Моя омега

***

— Ах, Юнги-я, я так опоздаю на пару, — пищит омега, прижатая к кухонному столу.       Чимин пытается вывернуться в сильных руках альфы и сползти со столешницы, чтобы начать собираться в университет, но тщетно. Мужчина сильнее вдавливает омегу в стол, прижимаясь пахом к бедру любимого. Его руки давят на бёдра младшего, на которых останутся синяки от пальцев. Приближающийся гон даёт о себе знать, старший помечает губами каждый сантиметр кожи своей пары, целует тёплую кожу, пропахшую сразу двумя ароматами от долгого сожительства, кусает ключицу, царапает зубами шею у основания. Юнги в этот раз особенно дикий, сжимает Чимина до беления костяшек, пытаясь втереть всё своё существо в тихую омежку. Ревнивая сторона альфы вызывает трепет в сердце, учащенное дыхание опаляет горячо и влажно, прямо как под задницей младшего. Омега уже потек, от чего старший рычит, целует глубоко и со вкусом, кусает пухлую нижнюю губу, из которой позже показывается капелька крови. Юнги слизывает кровь, причмокивая. Альфа заведён не на шутку, запах мятного шоколада окутывает омегу со всех сторон, от чего ноги слабеют и разъезжаются под действием силы суженного. Сладкий пот стекает по коже Чимина, который стремительно ловит юркий язык старшего, вылизывая всю сочность яблочной карамели. Младший пыхтит, пытается подчинить себе ситуацию, но Юнги только рычит на это, стискивая руки любимого над головой, когда Чим уже лежит на поверхности стола.       Омега хнычет, когда мужчина скользит свободной рукой по телу, оглаживая все неровности и прелести, сдавливая и втирая запах шоколада в бронзовую кожу. Юнги резко отстраняется от вылизывается шеи младшего, когда ощущает через пелену возбуждения более яркое события — Чимин сейчас полностью открыт перед ним, отдаётся во власть его рук и тихо хнычет о чём-то бессвязно. Взгляд альфы темнее ночи, радужка отступила, позволяя зрачку затопить собой всё пространство. Мужчина дышит часто и тяжело — воздух пропитан ароматами возбужденных тел.       Стянув с Чимина одежду, Юнги не особо соображает, когда проходится губами по бёдрам любимого, языком оглаживает их, царапает короткими ногтями животик омеги, от чего тот заходится в мольбах и плаче. Альфа внутри велит брать то, что и так уже твоё, что и делает старший. Отстраняясь, придерживает и разводит в стороны бедра расползшегося Чимина. А затем приникает к влажной дырочке, что раскрылась от долгой прелюдии. Язык проникает во внутрь, и в этот момент омега воет, заходясь в стонах, сжимается вокруг языка. Смазка стекает на поверхность стола, Чимин чувствует себя грязно и развратно в руках мужчины, когда особо высоко стонет от надрачивающей сильной ладони. Альфа хочет поиздеваться над омежкой, потому и останавливает руку у основания головки, очерчивая ту большим пальцем, размазывая смазку. Язык же усердно вылизывает яблочно-карамельную сладость любимого. И только после нескольких тихих всхлипов, когда бёдра омеги ослабевают от напряжения, альфа отстраняется, вспоминая о своём напряжении.       Чимин дышит загнанно, когда взгляд падает на топорщащуюся ширинку. Юнги расстёгивает её, приспуская трущие орган штаны, подтягивает омегу к себе ближе, чтобы в последующем быстро войти в раскрытую и жаждущую дырочку. Чимина трясёт от ощущений огромного члена внутри, от смазки, что всё ещё течёт из его задницы, пачкая пол, от давящего воздуха, наполненного природными феромонами. Тихие стоны перерастают в громкие вскрики от нарастающего темпа, когда Юнги особенно сильно ускоряется, втрахивая Чимина в стол, который после такого радео не выживет. Омега чувствует себя сегодня как-то особенно, несмотря на текущие слезы и стоны вперемешку с криками имени возлюбленного.       С каждым толчком альфа всё больше растягивает податливые мышцы, задевает чувствительный комок нервов внутри омеги и говорит о том, какой тот сейчас красивый: — Ты выглядишь так затраханно и нереально, малыш, — рычит над ухом Юнги, глубоко толкаясь, не выходя из податливо тела. — Такой красивый и только для меня. Люблю тебя. — Ю-юнги-и-и, — стонет омега, чувствуя себя более удовлетворённым, слыша такие слова в свою сторону. — Л-люблю т-а-ах, х-хорошо, мне так х-хорош-шо, — скулит и прижимает к себе ближе, плача от удовольствия.       На это альфа рычит и толкается особенно глубоко, кончая внутрь. Омега доходит до кульминации в ту же секунду, изливаясь на животик и хныча от давящих ощущений и смеси их запахов. Стол под телами шатается, норовя сломаться в любую секунду. Юнги облокачивается на поверхность и чувствует, как узел связывает их вместе, подаётся вперёд, целует заплаканное личико, слизывая кристаллики слез своей драгоценности. — Мой, — выдыхает в пухлые губы, большим пальцем очерчивая подбородок омеги, который уже плавится и расползается по всей поверхности стола от жаркого дыхания. — Твой, — это всё, что удаётся сказать Чимину, который ощущает внутри узел, растягивающий мышцы изнутри, дарящий большую заполненность и чувство удовлетворения.       Альфа поддаётся бедрами вперёд, на что слышит тихий писк, а позже и видит округлившиеся глазки омеги, до которого только сейчас дошло, что происходит. — О боже, — тяжело выдыхает Чим. — Молчи, лу… — Ты понесёшь от меня, малыш, — усмехается альфа, проезжаясь по простате ещё глубже. Узел растягивает ещё больше, на что омега давится стоном и захлебывается в ощущениях.       Конечно же, Чимин на пары так сегодня и не уехал, зато провёл несколько часов с узлом альфы, который улыбался так тепло, что простить можно было всё и сразу. Потому омега не стал злиться на Юнги за его проделку. Ведь Чимин и сам часто думает о детях, чего альфе знать не обязательно. Иначе омега скоро не сможет стоять на ногах от такого количества секса в неделю. Хотя, Юнги и так знает, что течка Чимина совпала с его гоном — так кстати.