***
Эльфенок проснулся еще до смешения света, оделся, заплелся и… принялся готовить завтрак на всех. Разбуженный шумом Атаринкэ, тихо заглянул на кухню и улыбнулся — приятно было видеть старания сына. Однако стоило предложить ему помощь. Вместе они приготовили вкусный завтрак и успели накрыть стол как раз к появлению Лехтэ, которая не стала торопиться, давая возможность осуществить задуманное ее любимым эльдар.***
Свое первое путешествие в Гавани Тьелпэ начал с отцом. Потом пересел к матери. Однако заинтересовался заколками дяди Ангарато, и тот был вынужден прервать горячий спор с Морифинвэ. — Я следующий? — задорно спросил Айканаро. Эльфенок задумался: — А про скатов расскажешь? Дружный смех нолдор почти скрыл тихо сказанные слова от окружающих. — Расскажу. Тебе все же стоит знать, что гладить следует не всю морскую живность, это не всегда заканчивается хорошо. Глаза Куруфинвиона загорелись. — Для животных, — добавил он. Тьелпэ кивнул и попросился к нему в седло — он не хотел ненароком обидеть ни келвар, ни олвар.***
Малыш Куруфинвион смотрел по сторонам, замерев в седле перед своим отцом, и только успевал крутить головой. Вопросов пока не задавал, но Атаринкэ не сомневался, что их у сына много. В Гаванях было непривычно темно — не весь свет Древ мог преодолеть преграду Пелори. Однако ничто не мешало различать ни диковинные фонтаны, ни роскошные клумбы, ни увитые цветами беседки. Тьелпэ с интересом разглядывал скульптуру юной телерэ, катающейся на дельфине, что находилась недалеко от лестницы, ведущей во дворец Ольвэ. Телери радушно встретили гостей из Тириона и несколько официально предложили проводить в подготовленные для них покои. Айканаро и Ангарато рассмеялись, сообщив, что сами подберут комнаты, соответствующие их гостям. Отчего-то Морьо нахмурился под пристальным взглядом кузена, тщательно выделившего слово «соответствующие». — Ты меня в винный погреб поселить что ли хочешь?! — опасным шепотом уточнил Карнистир. — Можно подумать, ты бы отказался… — фыркнул Ангарато. — Не дождешься! Атаринкэ тем временем показывал Лехтэ один из светильников, что изготавливал его отец лично по просьбе Финвэ. Тьелпэринквар решил отойти в сторону и рассмотреть мозаичное панно подробнее. Потом еще одно, затем статую, а после картину… Он сам и не заметил, как ушел достаточно далеко и неожиданно услышал чей-то плач.***
— Вот скажи мне, куда он мог деться? Да еще и на осанвэ не отвечает, — обеспокоенно, гневно и между тем растерянно проговорил Атаринкэ. Арафинвионы спрашивали всех, кто был во дворце, к ним приходили с докладами, но каждый раз ответ был один: «Ищем. Никто не видел». Лехтэ бегала по коридорам и, забыв о приличии, кричала и звала сына. Неожиданно распахнулась дверь и совсем юная телерэ попросила ее не шуметь. — Понимаете, — сказала малышка. — Вы мешаете работать мастеру. Он… он почти закончил, но… В этот момент створки открылись пошире. «Нашла. Скорее сюда», — передала осанвэ мужу Тэльмиэль. Куруфинвэ не заставил себя ждать, вихрем ворвавшись к малышке. — Вы тоже мастер? Вы поможете ему? Или он обещал вам показать, как работать со светильниками. Их же только нолдор делать умеют… Ой, вы же тоже нолдо, да? А что вы… Договорить ей не дали. Взяв себя в руки, Атаринкэ спокойно подошел к сыну, оглядел детали вокруг него, оценил проделанную работу. — Молодец! Почти готово. Тьелпэ поднял удивленные глаза. — Атто? А я тут… Я… Она так плакала… Посмотри, еще немного… — Вижу. Заканчивай, аммэ ждет. — Я мигом. Тэльмэ еле удержалась от того, чтобы не кинуться к сыну. Она понимала, что Курво поступает правильно, но как же хотелось обнять, прижать и не отпускать никогда. Отдав телерэ законченную работу, Тьелпэ попрощался с малышкой и вышел. Он даже не понял, почему взгляд отца так переменился. Однако когда они втроем вышли из пустого коридора, он был очень рад, что атто не отчитал его при хозяйке покоев, а похвалил за работу. Но как же было стыдно, что не почувствовал, как родители зовут, как волнуются. Он молча подошел к аммэ, взял за руку и прижался к ладони щекой. Затем схватил пальцы отца и повторил. — Иди сюда, мой хороший, — Атаринкэ взял Тьелпэ на руки и, удерживая на одной, другой обнял жену. — А теперь отдыхать. Все устали. Пора.***
На следующий день Атаринкэ и Лехтэ разбудил стук в дверь. Толком не проснувшийся Куруфинвэ лишь натянул штаны и, откинув волосы за спину, подошел узнать, что случилось. Бодрый вид Айканаро немного его смутил. — Мы проспали? — удивился он. — Ты же хотел выйти в море не рано. — Погода поменялась. Ульмо благоволит нам — волны улеглись. — Отличная новость! Пойду разбужу своих. — Давай. Позавтракаем на корабле. — Понял. Скоро будем. Тэльмиэль уже сидела на кровати, когда ее муж вернулся в спальню. Атаринкэ невольно улыбнулся, глядя на супругу: — Как ты хороша, мелиссэ. Позволь, я заплету тебя сам. Лехтэ довольно жмурилась, ощущая ласковые руки мужа, а потом некоторое время разглядывала новую прическу. — Мне нравится, мелиндо! Теперь моя очередь… — Не стоит, поверь. Нас ждет морская прогулка, а ты же знаешь, КАК я реагирую на твои пальчики. Пожалей моего брата — он же просто высадит дверь, желая нас поторопить, а мы… Нет, явно это не то, что стоит делать прямо сейчас. Тэльмэ вздохнула, хихикнула, но не обиделась. — Буди Тьелпэ, а вечером… Атаринкэ послал несколько образов осанвэ, показывая супруге, каким могло бы стать идеальное завершение дня.***
Море удивляло, восхищало и завораживало разнообразием красок и оттенков. Оно выглядело совсем иначе, чем с берега, а мерное покачивание судна немного убаюкивало разум, открывая иные чувства и даря незнакомые ощущения. Однако, когда первые эмоции схлынули, Тьелпэ заинтересовался технической стороной вопроса, а потому от отца перешел к дяде Айканаро. Ангарато правил. Морьо давал советы, несмотря на которые корабль шел ровно и уверенно.***
Пользуясь тем, что Тьелпэ чем-то занят на корме с Айканаро, Лехтэ решила немного понырять. Распустив волосы, чтобы после с мокрыми не возиться, она расстегнула фибулы на плечах, сняла верхнее длинное платье и осталась в коротком, предназначенном для купания. Усевшись на бортик, обернулась и помахала рукой Атаринкэ: — Не скучайте, я скоро! И нырнула в море. Дождавшись, пока глаза привыкнут, она с любопытством и восхищением огляделась. Конечно, под водой она была не впервые однако каждый раз богатство красок мира Ульмо не переставало удивлять. Изумрудные, синие, золотые рыбы сновали среди камней и водорослей, и свет Лаурелин отражался от их чешуи, делая ее еще сто крат красивее. Внизу росли разноцветные кораллы — красные, желтые, розовые, голубые. Нырнув поглубже, Лехтэ отломила веточку покрасивее, выплыла на поверхность и положила ее на палубу. Огляделась, снова помахала мужу и уже собиралась повторить приключение, как вдруг впереди показалась спина дельфина. — Смотрите! — крикнула она, радостно улыбаясь. А он уже и сам заметил их. Подплыв к лодке почти вплотную, ловко поднырнул под руку Лехтэ и недвусмысленно покивал в сторону моря, явно приглашая поиграть. Тэльмэ обняла его покрепче и погладила по нежной мокрой коже. Он прокричал что-то радостно, и они понеслись вперед, то исчезая, то вновь появляясь на поверхности. Далеко, впрочем, дельфин не отплывал, а кружил у корабля, порой привлекая внимание посвистом. Заметив на глубине несколько раковин-жемчужниц, Лехтэ набрала воздуха в грудь и нырнула. Ножа, чтобы достать ценное содержимое, у нее не было, поэтому она забрала их целиком. Вынырнув на поверхность, Тэльмэ отдышалась, и они вместе с дельфином вернулись к кораблю. — Вот, — сказала она, обращаясь к Атаринкэ, и выложила находки на палубу, — посмотри, пожалуйста, есть там что внутри?***
Тьелпэ между тем во все глаза рассматривал дельфина. Присел на корточки и погладил нежный нос. — Пап, — позвал он отца. — Можно я тоже немножечко покатаюсь? Атаринкэ разрешил, и эльфенок, проворно раздевшись, спрыгнул в море. Лехтэ поднялась на палубу и уселась, с легкой улыбкой наблюдая, как сын возится с дельфином. Сначала они просто плескались, поднимая тучи брызг, а потом Тьелпэ ухватился за него, и они помчались вперед. Некоторое время спустя умное животное доставило маленького нолдо на прежнее место и, махнув хвостом, скрылось в морской пучине, вскоре, впрочем, показавшись далеко на горизонте. Мать и сын еще какое-то время провожали чудесного зверя взглядом, а потом Лехтэ обернулась к мужу и спросила: — Ну как, есть что-нибудь внутри раковин?***
— Сейчас узнаем, — отозвался Атаринкэ. — Я отдал их Ангарато. Куруфинвэ перехватил удивленный взгляд жены и пояснил: — Я ни разу не извлекал жемчуг. Если воспользуюсь ножом, то убью и моллюска, и скорее всего поцарапаю жемчужину. Телери знают слова, что позволяют открыть и забрать драгоценность, не нанося вред. Удивленно-восхищенный возглас разнесся над кораблем, а вскоре в руку Куруфинвэ легла огромная переливающаяся разными оттенками перламутровая бусина. Тьелпэ не отрываясь глядел на только что открывшееся ему чудо. — Можно? — отчего-то шепотом спросил он. Маленькие пальчики осторожно и бережно, как живое существо, взяли жемчужину. Он смотрел на нее, поворачивал, наклонял голову, а потом подошел к своей маме, держа находку двумя пальцами. — Придумал! — радостно закричал Тьелпэринквар и показал отцу свой замысел осанвэ. — Ты сделаешь? — Я? Нет. Улыбка моментально исчезла с лица эльфенка. — Вместе сделаем, Тьелпэ, вместе.