По следам собаки Баскервилей

      

Но сердце моё не верило миру, разлитому в природе… Артур Конан Дойл «Собака Баскервилей»

Рано утром в четверг, едва я пришла в Мэррипит-хаус, меня встретила возбуждённая Лилианна, костюмерша, которая помогала мне одеться и сделать причёску, и поведала ужасные новости. Она говорила сбивчиво, повторяясь и делая пространные отступления, но всё же мне удалось уразуметь главное. Во-первых, вчера вечером пропал человек – один из студентов-туристов, которые путешествуют автостопом и живут в дешевой гостинице в Гримпене. А во-вторых, Генриетта распорядилась, чтобы экскурсии ни в коем случае не прекращались, несмотря на присутствие полиции и распространяющиеся со скоростью света слухи и сплетни. Работать мне сразу перехотелось. – А у вас часто пропадают люди? – спросила я. – Нет, не так уж часто, – ответила Лилианна, расчёсывая мне волосы, – в этом году только в начале весны, когда стал сходить снег, пропало два человека из туристов да один деревенский пьяница. Скорее всего, утонули на болоте. Я содрогнулась: какая ужасная смерть! – Их тела не находят? – Да как их найдёшь? – удивилась Лилианна. – Утонул – и всё! Это тебе не река, которая сама утопленников на берег выносит, и не озеро, где можно труп багром выловить, это болото, тут до дна не достанешь. Мне вдруг стало так тоскливо, как в детстве, когда меня отправили на лето в Ноттингемпшир к бабушке, и очень сильно захотелось домой. – Так туристов предупреждают, чтоб не ходили туда, – продолжала девушка, – а они всё лезут и лезут, интересно им. – Наверное, из-за этого случая будет меньше экскурсий? – предположила я. – Вот уж нет! – фыркнула Лилианна. – Наоборот, и экскурсии будут, и прогулки по болотам будут, особенно студенты их любят – мёдом не корми, дай по болотам прогуляться! – Странно, а я думала, будет как раз наоборот, ну, я, по крайней мере, уж точно туда не пойду. – Ага! – отозвалась Лилианна, больно дёргая меня за прядь волос. – Да Генриетта ещё устроит платную экскурсию по болотам к старым шахтам, где Стэплтон держал свою адскую собаку, вот увидишь! Ей, конечно, местные власти не разрешат, но пройдёт какое-то время, страсти поулягутся, и вполне возможно, что она это сделает. В это время дверь в гримёрку распахнулась, и вошёл недовольный Стэплтон. Не поздоровавшись, он сразу же стал жаловаться: – Представьте себе, меня допрашивали эти полицейские! Подумать только! Откуда я могу знать, кто и куда пропал? Я артист, а не мальчик на побегушках! Я заметила в зеркало, что Лилианна с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться. Похоже, тут все недолюбливали Стэплтона. – Ты долго будешь ещё чесать Ирэн? – вспылил он. – Быстрее шевелись! Меня ещё нужно одеть и загримировать! Через полчаса начнется первая экскурсия. – Я встану, когда приведу себя в порядок, – спокойно сказала я. – А ты, – Стэплтон засверкал глазами, – сегодня проводишь экскурсию сама! И вообще ты мне должна выходной! Я за тебя вчера пахал целый день, чёрт знает что! С этими словами он вылетел из комнаты и громко хлопнул дверью. – Не обращай на него внимания, – сказала Лилианна, – он со всеми такой. Но это лучший мистер Стэплтон за всё время, пока я здесь работаю. Он хороший актёр. – Да мне всё равно, – ответила я, – я здесь надолго не задержусь. Вот поправится мисс Стэплтон, и я уеду домой. – Ну-ну, – неопределённо ответила Лилианна, – это мы ещё посмотрим. Лилианна была права: туристов не только не стало меньше, но даже больше, кроме того, многие студенты выражали желание прогуляться по болотам и даже готовы были нанять платных проводников. Может быть, кто-то из местных и соглашался на это, польстившись на студенческие гроши, я не знаю, у меня сегодня было очень много работы – нужно было повторить текст и постараться не ошибаться при описании того или иного предмета интерьера или кухонной утвари. Впрочем, Лилианна шепнула мне, что я могу нести всякую отсебятину, чтобы не утруждать себя выучиванием длинного списка наизусть. – А разве можно? – удивилась я. – Почему нет? Все здесь так делают! Это же скука смертная – целыми днями говорить одно и то же. Присмотрись, Стэплтон практически никогда не повторяется, ну, он, конечно, выучил названия бабочек, но когда он видит перед собой плохо подкованную в науках публику, то начинает городить несусветную чушь! Это развлекает его. Невелика будет беда, если ты что-нибудь соврёшь про кресло, стоящее в гостиной – ну, предположим, не начало XIX века, а середина! Или изготовили его не в Лионе, а в Марселе – какая разница! – Но вдруг из экскурсантов кто-то по-настоящему разбирается в старинных вещах! Что мне тогда делать? А если будут задавать вопросы? – Ври! – безапелляционно ответила Лилианна. – Прежняя мисс Стэплтон всегда так делала! Чего она только не плела! Будто на этом кресле сиживала сама королева Виктория или из этой тарелки ели ещё при Ричарде-завоевателе! И никому, поверь мне, не интересно знать, что на самом деле эту тарелку в прошлом году расписал старик Франклин из «Гнилого болота»! Я, конечно, слегка удивилась, но приняла совет Лилианны к сведению и больше не робела, когда понимала, что забыла, заказывали ли Стэплтоны этот комплект посуды в лондонской мастерской у Батлера или же у Миллера в Плимуте, какая разница, если всё равно никто этого не запомнит. Поэтому отныне я стала придерживаться только двух правил – хорошо сыграть на фортепиано и не выйти из образа радушной хозяйки Мэррипит-хауса. После одной такой экскурсии рыжеволосая женщина в тёмно-зелёном твидовом костюме, видимо, куратор группы студентов, подошла ко мне и сказала: – Вы так увлекательно обо всём рассказываете, спасибо вам огромное за приятную экскурсию! Не ожидала, что нас здесь так тепло встретят! – Ну что вы, – принялась я её отговаривать, но вовремя спохватилась, – Мэррипит-хаус всегда к вашим услугам. – Вы говорили, этот дом ведь построили в конце XVIII века? Меня немного смущают эти боковые пристройки… К счастью, на этот вопрос я знала правильный ответ, поэтому мне не придётся мучиться угрызениями совести. – Вы совершенно правы, мадам, – улыбнулась я, – когда в 1880-м году мы с братом сюда приехали, здесь была старая ферма постройки 1780-х годов, в середине следующего века её обновляли, но мы пристроили кухню, расширили гостиную и построили оранжерею, с тех пор велись только незначительные реставрационные работы. Кстати, если вы интересуетесь, я могу вас проводить в оранжерею, там растут редкие сорта орхидей и крокусов. Женщина не сводила с меня восхищенного взгляда и не переставала меня благодарить. К вечеру я уже настолько свыклась со своей ролью хозяйки Мэррипит-хауса, что даже не могла из неё выйти, разговаривая со Стэплтоном или Кэти. – Ну ты даёшь, – говорила подруга, прогуливаясь со мной по тропинке вдоль шоссе, – стопроцентное вживание в образ! Мама не захочет тебя отпускать! Эти слова меня немного испугали, учитывая всё возрастающую неприязнь к коллеге Стэплтону и коварным болотам, но у меня и в мыслях не было играть свою роль плохо, это было бы против моих принципов. – А я знала того парня, который пропал, – вдруг сказала Кэти. – Да? – Это Джек Лайонс, студент из Лондона, – Кэти задумалась, – мой знакомый ещё по Йоркширу. Я с ним пару раз ходила на свидание. Он любил шутить, что... Впрочем, неважно. – Ты думаешь, он утонул? – Ирэн, – Кэти испуганно посмотрела мне в глаза, – мы были с ним вчера вечером на болотах, возвращались вместе из Баскервиль-холла короткой дорогой. Он шёл в Гримпен в студенческую гостиницу, а я домой… Девушка замолчала, и некоторое время мы шли молча. Воздух в Дартмуре чудесный, прозрачный, свежий, дышится легко и свободно, и мои лёгкие, мне казалось, уже совсем очистились от лондонской пыли и газа. С холмов, где мы гуляли, открывался удивительный вид на долину и торфяные болота. И несколько однообразную местность, кое-где покрытую группами деревьев, оживляли одинокие каменные мегалиты, стоящие здесь с незапамятных времён. Природа располагала к покою и гармонии, но на сердце было тяжело и тоскливо. – Мы попрощались около моего дома, – продолжала Кэти, – и я была уверена, что он доберётся в целости и сохранности, хотя уже было темно. Видимо, бедняга Джек нечаянно свернул с тропинки и... По шоссе проехали два красных туристических автобуса. Проезжая мимо нас, водители всегда притормаживали, а экскурсовод, указывая в окно, объявляла в микрофон, что зрители имеют уникальную возможность увидеть прогуливающихся по болотам мистера и мисс Стэплтон. Я машинально помахала рукой. – Эй, Кэти, ты портишь всю картину! – закричал Стэплтон, прохаживающийся невдалеке от нас со своим зелёным сачком. – Мне, конечно, глубоко на это наплевать, но твоя мамочка устроит нам всем настоящий скандал! – Ну ладно, – отозвалась Кэти, – мне пора возвращаться к своей работе. Она явно не вписывалась в нашу компанию и в своих джинсах, ярко-розовой майке и с объёмными кудряшками, испорченными перекисью водорода, смотрелась очень экстравагантно на фоне доисторических мегалитов и наших светлых строгих костюмов в стиле ХІХ века. Я ухватила её за локоть. – Погоди, – зашептала я, – Кэти, скажи мне, здесь есть какие-то запрещенные, ну, нелегальные ночные экскурсии по болотам или что-то вроде этого? Кэти посмотрела на меня широко открытыми глазами. – Ты что? – она постаралась придать своему вопросу удивлённое выражение. – Настолько вжилась в роль? Нет здесь никакой собаки, кроме Тэрри. – Хорошо, но, может быть, твой брат что-нибудь знает? Или отец? Кстати говоря, мне пока не удалось познакомиться с отцом Кэти – уходила из дома я очень рано, приходила поздно и ещё ни разу не пересекалась с ним. – Ирэн, – изумилась Кэти, – не задавай дурацких вопросов! Я уверена, мой отец ничего такого не знает и ни в чём противозаконном не замешан! Он работает в Гримпене, в обувной мастерской, да, он простой сапожник и вообще он мне не родной отец, а отчим, ну и что? Зато моя мать… – Кэти, не горячись, извини меня! – Ладно, забудем, но мне действительно пора. Кэти пожала плечами и ушла. Я вздохнула. Может, я действительно напридумывала Бог знает чего под воздействием рассказов Конан Дойла? Но всё равно нужно будет найти минутку и поговорить с Джеральдом, вдруг он расскажет мне что-нибудь интересное. Вдруг откуда-то раздался пронзительный крик: так, наверное, кричит какая-то большая птица. – Эдуард, – обратилась я к Стэплтону, – ты слышал? Тебе не кажется, что здесь происходят какие-то странные вещи? Но на мой вопрос он лишь рассмеялся. – В первое время всем так кажется, – ответил он, – мне тоже было сначала немного не по себе – эти пустынные болота, в которых то и дело булькает вода, пронзительные вскрики кроншнепов и чаек!.. Иногда здесь даже тонут люди, но я думаю, им просто не стоило прикладываться к бутылке перед тем, как проверить свою смелость, идя в сердце Гримпенской трясины. Я невольно поёжилась. – Я как-нибудь свожу тебя туда вечерком, чтобы ты ощутила всю прелесть Дартмура на собственной шкуре, – пообещал Стэплтон. Я открыла рот, чтобы отказаться, но, подумав, всё же решила согласиться, ведь, откажись я сейчас, потом всю жизнь буду жалеть о том, что я была в Дартмуре, в знаменитых местах, описанных Конан Дойлом, и не посетила сердце Гримпенской трясины! Конечно, я бы предпочла, чтобы меня сопровождал симпатичный брат Кэти, но на худой конец сойдёт и Стэплтон. – Я не против, – улыбнулась я. – Отлично, – обрадовался Стэплтон, – как насчёт сегодняшнего вечера, после работы? Я согласилась, и некоторое время мы шли по тропинке, приветливо махая руками проезжавшим мимо автомобилям, и болтали о пустяках. – Сбегать за каким-нибудь фаст-фудом? – вдруг предложил Сэплтон. – Я проголодался, а следующий автобус будет минут через десять, если бегом, то могу успеть. А если не успею, ну и чёрт с ним, надоело мне всё! – Нет, спасибо, – отказалась я, – а ты давно здесь? – С весны, но это работа сезонная, не на весь год. Зимой обычно для экскурсий открыт лишь Баскервиль-холл, и мы останемся не у дел. – А чем ты собираешься заняться зимой? – В основном – просаживать свои честно заработанные денежки в злачных местах, – усмехнулся он, – ну, я побежал. Стэплтон отбросил свой зелёный сачок в траву, быстрыми скачками перебежал дорогу и направился в сторону деревни Сэнт-Мэррипит. Полуденное солнце нещадно пекло, хорошо, что я взяла белый кружевной зонтик, он отлично защищал меня от ультрафиолетового излучения. Но почему Стэплтон задерживается? Вот негодяй, я уже одна встретила три экскурсионных автобуса, проехавших по направлению к Баскервиль-холлу с промежутком в десять минут, а его всё нет. Я посмотрела на часы: мне пора возвращаться в Мэррипит-хаус, скоро должна состояться следующая экскурсия. Гордой походкой я прошла по деревенской улице, вежливо, но несколько свысока отвечая на приветствия деревенских жителей и туристов, бродивших по окрестностям. Кэти совершенно права – эта роль мне очень подходит. За столиком у кафе я увидела Стэплтона, уплетающего яичницу с беконом, он весело помахал мне рукой. Ладно, постараюсь не сердиться на него, ведь он проработал за меня весь вчерашний день.