Унаследованное желание

Сидя на кухне и попивая горький кофе, Гилберт скучающе тыкал пальцем по экрану телефона, просматривая новостную ленту. Газеты — это прошлый век! Сейчас эра Интернета и гаджетов. Ни с чем не сравнимый аромат утра наполнил дом своими непередаваемыми запахами: кофе, свежеиспечёнными булочками и уличной прохладой, ворвавшейся через открытое окно. В детстве аромат утра был совсем другим, Гилберт до сих помнил запах кофе с молоком, свежей газеты, маминого завтрака и мокрой шерсти. У них была собака по кличке Астер, но так уж получилось, что его сбил велосипедист. Гилберт по сей день не мог забыть эти жуткие ветеринарные клиники, людей с кислыми минами, животных, обмотанных бинтами, и врача с пугающим хрипловатым голосом. Астер скончался на операционном столе, так ему сказали, но Гилберт до сих пор подозревал, что родители просто не захотели оплачивать дорогостоящее лечение хромой собаке и усыпили её. Да, вот так вот просто избавившись от проблемы. Отдавшись воспоминаниям, Гилберт совсем забыл о времени. Сделав последний глоток, он поставил кружку в раковину и решил, пока Людвиг не проснулся, приготовить обед, чтобы тот не голодал в его отсутствие. За чисткой картошки Гилберт не заметил, как Людвиг, точно мышонок, прокрался к еде. Вот только на столе кроме сухарей, ранее бывших хлебом, больше ничего не было, но чем богаты, тому и рады. Похоже, Людвиг совсем оголодал, пока брат пропадал на работе, в чём Гилберт видел свою вину. Вернувшись домой за полночь, он не успел сходить в магазин, положение спасла импровизация. Из молока и муки получилось тесто, после духовки ставшее булочками. Услышав странное похрустывание, Гилберт улыбнулся. По-видимому, Людвиг учуял аромат выпечки и спустился, чтобы успеть съесть её горячей. Повернув голову, Гилберт нахмурился. Людвиг жевал вчерашнюю корочку хлеба вместо горячих хрустящих булочек с изюмом посыпанных кокосовой стружкой. — Чайку сделать? Людвиг помотал головой и, плюясь крошками, выдал: — Я хочу научится водить машину! Гилберт цыкнул. Зачем ему понадобились водительские права в таком возрасте? За руль всё равно не пустят. Пару дней назад Людвиг заикнулся о поездке в Берлин, теперь в список желаний добавились права на автомобиль и вождение. Гилберт ничего не имел против планов на будущее, пускай мечтает, пока не пришлось столкнуться с реальностью, о которую со временем и разобьются его детские фантазии. — А что сразу не самолёт? Гилберт протянул ему стакан апельсинового сока, чтобы не пришлось давиться всухомятку. Людвиг кивнул в знак благодарности и даже улыбнулся, хотя нет, показалось. Людвиг был не из улыбчивых, чем Гилберт его и подкалывал, говоря, мол, с такой физиономией можно в тюрьме работать или в морге, там улыбаться некому да и не зачем. А вот весёлой мордашкой Феличиано можно солнце призывать или сиреневых единорогов. Девочки таких любят, а от тебя все только шарахаются. — Если я получу права, то ты мне его подаришь? — Нарисую, — уверенно заявил Гилберт, — хоть права, хоть самолёт. Мелкий ещё, сядь ровно, не плюйся и ешь молча. — Я способный, об этом все говорят. Если я за что-то берусь, то довожу дело до конца! В отличие от некоторых, — сделав глоток сока, Людвиг поморщился. Холодный и кислый, а ему хотелось чего-нибудь сладенького. Окинув взглядом столешницу, Людвиг потянулся к маслёнке, решив сделать тост. Гилберт почувствовал острый удар по гордости, Людвиг умел задеть за живое. Гилберт опустил взгляд, смотря на руки. На одной из них была кровь. Порезался. Шипя от боли, Гилберт бросил нож в раковину, наскоро заклеил палец лейкопластырем и поставил начищенную картошку в холодильник. Потом придумает, что с ней делать. — Мне пора. Деньги на тумбочке, проголодаешься — закажешь себе пиццу. Буду поздно. — Гил, подожди! — бросив недоеденный тост в тарелку, Людвиг помчался за братом. — Оставь ключи от гаража. — Обойдёшься, — чуть наклонившись, Гилберт чмокнул его в макушку, в который раз ловя себя на мысли, что Людвиг был самым милым ребёнком на свете (после Феличиано, конечно). Светлые волосы, голубые глаза, ну чем не принц из детских сказок? Ещё бы принцессу с замком, и будет полный комплект. Задумавшись о своём, Гилберт не заметил, как стал улыбаться, смотря на брата восхищённым взглядом. Людвиг надулся, он хотел получше изучить старые шкафы с раритетными книгами, авось и удалось бы найти что-то о русской культуре. Со слов отца Людвиг знал, что Гилберт ездил каждое лето к бабушке по линии матери, которая жила в Саратове, на данный момент, правда, перебралась в Москву. — Знаешь русский? — Что? — голос Людвига вывел его из транса. — Русский язык знаешь? — чётко и внятно проговорил он. — Ясен пень! Твой супер-пупер брат всё знает, — Гилберт рассмеялся, ткнув Людвига в лоб пальцам, намекнув, что его вопрос был глупее некуда. Резко замолчав и опустив руки, он переспросил: — Русский?.. Скорее нет, чем да. Людвиг нахмурился и надул щёки. Этого Гилберта не поймёшь, то знаю, то не знаю, а ключики вон, на самом видном месте висят. Людвиг не привык брать что-либо без спроса, но раз ситуация обязывает, то придётся нарушить собственное правило. — Иди уже, мать твою, лингвист чёртов. Гилберт аж подавился, Людвиг никогда так с ним не разговаривал. Конечно, бывали моменты, но обычно он вёл себя более сдержанно. — Радость моя, мы в этом доме не выражаемся, а те, кто ругаются… — начал Гилберт, но Людвиг убежал наверх, не дав брату закончить. — На работу опоздаешь! — донеслось со второго этажа. — Вот же паршивец, всыплю ему как следует, когда вернусь, — пробурчал Гилберт, усмехаясь собственным словам. Нет, любовь к младшему брату лишь изредка позволяла поднять на него руку, они жили дружно, любили и ценили друг друга.

***

Шагая по дороге, выложенной брусчаткой, Гилберт остановился и бросил взгляд на ворота, огораживающие территорию колледжа, в котором он когда-то учился. Не так много времени прошло, но по ощущениям лет десять, а то и все двадцать. В своё время Гилберту удалось поступить в колледж на бюджет, но из-за проблем в семье ему пришлось искать работу… Летая от одного посетителя к другому, Даниэль разрывался, не понимая, куда делся его помощник. По выходным тут народу хоть отбавляй, а в будни дни и десяти человек не наберётся, до вечера во всяком случае. — Ваше пиво, — оповестил бармен, звучно поставив кружку. — Я это не… — Сладкий, я тут немного занят, так что давай без каприз. Смутившись от такого обращения, посетитель закрыл рот, решив не докучать столь добродушному бармену. Он ведь здесь постоянный посетитель и живёт недалеко, если устроит скандал, то попрут, и тогда одинокие вечера придётся проводить дома, обнимая пуделя. Пиво так пиво, что в нём плохого? Даниэль вздохнул, ну наконец-то затишье, все пьют, все довольны. Заприметив вошедшее в бар всхлипывающее чудо, он вылез из-за барной стойки и подошёл к нему, отведя в сторону подальше от любопытных глаз. — Где тебя черти носят? Белобрысый паренёк всхлипнул, пробормотав севшим голосом: — Она умерла. — Кто? — Даниэль заволновался. Конечно, некрасиво лезть в чужие дела, но так уж его воспитали. Если кому-то в его окружение плохо, то нужно помочь: выслушать, посочувствовать, напоить сладким чаем. — Лин. Даниэль задумался. Парнишка не так давно устроился и пока что проходил стажировку. Добрый, ответственный парень, вот только работник из него никакой. За каких-то три дня, что они работали вместе, Даниэль от него уже такого наслушался, что можно роман написать в твёрдой обложке. Проблемный юноша, на редкость проблемный. — Девушка? — С-собачка. — Райвис, мать твою! — зарычал Даниэль, прикрыв глаза в фейспалме. — Ты в зоопарке, что ли, живёшь? То кошка заболела, то бабушка хомячка раздавила, то попугай улетел, то лошадь умерла при родах, то удав проглотил ключи от дома, теперь собака. — Извините, — Райвис всхлипнул, став заикаться больше обычного, — я-я просто… Даниэль приобнял его, пытаясь успокоить. У них ещё вся ночь впереди, нельзя его в таком виде показывать посетителям. Повезло же Райвису с наставником, другой бы даже слушать ничего не стал, не то что сочувствовать. — Иди умойся и за работу, я на перекур. — Перекур? Разрешите присоединиться, — раздалось за их спинами. Даниэль вздрогнул и обернулся. Рядом с ними стоял высокий мужчина с волнистыми светлыми волосами и в чернильном костюме, шею закрывал небольшой шарф нежного сиреневого цвета. Иностранец, сразу видно, а у здешних барменов глаз хорошо намётан, но Даниэль, похоже, был с ним знаком. — Так значит, ты вернулся? — Франциск улыбнулся и пожал руку старому другу. — Почему я не в курсе? Франциск Бонфуа, они дружили со школьной скамьи. Его тут не часто встретишь, особенно в будни, весь в делах и заботах. Чем по жизни занимался этот парень, никто не знал, даже Даниэль. Порой сталкиваясь на улицах города или же как сейчас в баре, они могли часами болтать о политике, но только не о работе, этой темы оба парня умело избегали, отмахиваясь и привычно говоря, что всё как всегда, без изменений. В случае с Даниэлем это было правдой, а вот насчёт Франциска, кто знает? Сойдясь на мысли, что Бонфуа занимался чем-то незаконным, возможно, наркоторговлей, Даниэль не стал змеёй лезть ему под кожу и просто закрыл тему раз и навсегда. — В курсе чего? Недавно же виделись. Малыш-бармен в недоумении наблюдал за развернувшейся картиной. Райвис не умел читать ситуацию, поэтому и стоял как вкопанный, не зная, что делать. Уйти или обслужить посетителя? Франциск, по-видимому, почувствовал на себе взгляд паренька и потрепал того по волосам, подталкивая к барной стойке. Ребёнку не следует знать, о чём говорят взрослые дяди. — Неделю назад, — Франциск кивнул. — Уже неделя прошла? — Даниэль поднял взгляд, смотря в потолок, и задумался. — Что-то я заработался. — Слушай, мой хороший, валить тебе отсюда надо и как можно скорее, на такой работе быстрее ноги протянешь, чем денег заработаешь. — Не дождёшься, — хлопнув его по плечу, Даниэль рассмеялся. — Чего изволите выпить? — с улыбкой заговорил он заученными фразами. — Если это впервые, то первый бокал за счёт заведения. — Ну естественно я здесь впервые. Я каждый день здесь впервые, как и в любом другом баре города, — Франциск резко замолчал, вспомнив, что ему, кажется, вопрос задали. — Сок есть? — Какой? — удивился Даниэль. Франциск редко когда отказывался от халявной выпивки, похоже, на свидание собрался или снова покрасоваться вышел. Есть люди нарциссы, есть павлины, а есть Франциск, который умело совмещал в себе два этих качества. — Любой. — Сейчас, — Даниэль направился к барной стойке, Франциск пошёл за ним. Хедервари постоянно отвлекался на Райвиса или посетителей, поэтому свежие сплетни доходили до него обрывками. Франциск понимал это, но всё равно что-то рассказывал и спрашивал. Пускай на все его вопросы Даниэль отвечал машинальным «да», Франциск был доволен, ведь, когда ты спрашиваешь у бармена: «Можно мне бесплатный виски и орешки?», а он отвечает «да», губы сами собой растягиваются в улыбке. Несмотря на «увлекательную» беседу со старым другом, Франциск постоянно поглядывал в зал, так и намекая Даниэлю обратить внимание на притихшего в уголке паренька. И Даниэль обратил, но промолчал. — Слушай, тот парень уже давно там сидит, ты бы подошёл к нему. Даниэль удивлённо захлопал глаза. Франциск, конечно, был ещё тем любителем совать нос в чужие дела, и если бы он сам подошёл к нему и попытался узнать, что случилось, то Даниэль даже бы не удивился, но зачем ему посредники? — Опять чужие проблемы, — Даниэль вздохнул, вспомнив про перерыв, — мне и своих хватает. — Да ладно тебе! — Франциск игриво хлопнул его по плечу. — Это по твоей части. — Ну спасибо! Похлопав по карманам и нащупав пачку сигарет с зажигалкой, Даниэль улыбнулся. Вытаскивать пьяниц на улицу уже стало его хобби. Когда Даниэль бросил взгляд на барную стойку и увидел за ней Райвиса, у него даже настроение поднялось. А парнишка не так безнадёжен, как кажется, вон как старается, бегает, обслуживает посетителей. Пчёлка-трудяга, но с его заиканиями определённо нужно что-то делать. — Иди уже! — Франциск хлопнул друга по плечу, помогая ему сделать первый шаг в прямом и переносном смысле. — Хватит играть в гляделки. — Клянусь, Бонфуа, когда-нибудь я тебя хорошенько отпинаю! — прорычал он, проталкиваясь через весь зал к нужному столику. — Эй, ты в порядке? Белобрысый что-то промычал в ответ, не отрывая взгляд от пустого бокала. Видать, и правда пьян. Легко подхватив его за талию, Даниэль направился в сторону выхода. Парень не упирался, даже наоборот, охотно шёл за ним, однако в дверях заупрямился и не захотел выходить. — Давай, милый, свежий воздух пойдёт тебе на пользу. Всё же вытолкав его на улицу, Даниэль спокойно достал пачку сигарет. — Дай! Выхватив прямо изо рта зажжённую сигарету, незнакомец не побрезговал и затянулся. — А ты смелый, — Даниэль усмехнулся, столь наглым образом у него ещё никто не вырывал живительную дозу никотина, за исключением Франциска. Вот только тот не курит. Больше не курит. Франциск бросил сигарету и крепко прижал её ботинком, ещё в колледже перейдя на жвачки и конфеты, а то, видите ли, у многих девушек аллергия на табачный дым, да и парень с сигаретой в зубах выглядел уже не так круто, как в лихие девяностые. — Как зовут? — Гилберт, — выдохнув клуб сизого дыма, Гилберт закашлялся. Даниэль внимательно посмотрел на него. Гилберт явно не первый раз держал в зубах сигарету, но не был похож на заядлого курильщика. По-видимому, баловался втихую, пока родители не видели. — А тебя? — Даниэль, — Хедервари удивился собственной честности. Одним из правил заведения, которое он сам же и выдумал, было не называть никому, кроме коллег, своё настоящее имя. Придётся теперь менять паспорт. Гилберт рассмеялся, но что его так рассмешило, одному богу известно. Даниэль нахмурился, прекрасно зная, что за этим последует фраза типа «дурацкое имя» или «у меня так собаку звали». — Дурацкое имя! — опустив ладонь на чужое плечо, Гилберт крепко сжал пальцы. — Такими только порно-актёров называют, — Гилберт прищурился, внимательно вглядываясь в усталые зелёные глаза бармена. — А ты случаем не?.. Не растерявшись, Даниэль ударил его по руке, чтобы впредь не распускал их. Гилберт обижено надул губы, дуя на пульсирующее болью запястье, и оценивающе посмотрел на него. А он не так прост, как кажется. Если закрыть глаза на рост, то из малыша Дани вышла бы замечательна куколка, созданная специально для сцены в шоу-бизнесе. Даниэль снова нахмурился, наперёд зная, что за этим взглядом однозначно последует упрёк в росте. — Коротышка, да? — Есть немного, но там важно другое. — И что же? Повисла пауза, по-видимому, Гилберт не понял вопроса. Воспользовавшись моментом, Даниэль достал сигаретку и закурил. Гилберт всё молчал, смотря на простого бармена, как на икону в церкви. Даниэль заволновался, не понимая, чего это он завис. — Большие глаза, — наконец-то пробормотал Гилберт. Даниэль усмехнулся. — А ты забавный. И откуда только такой взялся? — А что? В гости хочешь? Даниэль посмотрел на него с прищуром, затем сделал шаг вперёд и ещё. Он обнял Гилберта, изучая своими шаловливыми пальцами его тело. Первые две минуты Гилберт стоял спокойно, не дёргался, напрягся правда, а затем… — Лапы не распускай, — наконец-таки Гилберт оттолкнул его, а то Даниэль уже начал волноваться. В движениях Байльшмидта чувствовалась вялость. Устал, наверное, или же он на самом деле не хотел отпускать его, но, мать его, инстинкт самосохранения сработал. — Прости, сладкий, не удержался. О чём ты говорил? — Работа, — а точнее работа в сфере порно-фильмов, но Гилберт не стал вдаваться в подробности. — Ах, да. Знаешь, могу помочь с этим. — Ты серьёзно?.. Нет!.. Ты серьёзно?! — Гилберта переклинило, он не понимал, шутил ли бармен или же говорил серьёзно. — Да, — Даниэль кивнул, вспоминая последний разговор с сестрой, — одной моей знакомой как раз нужны хорошие мальчики. Гилберт замялся. С одной стороны, снятся в порно было его голубой мечтой, а с другой, что люди, а главное отец, подумают, когда правда всплывёт наружу. Даниэль же считал иначе, потушив окурок и доставая из кармана телефон. — Я плохой. — Такие тоже нужны. Гилберт снова задумался, вытягивая из сигареты последние нотки никотина, пока Даниэль разговаривал с кем-то по телефону. — Алло, да?.. Где ты сейчас?.. Подойти можешь? Да, к бару. Нашёл тебе мальчика, очень послушный… Не начинай! Тот литовец тоже был… Я ведь обижусь… Всё, давай, люблю, целую, жду! Гилберт бросил на асфальт окурок — а ведь рядом стоял мусорный бак с функцией пепельницы, только руку протяни — и затушил его ботинком. Домой пора, ему ещё утром на пары топать. Заметив, как из бара вышел высокий мужчина с волнистыми волосами в чернильном костюме, Гилберт своим глазам не поверил. Ну в точности их преподаватель по экономике или очень похожий на него мужик. И походка та же, и одевается, как мажор, и дорогим одеколоном за версту несёт. Гилберт достал телефон, хотел было сделать фото и кинуть в чат их группы, но ему помешали: — Сладкий, познакомься, это Элизабет, если поладите, возьмёт на работу в своё брачное агентство. Гилберт лениво развернулся в их сторону. Такой шанс упустил, до слёз обидно. — Это не… Ты?.. — прошептала Элизабет. — Я, — удивился Гилберт, не сразу сообразив, что за сомнительным бизнесом она занимается. На кануне Родерих, сводный брат, познакомил его со своей невестой, теперь уже женой. Доброй, заботливой, улыбчивой девушкой, какой она показалась Гилберту в первый день знакомства, а получается вон оно как. — Родерих знает? Жена сводного брата, о да, они с Гилбертом со дня свадьбы поладить не могли. Он часто приходит к ним в гости, а точнее приходил. После свадьбы Гилберт если и заглядывал к Родериху, то только на нетелефонный разговор. Иногда Гилберт приглашал его вместе выпить, и тот охотно соглашался. Дома-то теперь не посидишь с баночкой пива, рискованно, можно получить за такое сковородкой по голове. Элизабет была против их посиделок как в барах, так и где-нибудь ещё. Муж должен сидеть дома рядом с женой. — Я, ну… мы разговаривали и… — мямлила Элизабет, отводя взгляд и ища поддержку в лица Даниэля, но тот молчал. Выйдя замуж, она со всеми переругалась, начиная от родителей и заканчивая тамадой, который долго тянул со свадебным видео. — О-он знает, конечно, я говорила ему, да. Парни переглянулись, будто разговаривая взглядами. Гилберт почесал нос, точно спрашивая: «Она врёт?». Даниэль вздохнул, прикрыв глаза: «Да, врёт». Улыбка Гилберта напоминала оскал, вот и удалось получить компромат на мисс Совершенство, хоть и случайно. Пускай Гилберт и не был уверен в том, что Родерих подаст на развод, узнав о тайном бизнесе супруги, но скандала точно не избежать. Но ябедничество подождёт, сначала нужно решить вопрос с работой, возможно, удастся замять это дело. — Возьмёшь на работу? — Нет! С твоим характером… — Лизхен, не начинай, — одёрнул её Даниэль. — Мы тут пообщались, пока тебя ждали, знаешь, я готов за него поручиться. Он то, что тебе нужно. Гилберт подмигнул Даниэлю, в его карминовых глазах блестели нотки благодарности. Однако Байльшмидт был удивлён, что вместо подруги, с которой Даниэль явно не первый год знаком, он поддержал его, пьяницу из бара, которого самолично вытащил на улицу.  — Слышишь, Лиз? Мы ведь родственники как-никак, подсоби, мне очень нужна работа. Обещаю унести наш секрет в могилу. — Что значит наш? — прорычала она закипая от злости. — Я ещё… — Даниэль! — к ним выскочил Райвис, на его щеках виднелись остатки сливочного крема. Видимо, кто-то вместо работы решил заедать горе пирожными. — Коктейльные трубочки закончились, а посетители требуют!.. — Извините, сладкие, мне пора, — подхватив стажёра под локоток, Даниэль быстро затолкнул его обратно в бар. — Разбирайтесь тут уже как-нибудь сами. — Ага, давай, — Гилберт с радостью пожал ему руку и хлопнул по плечу. Свет от окна осветил лицо добросердечного бармена, позволяя как следует разглядеть его. Гилберт задумался. Русые волосы аккуратно собраны в низкий хвост, зелёные глаза, смотрящие на него с интересом, и на удивление знакомые черты лица. Где-то он всё это уже видел. Ладонь, такая тонкая и тёплая, которую Гилберт не хотел отпускать, выскользнула из захвата, оставляя его так и стоять в недоумении, гадая, на кого же похож Даниэль. А ведь ответ находился совсем рядом. — Кобель, и ведь всегда таким был, даже на свадьбу не пришёл, — бубнила Элизабет, метая молнии вслед Даниэлю, но Гилберт её не слушал. Спустившись с небес на грешную землю, Гилберт решил вернуться к теме работы. — Ну так что? Возьмёшь на работу? — Я подумаю, — Элизабет фыркнула и убежала. Гилберт поплёлся домой, не зная, радоваться ему или плакать. Та ночь была волшебной: Гилберт нашёл работу, узнал страшную тайну супруги брата и познакомился с замечательным человеком, который по сей день угощает его выпивкой и готов часами выслушивать его жалобы на жизнь, отпаивая сладким чаем с шоколадными конфетами.