Teen Beach

Восемнадцатилетний Ян Чонин был геем. Очень безнадёжным геем. И он знал это давно. Но, к сожалению, принадлежность к одной крутой байкерской группировке означала, что ты должен придерживаться определенного образа и что ты не можешь никому рассказать об этом. Сразу после его рождения, родители Чонина поняли, что они не способны должным образом заботиться о нём. Поэтому они отдали его в приют с надеждой, что он будет усыновлён кем-то, кто будет хорош для него. Кем-то, кто сможет правильно его вырастить. Чонин тихо усмехнулся. Они были бы шокированы, узнав, что их малыша усыновила группа байкеров, которая называла себя «потерянные души». — АйЭн. — Голос друга Чонина, Хван Хёнджина, любителя пофлиртовать, с такой внешностью, что ангелам и не сравниться, вырвал парня из его мыслей. — Что? — Мы уходим, — Хёнджин махнул рукой, указывая на двух парней в чёрных кожаных куртках и рваных джинсах, стоящих за ним, — Ли Минхо и Со Чанбина, которые также были друзьями Чонина. — Собираемся удостовериться, что те сёрферные мрази не пытаются захватить кафе «JYP». Чонин закатил глаза. — Ты уверен, что вы идёте не пофлиртовать с теми цыпочками, которые там тусуются? Хёнджин просто подмигнул в ответ, прежде чем повернуться и выйти из большой гостиной, в которой они находились. Двое парней последовало за ним. Восемнадцатилетний юноша сидя на потрёпанном зелёном диване услышал рёв двигателя, оставаясь неподвижным, пока он не стих, после чего побежал в гараж. Байкеры, сколько он помнил себя, ненавидели вторую часть населения города: огромную группу сёрферов, которая полностью занимала пляж. Ему никогда не рассказывали причин, и каждый раз когда он пытался спросить у кого-то из друзей об этом, он никогда не получал прямого ответа. (Он начал подозревать, что они не знали ответа на его вопрос.) Тем не менее он просто принял эту ненависть к сёрферам как часть своей жизни, хотя глубоко внутри он знал, что никогда бы не смог по-настоящему ненавидеть их. Пожалуй, он даже завидовал той беззаботной жизни, которую они вели. Они не заставляли людей одеваться во всё чёрное в жаркий летний день; не говорили «действовать жестче»; и не презирали никого за их сексуальную ориентацию. Последний пункт был тем, над которым Чонин раздумывал больше всего. Каково это, жить там, где тебя принимают таким, какой ты есть? Не то чтобы он презирал свою жизнь с байкерами, думал он, надевая шлем и заводя свой мотоцикл. Напротив, он их очень любил. Они все были как одна большая семья. Громкая, грубая, сильная семья, которая поддержит друг друга не смотря ни на что. Их лидерша была одной из тех, кто взял опеку над маленьким Чонином и заботилась о нём, как о младшем брате, постоянно балуя его и поддразнивая, даже когда он стал старше. (Она была той, кто давал все эти «крутые» прозвища, — например, Чонина и Минхо теперь звали только АйЭн и Линоу.) Все в братстве байкеров обожали прозвища, но Чонин не понимал причин. И хотя временами это раздражало, он не мог отрицать того, что не могло быть по-другому. Но это не мешало ему стремиться к другой жизни — той, которой, он точно знал, не будет. По крайней мере, не в этой вселенной. Вздохнув, Чонин выдвинул подставку своего чёрного матового Харлея, прежде чем отойти от дома байкеров к месту, в которое он хотел уйти на весь день. Его тянуло туда независимо от того, как сильно он игнорировал это чувство. Место, наполненное людьми, которых ему всегда говорили избегать. Море.