Асатар

Тот мир был с самого своего начала наполненным, огромным, единым. Между небом и землёй не существовало разницы, и они были наполнены самыми разными формами жизни. Свет звёзд проливался на плывущие в космосе острова, на которых звенели голоса духов, ветров и вод. Звезды плыли между парящими островами, но самые крупные из них были тогда немногим больше, чем сами эти острова. Самая большая звезда по странному совпадению носила то же имя, что и один из древних правителей Вавилона - Бальтазар, ее лучи освещали самый большой из существовавших тогда плывучих островов Междумирья - остров Ваал. Ваал не был похож на все остальные парящие земли; его горы были рогами, а холмы локтями древнего мертвого демона ливней и гроз - Паньямейнена. У начала времён, в эпоху богов-гигантов, Паньямейнен был один из самых могущественных богов, но разум могущественного демона поразила печаль, и на протяжении многих тысяч лет его душа была обречена на страдания, ибо болезнь эта была неизлечима. В конце концов его тоска стала столь глубока, что могучий бог перестал двигаться, а его тело окаменело. Вены его стали реками, прижатые к груди колени - горами, а дыхание - ветром. Поросший лесами Паньямейнен стал походить на бугристый шар с двумя огромными шипами по бокам - рогами бывшего демона грозы. Его назвали Ваалом, что на древнем языке означало "свернувшийся", и Ваал стал самым большим из парящих континентов Междумирья. Здесь, на краю джунглей, покрывавших рога Ваала жило некое существо, называвшее себя "манкх". С края обрыва, похожего на лезвие ножа, стекало два водных потока - голубой и чёрный. Меж потоков росли высокие деревья с прямыми стволами. Сумеречный лиловый свет, распространяемый Бальтазаром, озарял их неподвижные ветви и мрачные кроны. Меж стволов то и дело проплывали Тени. Их глаза сияли в сумерках, как тлеющие уголья. Они шныряли меж ветвей, плыли по водам голубого потока. Манкх сидел на краю лезвия-обрыва. Его руки и ноги были из живого серого камня, наделённого даром помнить все, что когда-либо видел хозяин тела. Головы у манкха не было, вместо неё над плечами манкха парил большой пурпурный кристалл с множеством ассиметричных граней. В гранях кристалла уже давно не отражалось ничего, кроме плывущих мимо островов и звезд, и манкх мендленно покачивал свешенными с края обрыва ногами, а иногда погружал тонкие пальцы в воды голубого потока и наблюдал за тем, как протекает сквозь них вода. Но однажды, в один из дней, случилось нечто, изменившее привычный ход вещей. В тот день манкх как обычно сидел у края обрыва меж двух серебристых потоков. Серебристо-голубой свет заиграл на гранях кристального чела манкха: всего в паре метров от Ваала пронеслась в космической пустоте сияющая искра света. Она мерцала, будто пламя свечи под легким дуновением ветра. Некоторые философы полагают, что все в мире - есть результат цепочки совпадений, а любая мысль - лишь продукт химической реакции... если это так, то именно такая цепочка пролегла между крохотной звездой и появлением первого Илиоди, человека. В тот миг, как голубая искра проносилась мимо лесистых ущелий Ваала, из-за одной из двух горных вершин-рогов показался небольшой, летящий в пространстве над островом холодный метеорит - осколок одного из парящих земель Междумирья, на своём пути он чуть не сбил голубую искру. Пытаясь избежать столкновения, крохотная звезда резко метнулась назад, отскочив подальше от выплывшего из-за утесов камня, и, не рассчитав скорость, шлепнулась в голубую воду одного из потоков, текущих к обрыву. На рубиновых гранях манкха, сидевшего рядом с потоком, отразились разлетевшиеся во все стороны голубые искры, белый пар и хрустальные брызги. Манкх опустил семипалую ладонь в воду и достал мигающую голубую звезду из ручья. Зажав ее между семью пальцами, будто сапфир в оправе, он поднёс звезду к тому, что должно было быть его лицом. Это было удивительно и красиво: серебристый свет вдруг отразился в чёрном зеркале второго, чёрного потока, в котором никогда и ничто не отражалось, и на короткий мгновенье звёзд стало две - настоящая и отражённая. А затем всё исчезло. Что-то далекое в тот миг вспыхнуло в душе Паньямейнена, ведь именно им манкх и был - остатком жизненной силы некогда могучего демона гроз, последним догорающим осколком его жизни. Яркий лиловый свет озарил леса, горы и равнины Ваала, а когда тот свет погас, в мире засияли две новые звезды. То сияли глаза первого человека.