Eikyuu Paradise

Им обоим сносит к чертям крышу. И если Гоши окончательно потонул в неоново-фиолетовом мареве похоти, то Кенто, к своему удивлению, пытается держаться. Но чертов пацан слишком горяч, слишком откровенен и только распаляет своей несдержанностью и неумелостью. Аизомэ тихо усмехается, когда Канэширо случайно отрывает пару пуговиц с его рубашки: — Какой нетерпеливый, я тебя на привязь посажу, — смеется на ухо голубоволосый, слыша недовольное рычание, и тихо шипит, когда чужие зубы с силой смыкаются на его плече, — И намордник надену. — Со своими бабами ты тоже столько же треплешься? — недовольно рычит брюнет, подставляя шею под чужие поцелуи. А Кенто нарочито медленно стягивает с айдола рокерского разлива футболку, дразняще проводя ладонями по прессу, буквально ощупывая напряженные мышцы с искренним любопытством. — Леди не такие пылкие и нетерпеливые, как ты, — усмехается лукаво и прихватывает зубами сосок, заставляя парня судорожно втянуть воздух, — Или все дело в затянувшемся переходном возрасте и бушующих гормонах, а, Го~ши?~ Канэширо что-то неразборчиво стонет, когда Аизоме все-таки спускается ладонью к низу живота. Брюнет плавится от чужих ласк, тонет в неизвестном ранее и не привычном для него море похоти. Бесстыдно стонет, выгибаясь на чужой кровати, когда чужие руки делают так, что Гоши просто сносит в бездну остатки разума. — И ведь не скажешь, что никогда до этого не делал ничего подобного, — хрипло смеется Аизоме, прикусывая чужую мочку уха, — Не думай, что если кончил, то это все. Кенто отстраняется от едва ли соображающего Гоши, но лишь для того, чтоб окончательно расстегнуть свою рубашку и расстегнуть порядком уже давящие брюки. ...твою мать, кто ж знал, что смотреть на Кенто, который слишком изящно расстегивает брюки, зажимая в зубах упаковку с презервативом... может быть так... сексуально... этот поганец еще и слишком томно смотрит. Для Канэширо слишком много всего, слишком, слишком, слишком, он перестает соображать окончательно ровно в тот момент, когда пряжка ремня со звоном ударяется по пол. Аизоме с трудом сдерживается, шипя сквозь зубы и кусая Гоши в ключицу, пока отвлекает его от далеко не самого приятного процесса подготовки. Пальцы приятно холодит смазка и позволяет двигаться чуть более свободно, однако мальчишка ведется на свои рефлексы, как напуганное животное, и сжимается. Кенто успокаивает брюнета, расцеловывая его тело, шепча какую-то лютую и приторную дичь на ухо. И это кое-как срабатывает. Когда уже голубоволосый нащупывает длинными пальцами нужную точку... Канэширо демонстрирует доселе неведомые возможности своего голоса. И крышу сносит уже у Аизомэ, который и так еле-еле держался, чтоб не взять парня прямо так и без подготовки. Канэширо, кажется, срывает голос и пытается забраться под кожу Кенто, через кучу царапин на плечах. — Спокойнее, Гоши, — едва держится, рыча от того насколько болезненно брюнет сжимает его, — Расслабься, черт возьми. А Канэширо его и не слышит, Аизоме приходится оставить на парне несколько укусов, прежде чем Гоши все-таки расслабляется. Голубоволосому нужно всего несколько толчков, чтоб заставить Гоши снова бесстыдно стонать. — Кенто! — стонет достаточно низко и хрипло Канэширо, и Аизоме почему-то цепляется взглядом за часы на тумбочке... Айдол низко рычит на ухо, устало утыкаясь лбом в плечо тяжело дышащего Гоши, который явно пытался прийти в себя, судорожно хватая воздух. — Это был прекрасный подарок, — тихо смеется Кенто, выйдя из душа и устроившись рядом с Канеширо, и касается губами мокрого лба парня, который рассеянно смотрит на Аизоме. Гоши нужно несколько минут, чтоб осмыслить слова голубоволосого, а после мутным взором смотрит на часы... ...ах, уже заполночь... — С днем рождения... — пересохшими губами говорит Гоши, смущенно отводя взгляд, когда Кенто с усмешкой мягко целует его.