Унаследованное желание

В представлении многих детей каникулы означают игры от рассвета до заката, заслуженное безделье и, конечно же, вылазка на природу: парки, палатки у костра, пляжи. Дети ведь любят играть в песке и на свежем воздухе. Но если у тебя проблемы с оценками, то придется потеснить веселье, добавив в список дел занятия с репетитором. А если у тебя большие проблемы почти со всеми предметами, то про отдых стоит и вовсе забыть. У Людвига всегда были хорошие оценки, учителя его любили, поэтому проблем с пересдачей не возникало. Однако в этом учебном году он часто болел и многое пропустил, в связи с чем, добровольно решил походить на дополнительные занятия немецкого языка. Гилберт про это, конечно же, ничего не знал, даже не догадывался, ведь какой ребенок захочет посещать школу во время каникул? Верно, единицы. Однако если быть до конца честными, то его причина посещений этих занятий заключалась не совсем в подтягивании знаний. Так уж совпало, что под конец учебного года в их классе появился новый ученик, с которым Людвиг очень уж хотел подружиться, но быстро понял, что это дохлое дело, поэтому стал его игнорировать. Но кто же знал, что этот новенький тоже станет посещать дополнительные занятия. По мнению Людвига, проблем с данным предметом у него не было. Иван свободно и почти без акцента разговаривал как на немецком, так и на английском. Наверняка знал ещё множество языков, в этом Людвиг даже не сомневался. К тому же он часто замечал, что Иван, когда волнуется, начинает болтать на нескольких языках сразу. Повернув голову, ловя на себе взгляд Брагинского, Людвиг нахмурился. Мало этому русскому было того, что в классе постоянно рядом крутился, теперь ещё и тут глаза мозолит. А Людвиг что? Он не был намерен сдаваться и, подкорректировав свой план под кодовым названием «упразднение котёнка» (у него всегда были проблемы с фантазией), он опять же решил попытаться с ним подружиться. Делая пометки в тетради, служащей ему дневником, Байльшмидт не успел закончить мысль, как на парту приземлился самолетик, сделанный из исписанного карандашом листа самой обычной бумаги. Накрыв его ладонью, Байльшмидт посмотрел по сторонам. Убедившись, что никто на него не смотрит, Людвиг аккуратно развернул это оригами. «Пойдём гулять?» Людвиг сразу узнал почерк Феличиано, но отвечать ему не спешил. На сегодняшний вечер у Байльшмидта уже были кое-какие дела и планы, в которые никак не вписывался настырный итальянец. Не прошло и полминуты, как Феличиано прилетел ответ в буквальном смысле этого слова, неудачно спикировав над головой Брагинского. Да, задел белобрысую макушку крылом, но Иван, кажется, ничего не заметил. «Нет, сегодня не могу». Вернувшись к своим записям, Людвиг и строчку не успел записать, как в голову врезался всё тот же самолетик, который будет надоедливее Телеграмма. Людвиг быстро прочел сообщение, накарябанное на крыле, и тут же смял бумажного вредителя, иначе эта переписка никогда не закончится. «Давай часов в шесть! Ловино как раз уедет к дедушке». Феличиано Варгас. Восьмое чудо света и лентяй от бога, которому Людвиг с третьего класса помогает с учебой. Нет, не по своей воле, просто… так надо. Феличиано считает его своим другом, Людвиг же считает итальянца той ещё липучкой, но никогда его не прогоняет и даже завёл дневник, в который записывает все свои исследования по части итальянской души. Закрыв тетрадь, Людвиг поморщился, увидев на парте очередного бумажного беспилотника. — Ты надоел! — буркнул Байльшмидт, смотря в сторону аэропорта, из которого летели письма. И как он только мог забыть, что сидел напротив Брагинского, а не как обычно рядом с Варгасом? — Заткнись, — не растерявшись, огрызнулся Иван. — Затычка, — не остался в долгу Людвиг, показав обидчику язык. — Сосиска. — Последняя парта, можно потише? — гаркнул на расшумевшихся сорванцов учитель. После замечания, кажется, весь класс замер и уткнулся в учебники или тетрадки, боясь пошевелиться, ведь герр Либерман был очень строгим, ему ничего не стоило заставить, по его мнению, отстающих учеников ходить на дополнительные занятия, как и оставить болтунов после уроков, чтобы закрепить материал, а заодно и отдраить кабинет до блеска. — Пс! Людвиг, не дашь карандаш? — попросил женский голос. Лаура де Вард. Эта кошечка, хоть по ней и не скажешь, была очень хитрой и по слухам давно положила глаз на Феличиано, но тот не спешил отвечать взаимностью, потому что, во-первых, у него имелась странная антипатия ко всем зеленоглазым людям (Романо не в счёт, ибо родня!), во-вторых, ей был увлечен его брат, Ловино. В-третьих, от Лауры постоянно веяло, как от кондитерской фабрики. Она обожала сладкое и ела его килограммами, весь её парфюм имел манящий сладкий аромат, и Феличиано это нравилось, пока не начало тошнить. Уж слишком эта девочка была сладкой для него, а вот Ловино в самый раз. Правда, Феличиано никак не мог понять, чем эта сахарная принцесса могла понравиться брату? Он ведь даже не сладкоежка. Достав из пенала простой карандаш, Людвиг помедлил, раздумывая над тем, стоит ли одалживать его. Лаура, она ведь как мышонок, всё в рот тащит, потому что зубки чешутся. — Не забудь вернуть, — Людвиг протянул ей карандаш, поглядывая на учителя и боясь за эти пять минут получить второе замечание. — Не дождёшься, он теперь мой, — Лаура игриво прикусила верхушку карандаша, хоть и прекрасно знала, что Людвиг её не видит. Зачем ей понадобился данный предмет канцелярии в конце урока, оставалось только догадываться. Прозвенел звонок, тот самый спасительный ни с чем не сравнимый звонок, который для многих учеников был гораздо большим, чем просто неприятным шумом, ведь большинство здесь присутствующих ходили на дополнительные занятия во время каникул только потому, что дома скучно и нечем заняться, пока родители пропадали на работе. Убирая учебные принадлежности обратно в ранец, Людвиг старался делать это как можно медленнее. Причиной тому был сидящий напротив него парень по имени Иван Брагинский. Вроде недавно перевёлся, а уже успел нажить себе врагов, в чьи ряды, сам того не замечая, был причислен и Людвиг Байльшмидт. На днях они даже подрались, но их вовремя растащили по углам, так что победителя в этой схватке не было. После того случая у Ивана была забинтована рука, поэтому собирался он очень медленно и из класса выходил как правило последним. Но в этот раз он будто нарочно медлил, точно дожидаясь, когда враг номер один уйдёт, чтобы спокойно, без происшествий покинуть здание школы. По-видимому, Иван усвоил урок и в надежде избежать боя решил пропустить его вперед, намереваясь сбежать. — Пошли, — сказал Людвиг, закинув ранец на спину, но Иван его не услышал. В кабинет забежали ребята из параллельного класса, вернее, вбежал только один, шустрый и шумный одновременно, чьи блондинистые волосы были слегка растрёпаны, а в голубых глазах плескалось веселье. Не успев подойти к парте, он закричал на весь класс: — Хэй, Брагинский, давай с нами! Вздрогнули сразу все, даже учитель. Герр Либерман с нескрываемым недовольством посмотрел на горластого ученика, но ничего не сказал, продолжая тихонько стирать с доски уже не нужные записи. Этого сорванца звали Альфред Джонс, он тут как ясное солнышко среди туч, всегда и во всём стремился быть первым, согревая сердца, окружающих своей улыбкой. Очень дружелюбный мальчик, на котором срывали злость многие учителя, потому что наше солнышко не любило учиться и часто прогуливало занятия. Оторвавшись от своих тетрадей с книгами, Иван посмотрел на него и удивлённо пробормотал: — А где очки? Альфред помрачнел и как-то совсем невесело ответил: — Они мне не идут, я их только на уроке надеваю. Так ты идёшь? — На каток? — Нет, — Альфред качнул головой, — сначала в торговый центр, а потом домой геройствовать. Иван бросил вопросительный взгляд на светловолосого парнишку, стоящего рядом с Альфредом. Без подробностей тут не обойтись, Брагинскому нужно больше информации, чтобы знать, на что соглашаться или от чего отказываться. — Вторая часть «Медаль за отвагу» вышла, — пояснил Джеймс, не разделяя увлечений Альфреда, впрочем, у них это было взаимно. Джеймс Уильямс был двоюродным братом Альфреда. Несмотря на различия в характере, которые по своей природе были как небо и земля, этих двоих довольно часто можно было увидеть вместе. Общих интересов у них практически не было: Альфред любил видеоигры и обладал мистическим даром заводить друзей как вблизи пяти метров, так и на расстоянии. И надо заметить, что с Брагинским они изначально подружились именно в сети, а уже потом случайно встретились в школе. Джеймс же не любил людей, предпочитая одиночество шумному обществу. После уроков он шёл на каток, стадион, корт… туда, где можно поиграть с мячом или шайбой. Но всё равно эти двое могли найти общий язык, зацепиться за что-то, что будет интересно им обоим, и не забыть прихватить с собой Ивана, который будет судьёй в их споре. — Давай-давай! — подгонял он Ивана. — Поднимай седалище и пошли быстрее! Будешь помогать герою, а то я замучаюсь читать субтитры. Иван задумался. С этими ребятами было весело, но он обещал отцу, что после школы сразу домой пойдёт. Конечно, Брагинский мог задержаться на часок, но зная Альфреда и его гостеприимный дом, Иван сильно сомневался, что его отпустят голодным. Миссис Джонс наверняка приготовит что-нибудь вкусненькое и предложит ему остаться на ужин, потом на чай с пирогом, и в итоге Брагинский как в прошлый раз вернётся домой поздно вечером. — Прикинь, там все солдаты на русском разговаривают! Мы играем за шпиона, которому нужно пробраться на военную базу и выкрасть документы с… Ай! Альфред схватился за голову, потому что Иван стукнул его тетрадкой, сложенной в трубочку. — Да иди ты! Я переводчиком не нанимался. — Ну, — расстроенно протянул Джонс. — Без тебя эффект будет совсем не тот! Мы же против комми воюем. Иван нахмурился, но посмотрев на Альфреда, точнее на его показушно надутые губы, снова задумался, бросив взгляд на Людвига. Тот отвернулся, Иван перевёл взгляд на друга. Он улыбался, но в его улыбке не было усмешки, лишь досада. Многого же они не знают друг о друге. Брагинскому тоже захотелось улыбнуться. Но не получилось, он сегодня не в настроении. Брагинский не обижался, потому что знал, что Джонс даже в разговорах с учителями не умеет держать язык за зубами. К тому же Ивана не первый раз тыкали носом в его национальность, так что он уже почти привык к подобному к себе отношению. — Давайте завтра, сегодня не могу. — Ловлю на слове, приятель! Похлопав друга по плечу и бросив недоверчивый взгляд на Людвига, Альфред направился к выходу. Джеймс махнул на прощание рукой и последовал примеру брата. — Только попробуй не прийти, хрен я больше с тобой обедом поделюсь. Брагинский закатил глаза. Альфред не умеет уходить молча, герр Либерман уже в который раз вздрогнул от его крика. — Да больно нужны мне твои дерьмовые сосиски. — Нормальные сосиски! Я их каждый день ем! — Склизкие и толстые, прям как твой член, — в словесном поединке Джеймс принял сторону «врага». — Эй! Ребята выбежали в коридор, дразня друг друга сосисками. Попрощавшись с друзьями, Иван посмотрел на Людвига. — Чего уставился? Прошлого раза мало было? — раздражённо пробормотал Иван, пытаясь одной рукой застегнуть ранец. — Мало, — Людвиг кивнул, — хочу добавки. Пошли. Байльшмидт закатил глаза, с трудом пересилил желание помочь ему с этой чёртовой драной сумкой. Пришлось терпеливо ждать, пока эта копуша закончит и направиться к выходу. Схватив его за рукав, Людвиг раздражённо повторил своё настырное «пошли», которое в ушах Брагинского было созвучно со словом «привет». Отчего Иван удивлённо заморгал, не понимая, это ему только что послышалось, или Людвиг и правда заговорил на русском? Скорее первое. Брагинский частенько слышал в немецкой речи родные слова. — Здравствуй, — отозвался Иван, растерянно хлопая глазами, всё же надеясь, что ему не послышалось и Людвиг пускай самую малость, но знает русский язык. Но Людвиг лишь хмыкнул, приняв его чириканье за витиеватые ругательства. Иван поник, значит, ошибся он в своих догадках. — Слушай, а… да отпусти ты! — Иван выдернул руку. — По башке захотел? — Чего? — протянул Людвиг. — Да я тебе первый по голове настучу! Синхронно остановившись у самого выхода из школы, они молча смотрели друг на друга оценивающим взглядом. Чуя, чем это попахивает, Людвиг сбавил обороты. — Нет!.. Это… Я хотел, ну… давай дружить! Иван удивленно захлопал глазами, неужели снова слуховые галлюцинации или же… Убрав длинную челку назад, он недоверчиво проговорил: — Повтори, пожалуйста. Людвиг знал, что Иван просто не мог его не понять, поэтому закатил глаза и двинулся вперёд. — Забудь, хусский, — последнее слово можно было смело расценивать как оскорбление, не зря же он выделил его, но Иван уже давно привык к подобному к себе обращению, поэтому молча проглотил шпильку. Догнав Людвига и сравнявшись в шаге, Иван попытался с ним заговорить: — Чего это вдруг ты решил со мной дружбу завести? Ты же всегда доставал меня больше всех. — Решает правительство, а я излагаю мысли, — сухо проговорил Байльшмидт, не беспокоясь о том, что Иван может не услышать его слов из-за шума машин. — В таком случае не мог бы ты держать свои мысли при себе? Резко остановившись, но не для эффекта, а потому что светофор горел красным, Людвиг посмотрел на него, как на приставучую собачонку. — Нарываешься? Я тебе вторую руку сломаю… — Она не сломана, — фыркнул Брагинский, пройдясь пальцами по бинтам. Стоило вспомнить о ране, как она тут же дала о себе знать, заставив Ивана скривиться. — Без разницы. — Тогда ладно, — усмехнувшись, Иван добавил, — друг. — Заткнись, — буркнул Людвиг, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, когда же светофор загорится зелёным. — Как скажешь, друг, — Иван настолько смаковал это слово, что до ушей Людвига стали доноситься хлюпающие звуки. — Я сказал заткнись! Сняв ранец, Людвиг стукнул им задиру, завязалась шуточная драка, в которой Людвиг сумел урвать трофей: сорвал с Ивана шарф, самый что ни на есть любимый, не зря же он всегда и, казалось бы, без причины носил его на шее. Однако причина, оказывается, была — один большой уродливый шрам, покрывающий собой всю шею, образуя круг. Людвиг испугался, он такого издевательства над детьми даже в фильмах ужасов не видел. Байльшмидт замер на месте, на мгновение потеряв дар речи от увиденного, в голубых глазах так и светился немой вопрос «Что это?.. Откуда?.. Как, в конце концов?!». Брагинский поспешил вернуть шарф на место и довольно быстро перебежал на другой конец улицы, надеясь, что сами-знаете-кто не побежит за ним. Все мы так или иначе стараемся избегать лишних вопросов. — Иван, подожди! Рванув следом, Людвиг остановил его, схватив за рукав. — Это они сделали? Кого имел в виду Людвиг под загадочным местоимением «они», Иван не знал, но догадывался, что речь идёт о родителях и родственниках. Отцепив от своей одежды чужие пальцы, Иван холодно проговорил: — Нет. Я сам это сделал. — А… — подняв руку, Людвиг так и замер в этой позе, не решаясь спросить что-либо ещё. — Можно посмотреть? — Смотри, — выдохнул Иван, пожав плечами. В конце концов, запретить ему это делать он никак не мог. Получив добро, Людвиг тут же потянул ручонки к его шее, за что был наказан. — Вот только руками трогать не надо. — Я тебя и не трогаю! Нужен ты мне, — фыркнул Людвиг, крепко схватившись за конец шарфа. — А вот шарфик твой мне покоя не даёт. — Ну так забирай! Иван резко развязал незатейливый узелок, затем поднял воротник рубашки и побежал в сторону дома. Людвиг на мгновение застыл в замешательстве, не понимая, что это было. Чтобы Брагинский да вот так запросто расстался со своей излюбленной тряпкой… Это что-то на грани фантастики. — Стоять! — Помогите! — заверещал Брагинский. — За мной гонится извращенец! Он хочет меня раздеть! — Эй! — Людвиг смутился от осознания того, что частично это была, в общем-то, правда. — Я убью тебя, хусский! Пролетев стрелой мимо двух девочек, Людвиг краем уха услышал их хихиканье. — Людвиг! Как догонишь, спроси номерок! — закричала светловолосая девочка с голубыми глазами по имени Юльхен. — Ты опять за своё, — выдохнула вторая девочка с волнистыми русыми волосами. Франсис Бонфуа. Весьма загадочная особа с непостоянным характером и партнёром для свиданий. — А что? — Юльхен надула губы. — Я уже вторую неделю пытаюсь вытащить Брагинского на свидание, а он ни в какую. Игнорит меня и в друзья не добавил! — Вау! — Франсис тут же зашарила пальцами по карманам, пытаясь вспомнить, куда сунула телефон. — Скинь адрес его странички. Как ты вообще его нашла? — У меня свои связи. Потом ссылку кину. Беготня продолжалась недолго. Дети быстро устали и, остановившись, вернули всё на свои места и разошлись на мирной ноте.

***

Наша Золушка Гилберт, что бездумно согласилась на не самую приятную работу, шёл по улице тихой городской, недовольно бурча себе под нос ругательства. В связи с тем, что это был первый день, герр Брагинский сжалился и отпустил его на целых два часа раньше. Но Гилберт расценил это как по-детски глупую попытку уйти от ответа. — Козёл вонючий! И как я должен домой добираться, если ты мне даже на такси денег не дал?! Одиннадцать часов ночи. Общественный транспорт уже не ходит, только такси, из магазинов работают только круглосуточные, но Гилберт как-то не подумал взять с собой побольше денег, так что поздний ужин отменяется. Добравшись до дома, он скинул с плеч лёгкую куртку и поплёлся наверх. Работка вроде бы не пыльная, но он так не уставал, даже когда подрабатывал на стройке. Этот Брагинский был настоящим энергетическим вампиром, которому так и хочется вонзить в глотку серебряный кол. Осиновый тут вряд ли поможет, а серебро… оно во все времена от нечисти спасало. Лежа на кровати и смотря в потолок, Гилберт долго размышлял на тему вампиризма, пока телефон не издал свой противный надрывный писк. Входящее сообщение, и угадайте от кого? Правильно, от герра Брагинского, потомка графа Дракулы. Он, правда, был румыном, а Николай вроде как русский. Ну, не суть! — И чего тебе надо, скотина? «Жду тебя завтра в 13:00». Гилберт забеспокоился, разве он оставлял ему свои контакты? Да вроде нет, но тогда откуда?.. Элизабет? Возможно, но она ничего просто так не делает. Значит ли это, что на то были веские причины, раз она не посчитала нужным уведомить его об этом? Вопрос остаётся открытым. Открыв чат со своим работодателем, Гилберт быстро напечатал и отправил сообщение: «Ты зачем дала ему мой номер?» «А что не так?» Элизабет всегда ложилась очень поздно, потому что маленькие Эдельштайны всегда очень тяжело укладывались, ещё и раз десять соскочат посреди ночи и будут звать маму, чтобы та сводила их «пипи». «Всё не так! Не хватало ещё, чтобы он мне написывал». «Ну извини! Он попросил, я дала. Не вижу в этом ничего криминального». Фыркнув, Гилберт бросил телефон на соседнюю подушку и закрыл глаза. В голову снова полезли мысли о вампирах и серебряных кольях, заставившие его скривиться и всерьёз задуматься над отказом, но опять же деньги, Людвиг… Кстати о последнем! Гилберт ведь всего раз позвонил ему, Людвиг сам приготовил ужин, поел в одиночестве и лёг спать без сказки на ночь. За всё время это происходит впервые на памяти Гилберта. Надо всё же что-то решать с таким графиком. Он поднялся с кровати и вышел в коридор, где до него донеслись отрывки фраз. Похоже, Людвиг разговаривал с кем-то по телефону. Гилберт не хотел ему мешать, как и подслушивать чужой разговор, поэтому зашёл в ванную. — Я пока не хочу спать… Не переживай, он только что пришёл… Я слышал, как скрипнула дверь в ванную… Он всегда часами там сидит, чахнет над своим богатством. Не поверишь, но он правда предлагал поставить там телевизор.