Сборник по Чернобле

Потом, через год, Паша снова приедет в Припять, в квартиру Костенко. Там не будет уже ни гитары, ни календаря, ни вечно пустого холодильника. Будут только ветер и отваливающиеся от стен обои. Под ними будут серые стены — и больше ничего, ничегошеньки не останется от Сергея Костенко. Ничего не будет напоминать о том, что он здесь жил. Паша не найдёт его детских фотографий, или старой одежды, или глупых сувениров из отпуска. На секунду он даже подумает, что Костенко ему приснился, не было такого человека. Их не пустят в его московскую квартиру. И похороны, организованные конторой, на которые их тоже не пустят. Им не оставят ни одного доказательства жизни такого человека, как Сергей Костенко. Вычеркнут его из всех адресов и справочников. Паша будет искать странички в соцсетях, упоминания в архивах, куда незаметно проникнет. Будет искать вычеркнутые строки жизни, саму жизнь человека. И не найдет. Никому до этого не будет дела, а Паша будет искать все дальше, уезжать дальше и на более длительные промежутки времени. И по-прежнему не найдёт. Даже в Припяти. Нигде не останется Сергея. Могила на кладбище, где его похоронили, будет пустой, тело так и не найдут. Некуда будет придти, некуда будет уткнуться и закрыть глаза так крепко, чтобы увидеть разноцветные круги. Негде будет вспоминать нахмуренные брови и сурово сжатые губы. Идти будет некуда. Везде пусто, как будто вырезали нужную деталь. Как будто в самом Паше что-то вырезали. И он все ходит, ездит, ищет и не находит. Возвращается в Москву к ребятам, уезжает в Припять, потом дальше — в Европу, в Америку, в Калвер Клифс, съездит в Японию и вернётся обратно. Кругосветка. В которой он то ли ищет, то ли убегает от чего-то или от кого-то. От себя, от воспоминаний, несбывшихся желаний, неисполненных планов, от будущего, которое они упустили, которое он не мог вернуть.