Мумия. Наследие богов

      Ам-Шер был для семьи О’Коннелл тем местом, в которое они совсем не хотели возвращаться. Именно здесь в стенах сакральной золотой пирамиды, укрытой от любопытных глаз труднопроходимыми джунглями, населёнными воинственными мумиями-пигмеями, произошло сражение с Метаесом — легендарным Царём скорпионов, продавшим свою душу за возможность властвовать на Земле, Имхотепом и Анк-су-намун. В результате Рику, Иви, Алексу и Джонатану удалось предотвратить пришествие в наш мир армии Анубиса и установление совсем другого порядка. Хотя с армией им помогли справиться именно меджаи.       Но на этот раз, как известно, рассчитывать на их помощь О’Коннеллам не приходилось, поэтому явились сюда они в сопровождении одного лишь Ардета Бея. Он вызвался проводить их до города, но по дороге сделал внезапное признание.       — Единственный, кто может вам помочь, кто наверняка знает, где находятся десять сфер, это... — он слегка помедлил, — Имхотеп.       — Имхотеп?! — предсказуемо с недоверием воскликнула Эвелин.       — Почему именно он? — Рик был более сдержан, но и ему также трудно было в это поверить.       — В древности именно жрецы больше всех знали о божественном промысле, не рассказывая зачастую всей правды даже фараонам. Ну, а столь жадный до власти человек, как Имхотеп, просто не мог не разузнать всё, что было в его времена известно об этих сферах. Я думаю, он бы и сам предпринял попытку ими завладеть, если бы в то время люди могли путешествовать между континентами.       — Да, вероятно, ты прав... — задумался Рик.       — Но ведь мы всё равно не можем у него спросить, верно? — задал общий вопрос юный Алекс.       По многозначному выражению лица Бея О’Коннеллы поняли, что это не так уж невыполнимо.       — Постой-постой, ты что, предлагаешь?.. — Эвелин не могла в это поверить.       Она очень хорошо помнила, через что ей, да и всем им пришлось пройти во время двух предыдущих встреч с коварным жрецом.       — Если бы я не видел в этой единственного средства, то никогда бы...       — Но ты же меджай! А как же твои соплеменники?       — Они не догадываются, что я готов нарушить нашу древнюю клятву. Остальные никогда не пойдут на это.       — Постой, а как же... осуществить такой план? Ведь мумия Имхотепа уничтожена, да и без Книги Мёртвых нам не обойтись, — напомнил Ардету Рик.       — Есть способ сделать это и без мумии и без книги, — выдал ошеломительное известие меджай. — Особый ритуал, и я знаю, как его провести.       — Ты сильно рискуешь, Ардет! Зачем тебе это?       — Потому что я, в отличие от других вождей, понимаю, с какой опасностью нам предстоит столкнуться, если ничего не предпринять. Я знаю вас — вы не будете обманывать и выдумывать небылицы. К тому же, мой сон... Словом, я выбираю меньшее из двух зол.       — И где же нам искать жреца? — задала вопрос Иви.       — Там, где его последний раз видели среди живых — в Ам-Шере.       — Что ж, тогда вперёд! — подытожил О’Коннелл.       Четверо всадников свернули с намеченного пути и поскакали на восток. Как не спешили О’Коннеллы и меджай им приходилось не слишком гнать коней, чтобы те раньше времени не выдохлись. В итоге, дорога заняла добрую половину дня. Они благополучно преодолели этот путь, ведь на нём им теперь не могли встретиться ни непроходимые джунгли, ни населявшие их кровожадные пигмеи — ни тех, ни других больше не существовало после того, как пески поглотили пирамиду Метаеса. И вот, наконец, перед героями предстало огромное по площади голое пространство, которое раньше занимало это сооружение. Теперь же здесь был лишь котлован с достаточно ровными краями.       — Выглядит не очень-то обнадёживающе, — заметил Рик, оглядывая окрестности. — Надеюсь, Ардет, ты знаешь, что делаешь.       О’Коннелл обнял за плечи жену, которая дрожала от волнения из-за нахлынувших воспоминаний.       — Знаю. Этот обряд был известен меджаям с незапамятных времён, ещё до того, как родился сам Имхотеп.       — Кстати, а что, если он откажется нам помогать? — Алекс снова проявил проницательность.       — Нужно попробовать... — неопределённо ответил Бей, что не добавило компании оптимизма.       Для проведения ритуала пришлось нарисовать определённые символы на песке по контуру котлована. Работа была не из самых сложных, но занимала много времени, так как требовалась точность в начертании этих знаков. Когда они закончили, стало темнеть. Пришлось раздобыть веток для факелов с чудом уцелевших вокруг немногочисленных деревьев, которые они воткнули между начертанными символами, и поджечь, используя масло, которое предусмотрительно захватил с собой во фляге Ардет.       Наконец, начался сам ритуал. Необходимо было произносить определённые фразы на древнеегипетском, и здесь Рик чувствовал себя менее комфортно, чем остальные. Но он старался изо всех сил и тщательно выговаривал написанные на листе бумаги в транскрипции слова и выражения.       В результате все четверо имели возможность наблюдать, как посреди котлована начала разверзаться земля, обнажая проход в Царство мёртвых, куда в своё время, поражённый предательством возлюбленной, спрыгнул верховный жрец. Оттуда исходило яркое свечение и доносились странные и леденящие души живых звуки — это мертвецы просились на волю. Они шептали, просили, умоляли вернуть их в мир живых, даже угрожали.       Но людям, собравшимся в тот вечер вокруг портала, нужен был только один обитатель потустороннего мира. И вскоре он явился сквозь разлом, вернее, оттуда вылетела сумрачная тень, которая, покружив некоторое время в воздухе, опустилась на землю и обрела уже знакомую присутствующим внешность.       Верховный жрец Имхотеп ничуть не постарел и остался точно таким же, каким они запомнили его при последней встрече: высоким мужчиной средних лет с полностью лысой головой и подходящим более воину, чем служителю культа мускулистым телом, прикрываемым лишь набедренной повязкой. Выражение его лица, когда он оглядывал О’Коннеллов и Ардета Бея, сочетало в себе и ненависть, и презрение, и, одновременно, удивление. Жрец явно не ожидал вновь увидеть тех, кто уже дважды мешал воплотиться его планам.       Имхотеп пристально смотрел на каждого поочерёдно, сохраняя молчание. Он не собирался начинать разговор первым. Если этим людям что-то нужно от него, пусть сами всё выкладывают. Вместе с тем, жрец подметил некоторые перемены, произошедшие во внешности всех четверых, особенно ребёнка. Из мальчика сын его врагов превратился в юношу. Значит, в этом мире с момента их последней встречи прошло несколько лет. Там, где обитал тысячелетиями Имхотеп, время текло совсем по-другому: что секунда, что год — никакой разницы.       Пауза грозила затянуться, поэтому Рик принял решение взять инициативу на себя. Он переглянулся с Ардетом и своей семьёй, после чего обратился к жрецу:       — Привет. Нам нужно поговорить.       Не успел он подумать, что Имхотеп наверняка не понял ни слова, как тот выдал на чистейшем английском, в знании которого раньше замечен не был:       — Что вам от меня надо?       — Слышал о десяти сферах, в которых древние боги оставили людям свои знания? — О’Коннелл решил без излишних прелюдий перейти сразу к делу.       — Допустим, — ответил жрец, — но откуда вам известно о них?       — Это неважно, — вступил в разговор Ардет Бей. — Но ты можешь помочь нам, рассказав, где находится это место.       Слова мужчины вызвали неподдельный смех Имхотепа.       — Помочь тебе, меджай?! Помочь вам всем?! После всего, что было?! Вы что, серьёзно надеетесь на это?!       — Взамен ты получишь жизнь, — добавила Эвелин, переключив внимание жреца на себя.       — И это всё?! Жизнь простого смертного? На что она мне?       — Назови свои условия, — предложил Рик.       — Я не буду помогать вам!       — Да ты просто ничего не знаешь, и поэтому не хочешь выглядеть глупо! — молчавший до этого Алекс, наконец-то, нашёл, что добавить к разговору взрослых.       — Закрой свой рот, мальчишка! Я — Имхотеп, верховный жрец и хранитель мёртвых! А ты кто такой, чтобы сомневаться в моих словах?!       — Алекс, не раздражай его! — одновременно воскликнули отец и мать.       — Ну так что, жрец? — снова обратился к нему Ардет Бей. — Нам не договориться? Придётся вернуть тебя назад...       — Постойте! — помедлив несколько мгновений, воскликнул бывший враг. — У меня есть условие.       — Какое же?       Встретив её однажды, Имхотеп понял, что не может противиться любви. Словно заворожила, околдовала его эта наложница фараона Сети I. Заставила забыть о долге, о верности своему повелителю, о страхе наказания и смерти. Ради неё он пошёл на страшное преступление, а потом и на ещё более жуткое наказание — быть мумифицированным и погребённым заживо, скитаться бессчётное количество лет по иным мирам. Ради любимой возродился он вновь, опять умер, опять возродился и... в конце концов, был предан ею.       Тогда, шокированный и разочарованный, Имхотеп сам пожелал смерти и добровольно спрыгнул в бездну мира мёртвых, чтобы уже никогда не возвращаться. Но вот сейчас, когда представился шанс попробовать ещё раз, ощутить краски, звуки, запахи жизни, жрец вдруг понял, что несмотря ни на что хочет видеть её, говорить с ней, прикоснуться к волосам, к губам...       Конечно, он всё ещё злился, но в тоже время осознавал, что не может её забыть. Другой бы на его месте возможно, никогда бы не простил такого поступка, что совершила эта женщина, но Имхотеп попытался понять. У него была на это вся вечность. И он решил, что она просто не выдержала всех тех испытаний, что пришлись на долю этой сильной, решительной, но всё-таки женщины, в сущности своей хрупкой и слабой, словно цветок, требующий тепла и заботы.       Он постарается дать ей это, насколько сможет. Поэтому, внимательно оглядев присутствующих, он произнёс:       — Анк-су-намун.       Если мужчин удивили слова Имхотепа, то Эвелин нет. В глубине души она предполагала, что такое развитие событий весьма вероятно. Эвелин ещё давно, когда они с Риком и Джонатаном впервые столкнулись со жрецом, поняла, что Имхотеп искренне любит Анк-су-намун, иначе бы он не пошёл на все эти отчаянные и страшные шаги ради возвращения её из мира мёртвых. И даже её слабость, когда она вдруг оставила его в беде, не способна до конца разрушить это чувство. Имхотеп ещё верит, ещё надеется, что они могут быть вместе, могут быть счастливы...       — Хорошо, — ответила она прежде, чем остальные успели среагировать.       — Иви, а ты не поспешила? — сказал Рик. — Мало нам одного жреца? Так ещё и подружку его оживлять!..       — Я думаю, что это условие Имхотепа вполне приемлемо. Тем более, что это нам нужна его помощь, а не ему наша. Да и потом, разве вы забыли, ради чего мы в это ввязались? — последний вопрос был адресован уже совместно Рику и Ардету Бею.       — Слушай свою женщину, О’Коннелл — она единственная среди вас, кто мыслит разумно! — тут же не остался в стороне Имхотеп.       Рик бросил на него недовольный взгляд, но промолчал. Он посмотрел на меджая и спросил:       — Ну, что будем делать?       — Эвелин права, — тяжело вздохнув, ответил тот.       Обряд, таким образом, продолжился, и вскоре к компании присоединилась и душа возлюбленной верховного жреца. Анк-су-намун тоже не изменилась, даже платье Миелы Наис, в котором женщина расхаживала пять лет назад, осталось на ней. Сначала египтянка выглядела удивлённой, оглядывая себя, потом, рассмотрев людей поблизости, она сменила выражение лица на маску холодного презрения. Но внезапно, словно почувствовав на себе его взгляд, Анк-су-намун обернулась в сторону Имхотепа, и тут же отвела глаза: ей было стыдно и страшно находиться в его присутствии.       — Зачем? — только одно слово бросила девушка в сторону О’Коннеллов и Ардета Бея. При этом смотрела она больше на Эвелин, продолжая видеть в ней образ принцессы Нефертити.       — Он так захотел, — кивая в сторону жреца, ответила та.       Анк-су-намун ещё раз оглянулась в сторону своего бывшего возлюбленного — тот мрачно молча взирал на неё в ответ. Женщина тоже не спешила начинать с ним диалог.       — Что вам от нас понадобилось? — этот вопрос она не адресовала никому конкретно.       — Кто-нибудь объяснит ей? — воскликнул О’Коннелл. — Я лично уже устал повторять этот рассказ.       — Я объясню тебе, но по дороге — нам нужно спешить, — Иви напомнила, что разговор и так порядком затянулся.       — Так что, мы можем идти? — снова подал голос Алекс.       — Нет, мы ещё не закончили ритуал: их души должны приобрести плотную оболочку, — ответил Бей.       — Тогда давайте поскорее заканчивать! — призвал Рик.       — Сначала ещё кое-что... — меджай обратился к Имхотепу. — Клятва, жрец! Ты ведь не думаешь, что мы выпустим тебя без неё?       — Какая клятва? — дерзко ответил тот.       — Не притворяйся, что не понимаешь!       Имхотеп колебался, раздосадованный, что этот меджай вспомнил про возможность значительно ограничить свободу его действий. Клятва, которую с него требовали, предусматривала своего рода магический договор с тем человеком или людьми, которые его оживили, о том, что жрец не будет применять свои сверхъестественные способности во вред невинным. Целью было, конечно же, защититься от попыток Имхотепа их обмануть и самому завладеть сферами. Жрец знал это, как и то, что теоретически есть способы нарушить клятву и избежать наказания, которое заключалось в принудительном возвращении туда, откуда он явился. Но об этом он подумает позже. А сейчас, так и быть, меджай получит с него обещание.       Имхотеп нехотя произнёс текст клятвы, после чего ритуал был, наконец, завершён, и жрец с Анк-су-намун присоединились к бывшим врагам. Им выделили одну лошадь на двоих (Алекс пересел к матери), на которую оба забрались молча, и даже когда Анк-су-намун вынуждена была обнять Имхотепа за талию, чтобы держаться во время поездки, то не произнесла при этом ни слова. Конечна, она, да и он тоже, понимала, что избежать объяснения не удастся, но старалась, как могла, оттянуть это момент. Лучше всего будет сделать это наедине, вдали от чужих глаз и ушей.       — Так куда же нам следует держать путь? — спросил у жреца О’Коннелл.       — На юг, — он указал рукой, — туда, где рождается великий Нил.       — А точнее ты не можешь сказать?       — Позже, — с достоинством заявил Имхотеп. Он не собирался сразу всё выкладывать этим людям. Если им нужна его помощь, то они будут играть по его правилам.       Поскольку это уже всё равно был прогресс, О’Коннеллов и Ардета Бея устроил и такой ответ. Они тронулись в путь, решив для начала добраться до ближайшего поселения, где можно будет арендовать или купить лодку или катер, чтобы по воде доплыть до истока реки. Это был сравнительно длинный путь, но более надёжный, чем путешествие назад в Каир и попытки разыскать там самолёт — появляться в крупном городе с новоявленными ожившими было рискованно: эта парочка могла просто сбежать и затеряться среди населения.       По дороге Эвелин, как и обещала, рассказала Анк-су-намун цель их с Имхотепом воскрешения и о том, что взамен им гарантируют жизнь. Конечно, на слова благодарности от этих двоих никто не рассчитывал — будет уже хорошо, если Имхотеп просто честно выполнит свою часть сделки.       Пока их группа добиралась к реке, успело окончательно стемнеть. Жители небольшого рыболовецкого посёлка, куда О’Коннеллы, Ардет Бей, Имхотеп и Анк-су-намун добрались спустя примерно три часа, в большинстве своём крепко спали. И тем не менее им удалось разыскать владельца, который за солидное по местным меркам вознаграждение, уплаченное Риком и Иви в английских фунтах, согласился продать им своё судно, хотя первоначально они рассчитывали лишь на аренду.       Однако при ближайшем рассмотрении стало понятно, что посудина — небольшой рыболовецкий дрифтер — уже давно отслужила своё, так что владельцу и, по совместительству, капитану намного выгоднее избавиться от неё и на вырученные деньги (а заломил он явно больше, чем стоило судно) купить себе что-нибудь поновее. Сделка, таким образом, вышла не очень выгодная, но делать было нечего: даже такой транспорт в нынешней ситуации лучше, чем никакого.       Услуги экипажа за уплаченную сумму не предполагались, да они и не требовались: лишние свидетели в таком специфическом деле были совсем не к чему. Благо Рик умел сносно управляться с плавательными средствами, так что вопроса, кому встать за штурвал, не возникло.       Несмотря на возраст судна, двигатель завёлся довольно проворно, и вскоре дрифтер со своими пассажирами на борту, весь слегка вибрируя, тронулся в путь.