«Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда. Чувствуй хорошее, плохого не существует, между «нет» и «да» выбор только «да». Верь в лучшее, жизнь — это танец под присмотром чуткого Бога. Повторяй эту поебень чаще, повторяй, даже если звучит убого». Кровосток — Думай позитивно
Из тревожной дремы, полной пугающих, но таких далеких знакомых силуэтов, Артура вывела громкая возня в общем коридоре. Моментально он почувствовал легкую боль в суставах — на такую обычно жалуется Пенни по приходу осени. Мужчина неосмотрительно заснул прямо в мягком кресле, из-за чего помял не только свой костюм, но и шею. Беглый, все еще полусонный взгляд на часы. Три ночи — кому в такое время потребовалось будить половину прогнившего дома с тонкими стенами? Хотя, зная этот район, давно пора было привыкнуть к тому, что каждый день тут случается что-то нехорошее. С этой мыслью, проверив мирно спящую мать, Флек уже собирался стащить с плеч серую рубашку и отправиться спать в свою постель, но как-то резко к нему пришло непонятное, но своевременное озарение. Оно прошибло Артура сотней мурашек, после чего мужчина бросился к стене и приложил к холодному бетону ухо. Непонятный шум доносился со стороны квартиры Софи. Естественно, жилище Флеков и обитель Дюмон разделяли еще несколько чужих апартаментов, но на душе у Артура сразу стало как-то неспокойно, хоть и с небольшой толикой облегчения. Вариантов было два — либо это объявилась сама Софи, либо в ее квартиру проник кто-то другой. В любом случае, оставаться безучастным Флек попросту не мог, хоть и немного опасался. Он совсем не трус и привык к сложностям, но пистолет, одолженный Рэндаллом, все равно на всякий случай захватил. Выскользнув из квартиры, Артур аккуратно, чтобы не создавать лишнего шума, крался на другой конец коридора. Действительно, дверь Софи была открыта, а мерзкий белый свет ламп падал на несколько сложенных друг на друга чемоданов с пожитками. Черт, неужели точно воры? Может, не стоит геройствовать? Флек практически моментально представил, как спугивает воров, получает в отместку несколько синяков, а потом нежится во внимании и благодарностях Дюмон. Слишком эгоистично и слишком желанно одновременно, чтобы просто вызвать копов, поэтому мужчина еще крепче сжимает пушку в руке. Шажок. Шажок. Шажок. Привет, Софи. — Джиджи, я тоже устала, но нам нужно тороп... — взъерошенная Дюмон выныривает откуда-то из недр квартиры и под дверным косяком оказывается на мушке пистолета. Испуганный сдавленный крик, больше похожий на мяуканье. Глупое выражение лица на физиономии Артура. Не быть ему героем. С другой стороны, так даже лучше. Теперь он знает, что с Софи все в порядке. — А-а-а... Я говорил, что у меня есть пистолет. Вот, пришел вас грабить, как и обещался, — неловко протягивает Флек с косой полуулыбкой. Он пытался спрятать свое смущение, но вышло из рук вон плохо — особенно, когда из-за спины Дюмон внезапно появилась маленькая Джиджи. Наверное, только Джиджи ничего и не смущало в сложившейся сцене. Софи, которая на пару секунд застыла в ужасе, нервно хихикает. Флек старается не разразиться истеричным хохотом. В конце концов, смеются они оба. Артур сгибается чуть ли не пополам, роняя пистолет и думая о том, как же хорошо и плохо одновременно. Хорошо, что с девочками все в порядке. Плохо, что он снова в чужих глазах выглядит полным придурком. Хотя были вещи, которые заботили мужчину куда сильнее. Первая: для чего Дюмон вытаскивает вещи из квартиры? И вторая...Какого черта, Софи?
Это заставило Флека отвлечься от приступа. Костяшки нежно-шоколадных рук женщины были сбиты. Нет, конечно, Софи была и остается женщиной-загадкой для Артура, но неужели нужда вынудила ее ввязываться в драки? Или воры все же были, но супергероиня Дюмон своими силами дала им отпор? Нет, так не бывает — это все острые сюжеты из любимых матерью сериалов. — Софи, — тихо протягивает мужчина, кивая на ее руки. Софи неловко прячет их за спиной и стыдливо отводит взгляд, — что-то случилось? — Ничего такого, — тут же отзывается женщина, — просто упала. — Люди так не падают. И Флек позволяет себе настоящую дерзость: разогнувшись, он с небольшой силой берет руку Дюмон и выводит ее на свет. Засохшая в корку на костяшках бурая кровь трескается, и женщина морщиться от легкой саднящей боли. Мгновение ушло у Артура на то, чтобы вдоволь налюбоваться этим зрелищем, а затем поднять внимательные и очень добрые глаза на возлюбленную. Немой вопрос, который так осязаемо висит в воздухе, что Софи кажется, будто он бьет по ее барабанным перепонкам хуже взрыва бомбы. Но ей совсем не хочется лгать Артуру. И втягивать его в свои неприятности. — Артур, нам с Джиджи надо переехать. Возможно, мы даже покинем Готэм насовсем, — единственное, что она может сказать. Это единственное вводит Флека сначала в ступор, а затем в заметный протест. Он водит в воздухе пересохшими губами, точно подбирая слова, но при этом не издавая ни звука. Слишком потерянный и слишком разбитый. Он точно заслуживает знать правду. — Джиджи, детка, проверь, не забыла ли ты кролика Робина в комнате, — Дюмон легко касается спины дочери, подталкивая ее вглубь апартаментов — этот разговор точно не для детских ушек. Когда девочка скрывается в своей комнате, Софи быстро выпаливает: — Мой бывший муж. Отец Джиджи. Он нас нашел. Артур изгибает бровь, а его взгляд становится более насмешливым. — Софи, я, кажется, сказал, что у меня есть пушка, — произносит он, пытаясь вызвать на лице Дюмон улыбку. Она лишь качает головой. — Мне совсем не до смеха, Артур. Это правда серьезно. — Я тоже серьезен. Я могу вас защитить. И вот это уже вызывает улыбку. Ведь даже Софи Дюмон не в силах защитить саму себя.***
Прерывистое дыхание. Петля нежных женских рук на шее. Мягкие пухлые губы — губы, которые всего пару декад назад считались уродством. Люди, должно быть, тогда совсем ничего не понимали в красоте — думается Флеку. Потому что Софи прекрасна. Теперь его Софи. Он так давно и искренне этого ждал, что самому становится как-то страшно и неловко, но теплые чужие прикосновения прогоняют прочь все сомнения. Артур скользит носом вниз по лицу Дюмон, утыкаясь в шею и прикусывая на ней пахнущую вишневым пирогом кожу. Ни ему, ни ей больше никогда не будет страшно, потому что Флек победил страх. Убил его. Буквально. Он не собирался стрелять в клерков Уэйна. Убийство — страшный грех, и пусть Артур не был человеком набожным, но он в жизни представить не мог, что однажды приставит к чужой голове дуло пистолета. Первые два выстрела были случайны. Третий...Он полз и молил о пощаде. Полз и молил.
...Вполне осознан. Не только из-за того, что последний выживший ублюдок был свидетелем убийства двух других. Флек не очень боялся тюрьмы, если честно, в его жизни были вещи многим страшнее. Он просто его узнал. Лицо точь-в-точь с фотографии, стоявшей в рамке в комнате Джиджи.«Мой бывший муж. Отец Джиджи. Он нас нашел» — больше не найдет, крошка. Вместо глаз у него две кровавых дыры.
Артур не может сказать о том, что сделал — таким не хвастаются. В порыве страсти он просто шепчет Дюмон на ушко, что больше никто никогда ее не потревожит. А если потревожит, то его следы быстро смоет тяжелый дождь.