Murmuration

      Юнги пил уже шестой кофе, когда зазвонил телефон. Он игнорировал его в пользу строительства жилого комплекса на пятидесятом уровне Grim City. Когда он завершил делать это, то получил три звезды черепа, и с ними он мог построить вымышленную кофейню для своих вымышленных граждан, лишенных кофе. Он лихорадочно обновляет свой инвентарь, чтобы проверить, достаточно ли у него кирпичей для строительства, когда Намджун ударил кулаком по столу.       — Разве ты не слышишь этого, Мин?       — Это прямо там, — говорит Юнги и кивает в сторону телефона, не обращая внимания на кучу пыли, которую только что поднял Намджун.       — Я пишу отчет о сегодняшнем утреннем наркопреступлении, — возражает Намджун. — Это очень утомительный отчет. Ты ничего не сделал за последние два дня, поэтому ты поднимаешь эту трубку.       — Я внес свой вклад. Я дал тебе отчет по делу об убийстве Чан Шин Дая два часа назад.       — Это не вклад, Юнги. Это какая-то пародия, — Намджун поднимает бровь. Затем он поднимает засаленную салфетку из «Макдоналдса», покрытую сверху донизу гневными каракулями Юнги.       — Некоторые величайшие вещи имеют скромное происхождение в записках на салфетках, — лениво замечает Юнги, наблюдая, как его жилой комплекс медленно поднимается из темной готической грязи виртуального ландшафта Grim City. — По адресу Геттисберга. Магнитно-резонансная томография. Пьяный Ким Сокджин изображает себя альпакой.       — Штраф, но дело об убийстве Чан Шин Дая — это тупиковый путь после истечения срока давности. Почему ты вообще над этим работаешь?       — Потому что это тупик, — Юнги этого не говорит. Он крутит большим пальцем и покупает яблоки для своих виртуальных городских лошадей.       — Ты ужасный сотрудник, — Намджун резко выдыхает и размахивает руками.       Телефон продолжает трезвонить, и Намджун подходит, чтобы поднять его. Юнги начинает закладывать фундамент для кофейни. Это, на самом деле, либо эта, либо начальная школа. И он почти уверен, что у него, Мин Юнги — благожелательного правителя этого мрачного Юнгополиса, — есть свои приоритеты. Он как раз пытается выбрать один этаж или два для постройки этой кофейни, когда Намджун снова стучит кулаком по столу.       — Что?       — Это тот малыш-Чимин из Экстраординарного отдела, — говорит он. — Хочет с тобой поговорить.       — Какой еще «малыш-Чимин»? — спрашивает Юнги, хотя при упоминании о его старом отряде в нем просыпается интерес. — У нас теперь есть девушка в Экстраординарном отделе? — Намджун закатывает глаза.       — Это парень, их новичок, прямо здесь.       Юнги наклоняется вперед, чтобы попытаться схватить телефон, не вставая со стула. Намджун томно вздыхает и протягивает ему трубку. Затем он делает странное лицо с широко раскрытыми глазами, очевидно, чтобы дать понять Юнги, чтобы он не травмировал этого малыша. Мин на это только закатывает глаза. Может быть, ему и наплевать на этот телефонный разговор, просто потому что на его столе громоздятся папки с документами о нераскрытых старых делах, но он все равно знает, что с любым звонком из Экстраординарного отдела, даже если это всего лишь их новичок, шутки плохи.       — Мин Юнги, — протягивает он. — Отдел по расследованию нераскрытых преступлений. Что тебе нужно?       — Ох, З… Здравствуйте… — говорит высокий голос. Юнги бросает на Намджуна взгляд, который должен сказать: «Ты уверен, что это не девчонка?». Намджуна явно это не интересует, потому что он просто возвращается на свое рабочее место и начинает печатать на своем неуклюжем полицейском ноутбуке. — Э-э, Юнги-сонбэним?       — Утвердительный ответ. Чимин, не так ли?       Смех по ту сторону телефона. Чимин откашливается и говорит более глубоким голосом:       — Д… Да, Пак Чимин. Простите, что беспокою вас… — снова раздался смех. Юнги бросает на телефонную трубку полный отвращения взгляд, а затем лениво ковыряет свои ногти.       — Послушай меня, Чимин, — говорит он и слышит, как малыш резко вздыхает с другой стороны. — Перестань шутить, звоня мне только потому, что твои сонбэ угрожали тебе. Предложи вместо этих угроз купить им куриные крылышки.       На другом конце провода воцарилось молчание, потом снова раздался смех. Юнги уже собрался бросить трубку, но тут услышал испуганный голос Чимина:       — Подождите!       — Эй, — Юнги вздыхает. — Я знаю новобранца, который теперь командует какими-то группами только из-за того, что часто покупал куриные крылышки. Все возможно для тебя, Чимин, всего доброго.       — Нет, сонбэним, пожалуйста, речь идет об операции «Старлинг».       Юнги замирает. Внезапно он чувствует, как его язык прилипает к небу, и ему кажется, что он едва слышно говорит: «Хорошего дня, Чимин».       Намджун удивленно вздрагивает от силы, с которой кладут трубку на рычаг. На мгновение Юнги застыл на месте с колотящимся сердцем, не сводя глаз с черного провода телефона, двигающегося по столу. У него есть ужасное, дикое желание вытащить его из розетки. Но гнев ничем не поможет, и Юнги это знает, поэтому он на минуту закрывает глаза и медленно выдыхает через нос. Когда он снова поднимает глаза, Намджун ему уже говорит:       — Ну и что это было? Чего хотел Чимин?       — Ничего, — говорит Юнги, стараясь казаться равнодушным, но терпит неудачу. Он снова берет телефон, тупо уставившись на него. — Это просто шутка. Парень — новичок. Я уверен, что они мучают его, все эти ублюдки в Экстраординарном отделе, — Намджун хмурится еще сильнее.       — Телефонный розыгрыш, — выплевывает он. — Как будто у нас нет работы.       — Ну да, конечно, — Юнги смотрит на пыльные папки на своем столе. — Они думают, что у меня нет работы. Они не слишком далеки от истины.       — Ты же ведешь нераскрытые дела, — успокаивающе говорит Намджун. — Темп работы совсем другой. Это не значит, что твои усилия не имеют никакой ценности, хен. И ты это прекрасно знаешь.        — Я знаю, что я опозоренный полицейский, отправленный в дерьмовый отдел, где я больше не смогу причинить никому вред, — говорит Юнги, лениво поднимая одно плечо. — Меня это вполне устраивает. Они могут звонить и устраивать любые розыгрыши, которые только хотят.       Мгновение тишины, а затем:       — У тебя дрожат руки.       — А вот и нет.       — Хен, что случилось? Что сказал Чимин? — голос Намджуна был беспокойным. Юнги знает, что это реально.       Ким Намджун — самый милый, самый добрый дурак из всех полицейских, которых он встречал в Сеуле. Юнги иногда жалеет, что они были друзьями. Намджун легко поддается влиянию всего плохого дерьма, теряет сон из-за жертв и берет разбитое сердце каждого на свои плечи. Он также ужасно яркий и невероятно проницательный. Юнги даже не удивляется, когда растерянность на его лице сама собой превращается в нечто вроде понимания.       — Он что-то говорил о Старлинг, не так ли?        Мин Юнги на это ничего не ответил.

***

      Желудок Юнги переворачивается. Он смотрит на настенные часы, которые показывают 5:30 вечера. По стандартам полицейских, это рано для того, чтобы уйти, но для Юнги — это ранняя мука, где самая захватывающая вещь, которая когда-либо случалась, — это Намджун, проливающий кофе на один из своих файлов с делами и делающий его бесполезным. Он берет телефон и встает.       — Я уезжаю на целый день.       — Хен, я…       — Думай о своих собственных делах, Намджун. Разве отчет не должен быть в шесть?       — И что же, — губы Намджуна кривятся. — Я снова оставлю тебя валяться дома, пить и ничего не делать?       — Ты не можешь нянчиться со мной вечно, — говорит Юнги намного резче, чем ему хотелось. — Кроме того, я не хандрю.       — Я знаю тебя уже восемь лет, хен. Меня, блять, понизили вместе с тобой за дело «Старлинг». Я поговорю с Экстраординарным отделом. Ублюдки, все до единого. Думают, что они выше всех остальных, — плечи Намджуна напрягаются, и он яростно теребит свой телефон, не глядя на него. Говоря это, он смотрит прямо на Юнги. Тоска, скопившаяся в его взгляде, настораживает. — Хен, они не должны… Они знают, что не должны…       — Это просто глупая шутка, Намджун.       — Это вовсе не шутка. «Старлинг»… Некоторые вещи лучше оставить неразгаданными. Они не могут сделать из этого шутку, а особенно с тобой.       — Чимин ничего не знал.       — Но ведь его коллеги знали!       — Мне пора идти, — Юнги поднимает свою сумку.       Он не обращает внимания на встревоженное лицо Намджуна, когда выходит из здания под моросящий дождь. Небо было затянуто облаками, края его сверкали золотом от слабого заката. Свет сочится со всех сторон, вокруг него — вывески, а небо затуманено грязью. Люди проходят мимо него, таща за собой ауру повседневной рутины. Юнги шагает мимо переулка с палатками уличной еды, шипение мяса и тяжелый ароматный пар сталкиваются с холодными брызгами дождя. Слова «операция Старлинг» в сладком голосе Чимина мягко грызут уголок его сознания. Он пытается выбросить эти слова из головы, ныряя мимо прозрачных окон одной из палаток, чтобы взять себе немного рыбных пирогов и выпить.       Женщина, работающая в палатке уличной еды, является экстраординарным существом — ее пальцы умело работают, обжаривая кусочки говядины, обугливая мясо и насаживая их в стиле якитори. Юнги наблюдает, как искры летят из ее рук, мерцает регистрационный браслет на запястье, ищет взглядом тонкий монитор, пристегнутый к ее лодыжке. Если он щелкнет по ее фотографии и отправит ее Сокджину из Экстраординарного отряда, мужчина сможет за считанные минуты сказать, кто она, всю историю ее жизни, включая количество перерывов на туалет, которые она сделала сегодня, и каждую транзакцию, которую она когда-либо совершала на своем банковском счете.       Он в безопасности. Он знает это, потому что принимает от нее еду и платит ей смятыми таблетками. Знает, что в достаточной безопасности, чтобы он смог повернуться к ней спиной. Что он может уйти от нее без наведенного на нее пистолета. Что он отвечает на ее теплую улыбку своей собственной слабой улыбкой.       — Длинный день на работе? — сочувственно спрашивает она.       — Что-то вроде этого.       — Ты ведь полицейский, верно? — говорит женщина. — Есть ли какое-нибудь движение по делу того экстраординарного существа, которое они называют Призраком?       — Это не по моей части.       — Но ведь он страшный, правда? Убивая так много людей… Я рада, что живу на этой стороне Сеула. Если бы я жила в Экстраординарном секторе…       — Он не убивает таких людей, как ты, — перебивает Юнги, не давая ей договорить. — Все его жертвы — преступники. Так что, если ты не скрываешь чего-то, чего я не знаю…       — Тогда, наверное, я в безопасности, — повар смеется. — Еще двенадцать убийств. Это все, о чем говорит радио.       Юнги знает, что по радио говорят о Призраке.       Необыкновенные преступники, оказавшиеся в реке. Никаких глаз, внутренние органы растворились в неубедительной лужице. Это даже не разбойники или наркоторговцы. Призрак убивает людей с громкими именами — главарей банд, мастеров пыток, самых отвратительных ублюдков, чтобы украсить стену бесславных идиотов команды экстраординарных преступлений.       Кто бы он ни был, он убивают выдающихся преступников, выбрасывая их в реку, забирая их глаза в качестве трофеев. Никогда не оставляя ни единого следа. Ни ДНК, ни улик, ни даже смутного свидетеля в этом районе.       Что является подвигом, учитывая, что он убивает экстраординарных людей — мужчин с суперсилой, исцеляющими или элементарными способностями, женщин с телепатией, суперслухом или скоростью. Судя по всему, многие из них вступили бы в жесткую борьбу, что привело бы к легко упущенным уликам. Но на жертвах нет даже синяков. Только грязная слизь из их внутренностей и пустые дыры, в которых должны быть глаза. «Призрак» кажется подходящим именем.       — Я думала, что вся полиция охотится за этим парнем.       — Не все отделы. Мой отдел занимается давно нераскрытым дерьмом. Ничего, кроме пыли и холодных проводов.       — Значит, не очень интересно?       Юнги пожимает плечами. Он пережил столько волнений, что хватит на всю жизнь. Его перевод в отдел холодных расследований был почти желанным, когда это в конце концов произошло, независимо от того, понимали ли это такие дети, как Пак Чимин, или нет.       Он благодарит повара, когда ему приносят еду, и находит столик в самом углу палатки. «Это всего лишь еще один день», — думает он. Еще один глупый, бесполезный день, проведенный за изучением бесполезных, давно забытых дел без какого-либо разрешения. Он даже не пытается больше оставаться актуальным для департамента, и, скорее всего, большинство сеульского столичного полицейского управления знает об этом. Это видно по недовольному выражению лица начальника его отдела на каждой еженедельной встрече. Тревожная манера, с которой Намджун бегает вокруг него, побуждая его каждые два дня заглядывать в новое дело, приводя его к тому, что он думает, может быть, все указывает на это. Теперь это просто игра о том, кто вытащит вилку первым. Сам Юнги или его начальство. Но ему все равно. Это всего лишь еще один день.       Но тут голос Пак Чимина застревает у него в голове. Ясный и серьезный тон, которым он сказал об операции «Старлинг». Это раздражает его, давит на его разум. Что-то в этом есть. Он выливает чай со льдом в мусорное ведро, когда встает, чтобы уйти. Сегодня ему нужно что-то покрепче.