Тени в ряд

      Когда Гарри аппарировал со спящей Свон на руках в свой дом, Гермиона взмахами палочки наколдовывала сонм мыльных пузырей. В комнате сильно пахло клубничной и цитрусовой отдушкой — именно такой аромат передавало детское заклинание. Тедди что-то лопотал, хлопал в ладоши, пытаясь поймать пузырики, что так завлекательно переливались.       — Кричер, — позвал он, сгружая свою беспокойную ношу на диван. — Присмотри за Тедди.       Домовик аккуратно взял ребенка за руку и переместился на второй этаж.       — Где тебя Мордред носил полдня? — сквозь зубы поинтересовалась Гермиона, вставая с пола. — И зачем ты притащил магглу сюда?       — Как не толерантно, Грейнджер, — фыркнул Поттер. — Успела забыть своё происхождение? Или слава героини войны в голову ударила?       Гриффиндорка поджала губы. Как бы ей не хотелось разразиться гневной тирадой, приходилось сдерживаться, ибо наметанный глаз успел заметить и общую потрепанность Поттера, и его нервозность, что грозила вылиться в банальную магическую бурю. А что такое злой герой, она прекрасно знала. Вопрос в том, что же его задержало и как всё исправить.       — Замечательно. Как понимаю, наш план отправился в Тартар к Аиду в гости?       Гарри выразительно промолчал. На его памяти ни один из тщательно выпестованных планов не проходил без сучка и задоринки. Так и сейчас произошло. Даром они сидели до полуночи накануне, расписывали все шаги, старались предугадать любые повороты, а мерлиновы норны распорядились по-своему! Казалось, нужно всего лишь аппарировать на точку, что указало на карте зелье поиска, притащить Свон и всё! Но кто бы мог подумать, что связка простейших заклинаний не только сработает правильно, но и заденет неведомые струны дара?!       — Мне пришлось вызвать авроров, Грейнджер, — проговорил он, откидывая голову, чтобы выдохнуть дым в потолок. — Эта… аномалия не просто сквиб, как мы думали. Представляешь, полноценная аврорская «звезда» еле обуздала её расшалившийся дар!       Гермиона взмахом палочки призвала к себе заварку и чашку. Вскипятив воду прямо в кружке, она уселась в соседнее кресло и, закинув ногу на ногу, принялась внимать.       — Пять авроров, подготовленных, не чета нашим желторотикам, выпускникам подготовительной школы, взмокли, когда накладывали чары на Свон и её оборотня. Мне даже пришлось с ними переместиться порталом, чтобы удержать плетения.       Гарри щелчком пальцев развеял сигарету и призвал огневиски. Ему нестерпимо хотелось напиться, ибо воспоминания о хоть и обездвиженной, но полыхающей золотистыми лентами дара Свон, до сих пор стояли перед глазами. Особенно тот момент, когда девушка вопила высоким, нечеловечьим голосом, от которого в ушах стучала кровь и хотелось немедленно исчезнуть.       — Так что за дар?       — Как мне объяснил местный невыразимец — ты знала, что в МАКУСа тоже есть аналог нашего Отдела Тайн? — это даже больше не дар, а проклятие.       — Так не бывает! Либо дар, либо проклятие, — отчеканила Грейнджер. — Что-то одно, а не всё вместе.       Поттер шепотом выругался сквозь зубы, проведя различные параллели между Мордредом с Морганой и их потомками. К сильному желанию разрушить гостиную прибавилась жажда дать доступ бывшей подруге к самым темным книгам рода Блэк, чтобы перестала так категорично судить о том, где ничего не смыслит.       — В предках Свон были маги и не только. Такой выверт дара, что задевает абсолютно всех, и позволяет этой недалекой «строить» свою жизнь так, как фантазия позволит, называется — Синдром Лорелей.       Гермиона закусила нижнюю губу и наморщила лоб. Кажется, что она это уже где-то слышала, причем давно. И как вспышки перед глазами: ей десять, берег Рейна, красивая легенда, рассказанная гидом, а потом томик стихов Гейне.       — «…И, верно, погубит песней пловца и челнок Лорелей»*, — пробормотала она, а затем помассировала виски. — Это как-то слишком…       — Я тоже так подумал, — кивнул головой Гарри, доставая из кармана аккуратно свернутый в трубочку листок. — Мне даже дали скопировать всё про этот синдром из толстенного талмуда.       — Всё? Это уместилось на такой маленький клочок бумаги?!       — А ты думала, что будет больше информации? Не смеши! Кто бы дал мне — иностранцу, да ещё и чертовому Мальчику-Который-Выжил — полный доступ! Здесь общие сведения, но, поверь, мало не покажется.       Девушка подхватила лист, что небрежно кинул на стол Гарри, расправила. Текст оказался разделен на два столбца: латинский и перевод. Ни она, ни Поттер не владели в достаточной степени латынью, чтобы читать без словаря, так что приходилось довольствоваться малым, надеясь, что переводчик не упустил нюансы.       «Синдром Лорелей — граничащее с даром проклятие, что чаще всего проявляется у магов, которые имели в предках волшебных существ — сирен. Под воздействием сильных эмоций люди, подверженные этому синдрому, имеют сильное влияние на жизнь окружающих: вызывают к себе длительную любовную одержимость, навязывают полное равнодушие ко всему происходящему вокруг, кроме объекта влюбленности, могут гасить магические способности и влиять на развитие и становление магического ядра, неосознанно вмешиваться в творимые чары и т.д. Синдром Лорелей может проявляться в построении идеальной картины мира, которую выстраивает в своем воображении проклятый, причем отсекается всё, что может угрожать разрушению этого выдуманного мира. Чаще всего жертвы носителя синдрома с течением времени замыкаются в себе, а затем полностью отрешаются от реальности и окружающего мира и не видят признаков одержимости и деградации личности. В классификации проклятий имеет пометку «неснимаемое».       — Наша малышка Свон, — с издевательской ноткой проговорил Гарри, когда Гермиона посмотрела на него, — прекрасно умеет фантазировать, тем более перед ней появились великолепные объекты для мечтаний: красавчик вампир, его сверкающая семейка и толстый кошелек Калленов. Новоявленная Золушка начала претворять свои фантазии в реальность, причем неосознанно! Но вот беда, рядом начал ошиваться злодей, который мешал сказке стать былью — Гарри Поттер — и раз за разом рушил все хрустальные мечты, а еще, паршивец такой, почти не поддавался влиянию.       — Я бы посмеялась, но проблема так не решится.       — А зачем её решать? Это уже не наша забота.       — Поттер, ты хоть понимаешь, что может наворотить девчонка с таким синдромом?!       Гарри сделал хороший глоток огневиски прямо из бутылки, скосил глаза на Свон, в кою тыкала пальцем гриффиндорка. На самом деле он хотел бы верить своим словам: забыть, отринуть проблему, но не мог, раз она безмятежно спала в его доме. А ведь насколько проще бы было аппарировать к Калленам, всучить Эдварду его счастье и махнуть на прощание ручкой, но нет, припер к себе.       «Знаете, слава — это ещё не все, верно, мистер Поттер?» — вдруг как наяву услышал он шелковый голос из прошлого.       «Да, профессор, — мысленно согласился он. — Это ещё и ответственность, не только за себя, но и за других, коль ввязался. Только это не справедливо».       Молчание, а потом ироничный хмык: «Может, вы ещё не заметили, но жизнь вообще несправедлива».       Его обожгло наисильнейшее желание призвать Воскрешающий камень, сжать его крепко-крепко, зажмуриться, чтобы через секунду увидеть матово-серый призрак, услышать извечное — «минус десять баллов Гриффиндору». Но нельзя, нельзя беспокоить лишний раз тех, кто ушел, даже ради того, чтобы спросить совета, признаться в своей неразумности, в который раз покаяться.       — Не равняй себя с ней, — наконец произнес он, ставя бутылку на пол рядом с креслом. — Она не амбициозная мисс Грейнджер, невыносимая всезнайка и защитница угнетенных эльфов, а обыкновенная девочка с мечтами, пахнущими карамелью и ванилью. Ей хочется сказки со всеми атрибутами: принцем, безмерной любовью и счастливым финалом, когда долго и счастливо.       — Всё так и было бы, не появись ты — дестабилизирующий фактор.       Гарри поднялся, потянулся и направился на кухню. После всех сегодняшних приключений его желудок резко затребовал еды. И уже шарясь в холодильнике, гремя крышками кастрюлек, он ответил подошедшей Грейнджер:       — Ну да. Приехал я и всё закрутилось. Моя магия стала спусковым крючком для стремительного развития этого мордредова синдрома. Так-то он у неё проявлялся едва-едва, даже имелся шанс на единичные всплески.       Достав пастуший пирог, приготовленный домовиком, Гарри поставил его на стол, взмахнул палочкой, подзывая столовые приборы. Гермиона разлила горячий чай в чашки, уселась напротив.       — Ты не договариваешь, — заметила она, отправляя в рот кусочек пирога.       — В МАКУСа знали про вампирий клан и стаю оборотней. Они считают, что немаг пока не угрожает Статуту, тем более о магическом мире Свон ничего не знает, я же подчистил ей память. Встревать в разборки магических существ никто не будет до тех пор, пока нет прямой угрозы рассекречиванию. Всё, что они сделали — слегка подкорректировали-заблокировали это проклятье. Полностью-то снять не получилось бы. Так что наша аномалия безопасна со своим почти купированным даром-проклятием.       — Прекрасно. В чем подвох?       — На Свон метка пары оборотня. Её запечатлели.       Нож неприятно скользнул по фарфору: Грейнджер до побелевших костяшек сжимала столовые приборы.       — Твою мать…       — Примерно я так и выразился, когда мне сообщили сию благую весть.       — В любом министерстве есть куча осведомителей, так что очень скоро информация про Свон просочится куда надо и не надо.       — Двадцать баллов Гриффиндору, — подражая интонациям директора Дамблдора, произнес Гарри. — Ты уловила всю соль шутки: через пару-тройку дней здесь объявятся Вольтури.       Гермиона отлевитировала грязную посуду в раковину.       — Из тебя получилась бы прекрасная жена, — протянул Поттер, наблюдая, как мыльная губка начинает елозить по тарелке. Видя, как скривилась от его слов бывшая подруга, он продолжил с непередаваемым удовольствием давить. — Я понимаю, что Рон — не предел мечтаний, но почему ты других отшивала? Неужели наша умница-разумница думала вырастить из шестого Уизли мужа себе под стать?       Грейнджер дернула рукав кофты вверх и повернула руку так, чтобы было видно еще красные, свежие шрамы.       — Потому что я — грязнокровка, малыш Потти, — пропела она, яростно сверкая глазами. — Благодаря твоему Хорьку и его безумной тетушке ни одна сволочь об этом не забывала!       — Положим, Малфой виноват только в подборе грубого синонима, но комплексы взрастила ты сама. Лестрейндж же была безумна. И да, если бы ты обратилась в Мунго, а не довольствовалась помощью мадам Помфри, то шрамы не выглядели бы так уродливо.       — Какой же ты мерзавец!       — Трахаться с Уизли — та еще мерзость, согласен.       — Я не спала с Роном! — взвизгнула Грейнджер.       Поттер удивленно присвистнул.       — Тогда я понимаю, почему он тебя бросил: глупо соревноваться с покойником.       Гермиона тяжело вздохнула, закрыла лицо ладонями, посидев так пару мгновений, она призвала сигареты.       — И как давно знаешь? — тихо спросила она через пару затяжек.       Гарри вышел из-за стола, схватил свою пачку сигарет и направился к выходу.       — Вы с Сириусом не больно-то скрывались, по крайней мере, от меня, — произнес он, остановившись у двери. — Все почему-то привыкли видеть во мне недалекого мальчишку, и ни одна сволочь не попыталась вспомнить, что он мой магический крестный. Родовой особняк Блэков, Грейнджер, никогда не скрывал от меня то, что хотели утаить другие.       — Почему ты так жесток ко мне?       — Потому что ты не менее жестока, или может потому, что я мерзавец, как ты изысканно выразилась?       Оставив за спиной разбитую подругу, Поттер быстро пересек коридор, вышел на крыльцо. Пара движений, щелчок зажигалкой. И сизый дым опять помог развеять образы прошлого, но только на некоторое время, до тех пор, пока воспоминания опять не явятся во снах или же почти наяву.       Удивительно тихая ночь разродилась звездным небом. Когда-то давно, что казалось будто это произошло пару веков назад, если не тысячелетий, он также смотрел в небо из древнего замка, пытался считать небесные светила. Мотнув головой, Гарри споро переступил три ступеньки и пошел в сторону тропинки, змеящейся в сторону леса: хотелось немного проветрить голову, остыть перед новым раундом пререканий и взаимных оскорблений.       Он почти вышел из-под защитного контура, который возводил через несколько дней после переезда, как знаменитая интуиция завыла дуриной и заставила остановиться. Напротив него, скаля клыки, стоял взъерошенный Эдвард Каллен.       — Что же вам ночью-то не спится?.. — сплюнул Поттер.