«Притормози, Эддичка! Если ты продолжишь так гонять, то можешь упасть и свернуть себе шею! Я не хочу, чтобы ты погиб, малыш! — сказала Соня Каспбрак, его мать, стоя на краю лестницы в доме, в котором он вырос».
…чтобы взять антисептик. Он нервно открыл дверцу шкафчика под раковиной и взял нужную баночку, тут же размазав гелевую жидкость по ладоням, старательно попытавшись покрыть ею каждый миллиметр грязной кожи. Это не впервые, когда Майра напомнила ему его мать. Из тех немногих вещей, которые он помнил о своем детстве, его мать всплывала самой яркой картинкой в голове. Соня была большой. Она была огромной. Прямо как Майра. И это было лишь одной вещью из многих, в чем эти две женщины были похожи. Во-первых, в какой-то определенный момент их жизней они обе стали носить фамилию Каспбрак. Во-вторых, их вес, их чудовищно огромный вес. Затем их чрезвычайно невыносимая привычка все драматизировать и рыдать по мелочам. И последнее по порядку, но не по важности, — они обе заботились об Эдди, стараясь излечить все его болезни и заставляя его постоянно испытывать тонущее чувство, настолько сильно, что это переступало все грани паранойи. Обдумывая все то, что с ним и его жизнью сотворили эти две женщины, он начал задыхаться, и ему пришлось использовать свой ингалятор, чтобы сделать глубокий вдох. — Эддииии! Ты все еще в ванной? Ты же не моешь руки холодной водой, да? Ты ведь знаешь, что она иссушает и ранит твою кожу! — женский вопль пронзил его череп, и он снова начал тереть свои виски, стараясь оставаться сосредоточенным. — Нет, ма, — выпалил он, тут же чувствуя себя неловко. — Нет, Майра, — но она уже давно перестала его слушать. Он посмотрел на свое лицо в зеркале. Оно было бледным, под глазами красовались огромные мешки. Его взгляд пал на родинку прямо по средине щеки. Он задумался, не увеличилась ли она? Надо бы сходить к доктору и провериться, — подумал он, тяжело вздохнув. Дверь за ним с грохотом открылась, и он беспомощно взглянул на Майру, чье лицо было красным, что не удивительно, ведь ей было сложно даже просто встать с дивана, не говоря уже о том, чтобы подняться наверх. Она не была спортивной женщиной. Если быть честными, она была достаточно ленива. — Ты уверен, что мне стоит идти, Эддичка? Ты выглядишь бледнее обычного. Это был четверг, а четверг, к счастью Эдди, был днем, когда по телевизору показывали любимое телешоу Майры. Она всегда уходила к подруге (такой же огромной, как она сама) и оставалась у нее допоздна. — Я всегда бледный, — пробурчал он скорее для себя, нежели для нее. — Нам нужно сходить к доктору, чтобы он осмотрел твою родинку. Кажется, она стала больше, а это может быть раком кожи, знаешь ли, — затем она пожала плечами: — Лексотан на кухонном столе, не забудь принять после ужина. Не ложись спать поздно и не жди, когда я вернусь. Ты же знаешь, как недостаток сна сказывается на твоих головных болях. Кстати говоря, ты принял Викодин? Какое-то время мужчина колебался с ответом. Иногда — он верил в это — он помнил те дни, когда был острым на язык ребенком, который выпаливал ответы, не задумываясь. В памяти проскакивали вспышки воспоминаний, в которых он вступал в дурашливые перепалки с некоторыми своими друзьями. На секунду у него в голове появилась практически цельная, реальная картинка, как он перебрасывается с кем-то колкими фразочками, о чем-то настойчиво споря. Но такие мысли ускользали так же быстро, как туман в конце апреля, и он всегда убеждал себя в неоспоримых, как ему казалось, фактах: что он был пассивным, слабым, покорным неудачником. И даже если он безумно желал высказать своей жене то, как ему поебать на этот Викодин и подобное дерьмо, которое, вероятнее всего, и вовсе ему не нужно было, он все равно продолжал застенчиво кивать головой, грустно выдыхая воздух сквозь губы. Она поцеловала его в щеку, и на какое-то мгновенье он почувствовал давление в груди, мешающее дышать. Он настолько жалок, что готов был заплакать. — Хороший мальчик. Увидимся завтра, мишка-Эдди, — сказала она, и звук ее тяжелых шагов стал становиться тише вместе с тем, как она отдалялась. Мужчина молча стоял у раковины, абсолютно не двигаясь, больше не в состоянии даже взглянуть на свое отражение. Только услышав звук закрывающейся двери, указывающий на то, что его жена ушла, он смог слегка расслабиться, и тут же ощутил, как невероятной тяжести груз спал с его плеч. Господи, как он любил четверги.***
Он устал. День на работе был дико трудным и стрессовым. Он словил два тяжелых приступа астмы и принял свои таблетки гастропротективного действия, потому что у него болел желудок. И даже искренняя любовь к своей работе не спасла этот день, который оказался ничуть не продуктивным. А ведь он занимал должность риск-аналитика в одной из передовых страховых компаний, где должен был оценивать ответственность потенциальных клиентов и определять вероятность любого вида несчастных случаев, которые могут застать их врасплох в ближайшее время. Он лениво прошелся по коридору, спустился вниз по лестнице и вошел в гостиную, где Майра оставила телевизор включенным. Плоский смарт-телевизор, о котором она так просила; дорогой телевизор, который он купил за свои деньги, хотя сам никогда не смотрел его дольше десяти минут за раз (свет экрана быстро заставлял его глаза чесаться и краснеть). Телевизор, который он купил только потому, что она так хотела. Нет, хватит об этом думать в таком ключе, Эдди, ведь это нечестно. Ты знал, что она безработная, когда женился на ней, и теперь она — твоя ответственность, — подумал он, и выключил его. Он чувствовал себя одиноким и опустошенным. Желание окунуться в сон, не поужинав, искушало, но два голоса — его жены и матери, — смешавшиеся в голове, противно верещали, что ложиться спать, ничего не перекусив перед этим, может приводить к слабости в коленях, а иногда и к смерти, поэтому он отправился на кухню, чтобы закинуть в себя хоть что-то. Меньше чем через час после скромного ужина, теплого душа и тщательной чистки зубов, он оделся в свою белую гипоаллергенную пижаму из хлопка и лег в кровать. Вздохнув, он взял в руки телефон, чтобы проверить оповещения, прежде чем позволить себе кануть в сон. Он листал ленту Фейсбука, как вдруг почувствовал тепло, окутавшее кожу, и толпу мурашек, пробежавших по ней. На долю секунды он ощутил это чувство, как когда ты только-только погружаешься в сон, и тебе кажется, будто ты падаешь, что заставляет все твои мышцы одновременно напрячься. Его руки задрожали, отчего затрясся и телефон. Причиной этому стал пост ЭйБиСи Камеди, который появился в ленте из-за того, что кто-то из его друзей по работе оставил под ним свой «хаха» комментарий. К посту было прикреплено видео, напоминающее комедийное стендап шоу и подписанное как «Р.Т. представляет: Веселье только начинается». Название хоть и подкупило, но совсем не цитата разбудила в Эдди это сумасшедшее, беспокойное, поднимающее адреналин чувство; не цитата заставила его нажать на кнопку воспроизведения и просмотреть все видео от начала до самого конца. Это был он. Мужчина, полностью одетый в костюм; с темными кудрявыми волосами, которые были немного длинноваты и спадали ему на лоб; в дурацких квадратных очках; и с самой яркой улыбкой, которую когда-либо в своей жизни встречал Эдди. По какой-то причине он не мог заставить себя отвести от него свой взгляд. Внешний вид этого мужчины был изумительно притягательным.«Моя жена только что поймала меня за дрочкой на профиль ее лучшей подруги в Фейсбуке. Скажем так, она не оценила это и отправила меня спать на диване, так что сегодня мне не светит залезть на ее велик, если вы понимаете, о чем я. В итоге мне стало скучно, и вот он я, решил присоединиться сегодня к вам. Слышал, вы заплатили, чтобы прийти сюда и послушать все это дерьмо, так что позвольте поздравить вас — вам очень повезло, что я не смог удержать своего удава в штанах. Иначе бы хер я пожертвовал своей законно заслуженной ночной поездкой, чтобы просто составить вам компанию».
Эдди услышал, как толпа смеется, но вскоре заметил, что ему самому было не особо весело. Шутки были противными и нелепыми. Этот стиль юмора абсолютно не для него. Именно поэтому его повергло в шок то, что по окончанию первого видео он тут же включил второе. Теперь он начал посмеиваться. Когда третье видео подошло к концу, в его легких практически не осталось воздуха, и у него начался приступ икоты от такого количества смеха. Ему казалось, что он открывал какую-то новую часть себя; часть, о которой он никогда не подозревал. Раньше он всегда думал, что терпеть не мог шутки про мамок, все эти тупые пранки и тому подобные вещи. Или мог? Вдруг ему показалось, что он забыл о чем-то очень важном. В голове на мгновенье промелькнула картинка, как он в шутку мучает какого-то парня, пуляя в него с ракетки маленьким красным мячиком. И так же через мгновенье картинка исчезла, оставляя его в полном шоке. Эдди никогда не любил пранки и шутки в принципе, и знал это всегда. Он нервно мотнул головой. Но он ведь буквально только что чуть не умер со смеху, заливаясь с каких-то тупых шуток, и это заставило его задаться вопросом — что это на самом деле значило? Его дыхание ускорилось, и он, схватив ингалятор, отчаянно впился в него губами, впуская в свои легкие воздух три раза подряд. Спустя какое-то время ему полегчало. Он снова посмотрел на экран и остановил свой взгляд на мужчине, который улыбался, стоя за стойкой микрофона. Эдди чувствовал себя очень странно. Он чувствовал себя маленьким ребенком, который только что осмотрел пару своих старых джинсов и нашел в кармане десять баксов, о которых даже не вспоминал. Он снова потряс головой. Нет, это куда больше. Он чувствовал себя, как чувствуют себя люди в Антарктиде, которые переживали бесконечную темную ночь на протяжении полугода, и сейчас, наконец, могут видеть солнце. Как птица, которая возвращается домой после длительной миграции в теплые края. Как человек, который провел в запертой больничной палате целый год, и сейчас стоит снаружи на своих двух, впервые за долгое время ощущая прохладный ветерок на своем лице. Когда-то он знал этого мужчину. Когда-то. Что-то, нет... Все в нем кричало ему об этом. Он уронил свой ингалятор на пол, совершенно не придавая этому никакого значения, и сел на край кровати. Он просмотрел сотни комментариев под видео, пытаясь найти хоть какое-то доказательство, но не смог найти ни одной чертовой зацепки. Одни лиши теги друзей и друзей друзей, цитаты из шоу и комментарии по типу «хахпахах». Это изначально было обречено на провал, но он все равно лихорадочно просматривал все лайки на этой странице Фейсбука, надеясь найти хоть какого-то Р.Т., кто был бы похож на комика в очках. Он ведь должен лайкать страницу, которая постит его выступления, не так ли? — но лайков было больше тридцати тысяч, так что этот вариант не стоил даже рассмотрения. Вскоре Эдди вышел из Фейсбука и открыл Гугл. Его глаза давно начали слезиться и печь, но в этот раз он был совсем не против. Он вдохнул, выдохнул и осторожно ввел:Веселье начинается стендап комедия Р Т
То, что он увидел, заставило его выронить телефон из рук, и гаджет стремительно приземлился на пол. Его начало трусить, и он сразу же схватился за одеяло, сжав его со всей силой, на которую только был способен. Первым результатом поиска выдало страницу Википедии, где он смог прочитать первые строки, даже не переходя по ссылке.Ричи (при рождении — Ричард) Тозиер 7 марта 1976 года Дерри, штат Мэн
Казалось, будто его череп готов взорваться, и Эдди зажмурил глаза от боли, впиваясь руками в свое лицо.«Бип-бип, Ричи!» Смех. Группа детишек, разъезжающих на своих велосипедах. Парад в честь дня Независимости четвертого июля. Он дает мороженное очкастому капризному парню. «Отсоси из раны, доктор Кей!» Медицинский шкафчик его матери. «Эй, Эдди, это твои противозачаточные?» «А только девственники это видят? Поэтому я не вижу эту хрень?» Пустынная улица. Жара. Лето. Прыжки с обрыва в зеленую воду карьера. «Тут сказано, что я пропал. Полиция города Дерри. Это моя рубашка! Мои волосы! Мое лицо! Это мое имя! Тот же возраст и та же дата!» Открытый холодильник и леденящее чувство, ползущее вверх по его позвоночнику. Невыносимая боль в правой руке. «Не смей меня, блять, трогать! Не трогай меня! Не надо!» «Эдди, посмотри на меня! Смотри на меня! Смотри на меня!» Две ладони, которые хватают его за подбородок и насильно заставляют посмотреть в другую сторону.
И тут он понял, что все это время не дышал, когда отчаянно схватил ртом воздух. — Ричи… — прошептал Эдди и почувствовал, что его сейчас стошнит. Он упал с кровати и схватил ведро, которое всегда держал в спальне как раз для таких вот ситуаций. Каждый миллиметр его кожи покрылся холодным липким потом; каждая мышца его тела адски дрожала. Его вырвало несколько раз подряд. Дверь в спальню неожиданно распахнулась. — Мишка-Эдди, ты не спишь! Я же говорила тебе… — не договорив, Майра неистово заорала.***
Когда Майра оправилась от своего нервного срыва, при этом доведя до него Эдди, они двое легли в постель. Она убедила его отпроситься завтра с работы по причине болезни, после чего укутала его в кучу одеял с головой. Он адски потел от невыносимой жары, но она не позволяла ему избавиться хотя бы от одного куска ткани. Эдди попытался проанализировать все то, что сейчас произошло, пусть даже совсем ничего не помнил, ведь четко в тот момент, когда Майра открыла дверь в комнату, он стремительно начал забывать, о чем думал до этого. Так же стремительно, как когда, проснувшись от ночного кошмара, тут же забываешь, что тебе снилось. Но по какой-то причине он все же вспомнил, пусть и ненадолго, что произошедшее одновременно давило и отпускало его сердце. Звучит абсурдно, но так оно и было. И как только он снова забыл обо всем, осталось лишь это странное сокрушающее чувство, засевшее внутри, пока он лежал в кровати и никак не мог понять, что же могло стать тому причиной. Он закрыл глаза и наконец уснул.Майра рыдала. Или это была его мать? Не важно, эти двое всегда были для него, как две капли. Кем бы она ни была, выглядела она даже больше, нежели обычно, и блокировала собой дверь. Она противно всхлипывала, громко выла и смотрела на него. «Не поступай так со мной, Эддичка! Не бросай меня, прошу! — кричала она, качаясь по полу и не переставая выть». Он хотел ответить, но губы будто магическим образом не слушали его, оставаясь закрытыми. Он не мог ни говорить, ни двигаться. Мог лишь стоять, как вкопанный. «Я знала, что это случится! Ты смерти моей хочешь? Да как же я без тебя? Как же я без своего мишки-Эдди?» Комната начала заполняться сотнями красных воздушных шариков, а он все еще не мог пошевелиться. В голову закралась мысль: если он сейчас же не сможет добраться до своего ингалятора — он просто задохнется. Один из шариков подлетел прямо к его лицу; на нем Эдди мог отчетливо видеть яркую белую надпись Я ❤ Дерри. Дерри. Его родной город. Родной город его матери. Город, где… «Бип-бип, Эдди!» Шарик резко лопнул, издав оглушающий звук, и Эдди подскочил.
— Мишка-Эдди, ты не спишь? Не забудь о своих противорвотных! — услышал он, доносящееся снизу. Майра, должно быть, сидела на диване. В конце концов, ничем другим в своей жизни она больше и не занималась. Это было ее единственным любимым занятием. Эдди снова почувствовал тонущее чувство. Он встал с кровати и крикнул в ответ: — Прямо сейчас и пью! — это был даже не крик, это был визг на срыве. Его горло тут же заныло, и он застонал от боли. Он спустился вниз и выпил чашку теплого чая вместо завтрака, затем принес Майре пачку ее любимого печенья, которая, вероятнее всего, опустеет еще до обеда. — Знаешь, Эддичка, тебе действительно стоит съездить сегодня к доктору. Может, мне стоит понести тебя, так как ты неважно себя чувству… — Нет! — перебил ее Эдди, сказав это настолько громко, насколько ему позволило его все еще ноющее горло. — Тебе не стоит беспокоиться. Мне станет легче, когда я сяду за руль. Я уверен, что это поможет. Женщина казалась не совсем довольной услышанным, но Эдди знал, что ее лень была единственной вещью, которая могла бы переплюнуть ее заботу о нем (контроль над ним). Он заранее знал, что в этой битве победа будет за ним. — Ты точно уверен? Ты болен. Ты ведь можешь потерять сознание прямо за рулем, попасть в аварию и погибнуть! Он постарался выдавить из себя улыбку: — Конечно я уверен. И я не потеряю сознание. Просто расслабься, посмотри телевизор, перекуси, и ты даже не заметишь, как я уже вернусь! — уверил ее Эдди и ушел, чтобы переодеться во что-то поприличнее. В спальне он быстро упаковал свои медикаменты и несколько вещей в два разных чемодана. Выйдя из дома (чего Майра даже не заметила), он наслаждался прохладным утренним ветерком, легко ласкающимся его лица. Эдди разблокировал экран своего телефона. Страница Википедии о Ричи Тозиере была все еще открыта, и он тут же почувствовал невидимый удар под дых. Он сделал глубокий вдох, сел в машину и завел двигатель. Он собирался совершить сумасшедший поступок. Эдди Каспбрак, собственной персоной, — скучный, застенчивый, пугливый мужчина, которым он являлся, собирался совершить поистине сумасшедший поступок. И это отнюдь не поездка к доктору. Эдди ввел в браузере...Стендап Ричи Тозиера купить билет
...и узнал, что шоу проходит в ЛА. Не задумываясь, он перешел на сайт известной авиакомпании. Не задумываясь, он, Эдди, мать его, Каспбрак, человек, страдающий тяжелой формой морской болезни, купил первый же доступный билет на самолет в Калифорнию, шесть часов лету. Не задумываясь, он покинул парковку и отправился прямиком в аэропорт. Он больше не знал, кем на самом деле является, ведь всегда представлял себя кем-то, кто никогда бы не сделал то, что он осознанно делал прямо сейчас. По прибытии в международный аэропорт имени Дж.Ф.Кеннеди Эдди заплакал.