещав «разобраться с ним позже», он за несколько больших шагов оказывается рядом с Дейзи, аккуратно берёт её за локоть и молча выводит на улицу. Та не сопротивляясь следует за ним. Отец с дочерью останавливаются в нескольких метрах от ворот городского храма. — Хотел поговорить с тобой, — суровый взгляд Харди держит их обоих в напряжении. — Так говори, я тебя слушаю. Харди в очередной раз тяжело вздыхает, отворачивает голову и смотрит куда-то вверх, будто просит «дать ему сил» на этот диалог. Смирившись с тем, что разговор уже начат, и его неминуемо придётся продолжить, он спрашивает, уперев руки в боки: — Тебе кто-то нравится? Он стоит, не шелохнувшись, всё в той же позе, а его взгляд чуть не прожигает дыру в Дейзи, когда та наконец отвечает. — Даже если так, то что? Почему ты вдруг решил спросить? — Тебе что, нравятся пай-мальчики? И давно ты встречаешься с кем-то постарше? — Ну, было пару месяцев… — слегка виновато опустив глаза, отвечает девушка. Это одна из тех вещей, о которых всегда неловко признаваться родителям, особенно отцу, сколько бы тебе ни было лет. — Пару месяцев? Да он… он… — чуть не задыхается Харди от изумления и принимается активно жестикулировать руками, будто пытаясь что-то объяснить, но безуспешно, — Ладно, но ты же понимаешь, что он, как бы это сказать… он собирается посвятить жизнь совсем не тому, чему ты, своей, эээ… работе, понимаешь? — Ну вообще-то, это ненадолго, он говорил, что хочет переехать в Техас и работать ведущим криминальных новостей, у вас много общего! Хотя, это уже неважно… — ЧТО? — Что?.. — Какой к чёрту Техас… — Харди белеет, затем краснеет и едва сдерживает нарочитое желание начать рвать у себя на голове волосы. — Ну, Олли хотел переехать в Техас… — Олли? Ты вместе с этим… Олли?? — Харди уже не выдерживает; теперь его терпение висит… на волоске, — Я же говорил ему не попадаться мне на глаза! — Харди хватается обеими руками за голову, а затем закрывает ими лицо; вдох, долгий выдох, — Вы… встречаетесь? — Ну, нет… — Слава богу! — вырывается у Харди, и он откидывает голову назад, эмоционально всплеснув руками. — Уже нет… — ЧТО? Его последняя нервная клетка бьётся в агонии. К такому психологическому напряжению не готов ни один отец. Харди ещё пару минут расхаживает туда сюда, убрав руки в карманы, и явно обдумывая и вспоминая, в какой период Дейзи позже обычного возвращалась из дома в дни, когда у неё не было дополнительных занятий, в какие дни она особенно долго наряжалась и пробовала новую диету, в какие ночевала «у подруги»… О боже! — А вы? — вдруг прерывает его Дейзи, пытаясь перевести тему. — Что вы?.. — Харди наконец-то останавливается и в упор смотрит на дочь. — Вы встречаетесь? — Что? Кто? — А ты как думаешь, пап? — Так, всё, прекращай, я не намерен тут отвечать на твои глупые вопросы… — Значит нет, жаль, — пожимает плечами девушка. — Может пойдёшь почитаешь что-нибудь? например, Библию, которую тебе зачем-то кто-то дал почитать… — Только если пойдёшь со мной завтра на мессу в храм. — Ну уж нет… — Будешь там молиться за меня и за Элли, — с лёгкой издёвкой продолжает Дейзи. — Что?.. — Да я шучу, пап, — улыбается девушка. — Я буду молиться, чтобы ты перестала так шутить… И они вместе отправляются в сторону дома. По дороге они встречают Тома, недалеко от их с Дейзи места учёбы. Харди подмечает, что парень как-то особенно понуро смотрит под ноги и слабо пинает попадающиеся ему на дороге камни. Дейзи здоровается с Томом, и тот спокойно отвечает ей, но завидев рядом отца девушки, нервно сглатывает от волнения и не решается больше ничего сказать. Дейзи заявляет, что ей нужно бежать на занятия по английскому, и Том остаётся один на один с Харди. Тогда «худший коп в Британии» решает заговорить с ним и узнать, в чём дело. И их разговор, к удивлению для обоих его участников, оказывается даже приятным.***
Сидя вечером в гостиной и держа в руках кружку с горячим чаем, который принесла Дейзи, Алек смотрит чуть в сторону. Рядом с ним на диване сидит Миллер и увлечённо перебирает содержимое своей сумки. — Да где же эта карточка? Не оставила же я её на работе… — вздохнув, она вновь принимается за поиски, и наконец находит долгожданную карточку на самом дне сумки. Алек внимательно наблюдает за каждым её действием. Знай она, с какой тщательностью он это делает, непременно бы посчитала должным высказать ему, как это неприлично выглядит со стороны. Но она ничего не знает, не замечает как будто нарочно. И Алеку это только на руку. — Насчёт Тома… — обращает на себя внимание Харди, начав разговор, — Я поговорил с ним сегодня. — Ты… что? — Поговорил и обсудил с ним пару проблем, — он невозмутимо делает очередной глоток горячего чая, — Теперь всё хорошо. — А в чём было дело? — недоумевает женщина, а сердце напоминает ей, что она не зря переживала за сына. — Не могу сказать. Я ему обещал. — Ну ладно… с-спасибо. И проблем больше не будет? — Ну, этого я уже обещать не могу, — ещё один глоток из кружки и волна спокойствия разливается по его телу; всё-таки, травяной чай творит чудеса. — А я сегодня поговорила с Олли. Решила позвонить ему, после того, как ты рассказал про них. Оказывается, это Дейзи предложила расстаться. Олли был в отчаянии, парень чуть не забросил учёбу в колледже. Хорошо, что мы поговорили. Люси сказала мне спасибо за это, ей самой никогда не удавалось его разговорить. — Понятно. — Всё-таки, я могу быть хорошей матерью, — задумчиво произносит Миллер, думая уже о своём, — Могу помочь Тому, когда это будет нужно по-настоящему. Я смогу утешить его, когда у него тоже будут такие проблемы с девочками. Правда ведь? — Да, Элли. Ты сделаешь всё что угодно ради детей, — улыбается Харди, — А я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы ты скорее вернулась к ним, и они не скучали без тебя. — Да, и больше из дома тебе лучше не выходить, ещё месяца два, — смеётся Элли. — Спасибо за твою помощь, — с несвойственной ему теплотой отвечает Алек. Элли решает похлопать его по коленке, сидя совсем рядом, только в процессе вдруг подумав, что это наверное выглядело неловко. — Пожалуйста, — вдруг затихает Элли и смотрит на него совсем другими глазами. Глазами, полными такой же молчаливой благодарности, — Только извинись завтра перед Полом, пожалуйста.