Моя омега

— Эй, Юнги, прекрати! — омега пытается увернутся в крепких руках своего мужа, но попытки тщетны. — Я хочу посмотреть на тебя, не отворачивайся от меня, малыш, — улюлюкает альфа, довольно урча от того, что Чимин подчиняется и смотрит обижено, выпятив пухлую розовую губу. — Противный альфа, мне пора, — морщит носик парень, получая новый чмок в щеку. Сегодня Чимин раздраженнее, чем обычно.       Ну, а как тут не быть раздражённым, когда твой горячо любимый муж не жалеет твоего тела, затрахивая до полусмерти хрупкое мягкое тельце каждую ночь, а после одной из таких ночей начинаются приключения с токсикозом и изменением что во вкусах, что в характере и поведении? Всё не так, всё бесит. Чимин не понимает, отчасти, почему такое количество ненависти испытывает ко всему живому и неживому, стоит только взглянуть на этот объект. Хотя только один карапуз трёх лет, топочущий как пингвинёнок, приносит спокойствие. Малыш Мин Чиджун, сидя на мягком и теплом ковре в гостиной, аккуратно выводит на альбомном листе незамысловатые черточки разноцветными карандашами, которые позже приобретают очертания привычных вещей.       Омега постоянно вспоминает первую беременность — удовольствие не самое приятное, как само зачатие, однако есть и позитив в этом. Тот момент, когда можно чувствовать, как толкается малыш, находясь в утробе. Это ощущение до звёздочек перед глазами, будто планеты сходятся внутри где-то, что аж в горле застревает вскрик от некоего удовольствия того, что чувствуешь своё дитя. Эту особую связь с ним. В первый раз Чимин чуть не упал на землю посреди улицы от того, что внутри ребёночек очень сильно толкнулся, пока омега шёл домой. Благо соседка во время выходила из подъезда и помогла беременному сесть на лавку. Чимину вообще везло в плане взаимодействия, парень завел дружбу благодаря беременности и походам в омежью консультацию, где повстречал истинную омегу Намджуна — того самого альфы, который и по сей день дружен с Юнги. Ким Джина была также беременна, находясь примерно на том же сроке, что и Мин. Они случайно сели рядом, слово за слово, и сдружились, что часто ходят друг к другу в гости.       Улыбнувшись своим мыслям, Чимин придирчиво глянул на отражение в зеркале: бледное лицо, обрамлённое темными волосами, легкая худи и спортивные штаны, ставшие основой гардероба на три нелёгких года, будто въелись в парнишку. Усталые глаза смотрели укоризненно прямо на проблему своей усталости — живот. Округлый и мягкий, будто Чимин был беременным на протяжении этих трёх лет.       Проведя рукой по усталому лицу, Чимин вздохнул и, взяв ключи и телефон с тумбочки, разворачивается к двери, как слышит мягкий топот ножек из гостиной. — Папа! — визжит малыш, подлетая к омеге, обхватывая маленькими ручками. — С тобой! Хочу с тобой! — Джун-и, папе надо идти, а ты задерживаешь, — спокойно осаждает желания сына альфа, подхватывая на руки и качая туда — сюда. — Ц, кто бы говорил, «задерживаешь», — передразнивает недовольно и уходит, прикрыв за собой дверь.       Юнги остаётся в коридоре, ошеломлённый такими словами, а Чиджун начинает выворачиваться в руках. Дитя чуть не падает из-за копошений, но альфа во время подхватывает, крепче держит и идёт к кухне, где готовит малышу завтрак, а себе — кофе, обдумывая поведение младшего.

***

      Омега спокойно переносит осмотр у врача, думая о том, что был слишком резок с Юнги, отчего становится не по себе из-за своей неожиданной вспыльчивости. Чимин не хотел обидеть мужа, но все эти дни, проходящие в новой беременности дают о себе знать, особенно учитывая его прошлый опыт. Да и рожать было трудно, от чего омега думал, что умрет раньше, чем ребёнок явится на свет божий. От всех этих дум лопается голова, пока Чимин сдает анализы и проходит УЗИ, при этом смотря на счастливых омежек в очереди. Когда-то и он был таким же, не погрязший в быту и серости однотипных дней.       Ближе к полудню Чимин возвращается, ощущая себя в комфорте, только в квартире звонкая тишина. Это тревожит. Родные запахи мятного шоколада и тягучей карамели отчетливо слышны, но концентрация их не такая сильная, какой бы была, будь альфа и ребёнок в квартире. К горлу подступает истерика напополам с болью. Слезы медленно катятся по пухленьким щечкам омеги, а тело спускается на прохладный пол. Внутри разрываются фейерверки скупости чувств и страданий о своей жизни. Чимин рыдает в пустой квартире, где звуки всхлипов разносятся и отлетают обратно к источнику с оглушительной точностью. Омега держится за кругленький животик, мысленно посылая остатки спокойствия, пока снаружи его колотит от ощущений. Юнги устал и бросил? Ушёл, потому что надоело возиться с таким ужасным омегой? Всхлип, немой крик в пустоту, разрывающий внутреннюю стабильность, растекается в голосовых связках болью до покраснения кожи лица. Отток жара по телу отдает импульсивностью момента. До беления костяшек сжимаются пальчики на худи вокруг животика. Чимин старается удержаться за эту ниточку, закрывает глаза. Дышит усиленно, втягивая в себя жизненно необходимое, ладонями держа лицо, ощущая жар на щеках, по которым всё ещё текут соленые струйки, но чуть реже. Про себя он проговаривает, что всё хорошо, что справится. Сильный. — Ты сильный, — звучит будто из-под водяной толщи.       Лишь спустя пару минут времени омега понимает, что руки не его, да и голос звучит хрипло и шепеляво. Распахнув глаза, Чимин удивленно шарахается назад, чуть не ударяясь затылком об тумбочку. Руки альфы держат крепче, а губы что-то говорят, но омега не слышит, что именно. Аромат Юнги успокаивает, а истерика отходит на второй план, когда младший замечает малютку в синих штанишках. Малыш напуган, даже боится подойти ближе, дрожит слегка. Чимин тянет руку вперёд, но ребёнок отскакивает к стене, учащенно дыша. — Чиджун-а, маленький мой, — сквозь гнусавость шепчет омега. — Иди ко мне, малыш.       Но ребёнок не идёт, лишь дрожит и сжимает в ручках маленький пакетик с цветным рисунком, принесённый им вместе с отцом из магазина, в который они зашли, чтобы порадовать папу. Маленькие губки сжаты в ровную струнку, а глаза наполнились влагой. Малыш вот-вот заревёт. Альфа подхватывает Чимина, усаживая того на тумбу позади. Омега чувствует себя ужасно сейчас, опирается дрожащими руками о колени и хватает ртом воздух. Юнги же осторожно берет ребёнка на руки и уносит в детскую комнату.       Через пятнадцать минут альфа возвращается с тем же пакетиком, который держал малыш в руках. — Мы хотели тебе сделать приятное, — протягивает Юнги пакет, грустно смотря на истинного. — Возьми, Джун старался.       Чимина трясёт от скользкого и мерзкого чувства. Как смел думать, что его бросят? Юнги — лучший альфа, который ни за что не сделает такого ужасного поступка, он — самый прекрасный муж на свете, и просто хороший человек с особой притягательной натурой, улыбкой-дёснами и манящими темными глазами.       Омега слишком запутался в себе за это время, чтобы ощущать себя правильно в этой квартире, в этой семье, в этой жизни вообще. Многие годы до встречи с Юнги ему жилось так, словно весь мир презирает скромную и мягкотелую омегу, которая не могла похвастаться даже природным запахом и идеальной фигурой. Вся жизнь до альфы была сплошь уныние и отвращение к собственному телу, которое не хотело даже меняться в угоду постоянным самокопаниям и чувству неприязни.       Юнги отходит и смотрит. Во взгляде нет ничего отвращающего, наоборот — только любовь и тепло плещется в темных радужках. Оковы истерики сброшены, вяло поднимаясь, Чимин было порывается к истинному, но тот поворачивает в гостиную и уходит, не сказав ни слова. Сглотнув, омега понимает свою ошибку, а позже заглядывает во внутрь пакета. Там он находит игрушку — маленькую девчушку с золотистыми крылышками и темными волосами. Горько усмехаясь про себя, омега идёт в спальню, где падает в объятия прохладного покрывала.

***

      С того дня проходит неделя, малыш стал более охотно подходить к Чимину, но та ситуация всё ещё, казалось, стоит перед глазками-пуговками. Омега не винит дитя, он сам перепугался в тот момент. — Скоро приду, нужно только забрать результаты, — Чимин обувается под взгляды двоих. С того дня Юнги больше не трогал омегу, лишь в крайних случаях, когда нужна была помощь. Но младший не расстраивался, прекрасно понимая, что так альфа хочет показать свою молчаливую поддержку. — Не балуйтесь.       На улице достаточно свежо, от того Чимин решает дойти до омежьей консультации, чем ехать в транспорте. Он выходит на главную улицу, где проезжает множество автобусов и легковых машин. Каждый куда-то спешит, дергается от внезапных столкновений на пути. Чимин же спокоен, его шаг размерен, однако до приема остаётся не так уж и много времени. Уходит полчаса, благодаря тому, что парень срезал через сквер, и вот он уже перед дверями врача. Через ещё десять минут Чимин, словно в прострации, идёт по коридорам отделения. Через минуту выходит на улицу, и его настроение сменяется тенью улыбки. Это настоящее чудо, невозможное, но чудо!       Внутри всё так и кричит от счастья, омега так рад, что аж вприпрыжку забегает в подъезд, на четвёртый этаж, наплевав на лифт. Открыв дверь, Чимин видит проходящего в спальню Юнги и сразу же, не разуваясь, бежит к нему. В руках результаты УЗИ и анализов, которые омега получил. Ярко улыбаясь, омега настигает альфу, который подхватывает под бедра, аккуратно ссаживая на комод у стены. — Я так счастлив, что именно ты — мой муж, — в сердцах визжит Чимин под удивленный взгляд. — Что? — Юнги тупо смотрит на улыбку пухлых губ, не понимая, что происходит. — Юнги! У нас будет девочка! — целует в щеку, прижимаясь сильнее. — Что? — ошалело повторяет альфа, удивленно таращась в стену и сгибаясь под напором объятий. — Но… это же невозможно, ты же… — Знаю, знаю, — отстраняется Чимин, сияя. — Врач сказала, что вероятность один на миллион! Представляешь? Нам… — захлебываясь словами, тарахтит омега. — Чимин… — смотрит в упор альфа. — Да? — удивлённо распахнув глаза, младший смотрит в темные омуты напротив, и это отрезвляет. — Я люблю тебя, — взгляд так грустен, что утопиться хочется в слезах. — Юнги, я тебя тоже люблю! Прости, что так ужасно вёл себя, прости, любимый, — Чимин берет в ладошку ладонь своего мужа, прикладывает ее к своей мягкой щеке, нежится. — Господи, я самый счастливый альфа на свете. Спасибо, что именно ты мой омега, — произносит Юнги, покрывая лицо омеги легкими чмоками под заливистый смех. — Папа! — топочет малыш. — Не ешь папочку!       Оба истинных сначала улыбаются ребёнку, а потом смеются. И смех их настолько искренний, чистый и яркий, что в момент Чимин понимает, что Юнги никогда не бросит его. Омега обрёл своё личное счастье в истинном альфе, малыше Чиджуне и ещё одной крохе, которая ждёт своего рождения.