Начинается с вешалки

За три дня до выходных, что Руслана провела у Эльдара и Яны, она всеми силами старалась лишний раз не отсвечивать, все время молчала и на попытки Яны растормошить ее и убедить, что она не эксплуатирует их с Джараховым одним лишь своим присутствием, реагировала лишь натянутой улыбкой. Один раз она под гнетом грызущей совести пошла в магазин сама, но уже во дворе наткнулась на Эльдара, который в шею погнал ее назад, а потом весь вечер с ней не разговаривал, задетый тем, что она готова нарушать все установки врача, выходя на улицу зимой с сотрясением, якобы, чтобы не висеть у них с Яной на шее, когда они оба уже заебались объяснять ей, что все нормально, и Руслана не обуза для них. — Ты настолько зациклена на себе и на мнении людей насчет тебя, что именно этим ты все и портишь, — сказал он ей. И заставил Руслану ненавидеть себя еще больше. И замкнутый круг продолжался. Усачева ругала себя за такие выкидоны, свойственные неуравновешенным подросткам, и все ее мысли в итоге превращались в одно сплошное самобичевание и желание свалить нахрен из этой квартиры и из этого города. В итоге из-за этого у нее постоянно раскалывалась голова, она ходила бледная с большими синяками под глазами и напоминала призрака, который иногда вылезал из своей комнаты, ходил по квартире и так же исчезал. Яна, которая должна была уехать на выходные к подруге, боялась оставлять Руслану одну, опасаясь, что она решит сбежать куда-нибудь в Москву и свалится в обморок где-то на вокзале, а занятый написанием текстов Эльдар этого даже не заметит. И Яна знала, что просить его присмотреть за Усачевой было бессмысленно: он должен был закончить песню к среде, а это значило, что большую часть выходных он просидит за монитором компьютера, оторванный от реальности. — Да, да, я думаю, я смогу, — Даня приложила трубку к другому уху и посмотрела на календарь. — Ей на улицу хоть выходить можно? — Да, уже можно, — голос Яны наполнился облегчением. — Можешь ее вытащить куда-нибудь, только ненадолго. Дань, спасибо большое. — Да ладно, — та улыбнулась, хоть Яна этого и не могла увидеть. — Я сегодня часа в два зайду. — Хорошо. Тебе Эльдар откроет. Спасибо еще раз. — Да забей, мне не сложно. *** Свежесть морозного воздуха, надо признать, делала свое дело. Руслана вдыхала полной грудью, даже не пытаясь прятать раскрасневшиеся щеки и подбородок в шарф, и жмурилась от летевших в лицо хлопьев снега. Погода стояла не очень ветреная, и настроение Усачевой можно было даже охарактеризовать как хорошее. Даня, посматривая на нее, отмечала с улыбкой, что та теперь уже не выглядит как ходячий труп, каким она была полчаса назад, встречая Даню в квартире. Оторвав взгляд от витрины с огромным количеством новогодних пряников и сладостей, Руслана с удивлением обнаружила, что они подходят к Московскому вокзалу. — Ого, — она фыркнула. — Яна вообще-то попросила последить, чтобы я не сбежала в Москву, а не отправлять меня туда. — Она не просила последить, чтоб ты не сбежала, — протянула Даня, не особо стараясь говорить убедительно. — Она попросила развлечь тебя, чтобы ты не засохла в их квартире, как изюм, и не воняла, как Эльдаровы носки. — Она так не говорила! — Каждый слышит, что хочет, — Даня пожала плечами, не вытаскивая руки из карманов. Руслана растянулась в улыбке и отвернулась. — Так зачем нам сюда? — спросила она, когда они уже были в главном зале вокзала. — Встретить кое-кого, — ответила Даня, пробежавшись взглядом по табло, и двинувшись в сторону перронов. Руслана не стала больше ничего говорить, до тех пор, пока они не вышли на одну из платформ и стали идти вдоль стоявшего сапсана. Шутка Русланы по отъезд в Москву с каждой минутой все больше становилась похожа на правду, и она недоуменно покосилась на Даню, которая всматривалась в идущих откуда-то спереди людей, вытянув шею. Но все объяснилось знакомым голосом и изменившимся лицом Дани. Она вдруг улыбнулась и ускорила шаг, помахав рукой. Руслана посмотрела туда, куда поспешила Даня, и увидела среди толпы людей ту самую девушку, с которой Поперечная (чью фамилию, кстати, Усачева узнала только сегодня) сидела на дне рождения Прусикина. Ее коса была растрепана, пряди русых волос беспорядочно вылезали из-под шапки, и она тащила за собой довольно громоздкий чемодан, который чуть не полетел на пол, когда Даня стиснула девушку в объятиях. — Опять в последний момент приперлась, — услышала Руслана, когда подошла ближе. — Не пизди, — Даня отлипла от девушки, имя которой Усачева никак не могла вспомнить, как ни старалась, и ткнула ей пальцем в грудь. — Это твой поезд пришел на две минуты раньше. — и в доказательство показала ей экран телефона. — Ой ниче не вижу, там очко Егора на заставке все загораживает. — Сучара, — Даня беззлобно толкнула ее еще раз, и заметила, что на них все еще смотрит Руслана. — Ой, да, — Поперечная обернулась и показала на нее ладонью. — Это Руслана, она у Прусикина на тусе была, помнишь? Девушка окинула Усачеву взглядом, и ее лицо прояснилось. — А, да, — она улыбнулась, вспоминая, — это ты тогда на асфальт ебнулась, когда я тебя несла? — но потом она опомнилась и спросила сдержанно — Как, кстати, твое сотрясение? — Все нормально, — Руслане стало немного неловко, но она с благодарностью улыбнулась в ответ. — Спасибо тебе, кстати. За то что отвезла меня в больницу с Егором. — Да ничего, — та махнула рукой. — Я Маша, кстати, если ты слишком сильно ударилась. — И она скривилась, поняв, что шутка была неудачной. — Прости. — Все нормально, — Руслана нервно хихикнула и отвела взгляд. Даня решила не дать неловкости между ними вырасти до катастрофических размеров, выхватила чемодан из рук Маши и потянула ее за локоть в сторону основного здания вокзала. — Пошли уже, — сказала она. — Я уже такси вызвала. Они за ожидание перед праздниками дерут больше, чем за проезд. Шевелите булками. Руслана и Маша встрепенулись и последовали за подругой, оставляя платформу абсолютно пустой. *** Путь до квартиры Дани занял где-то двадцать минут, и за всё это время Руслана ни словом не перекинулась с сидящей рядом с ней Машей, но из разговора Дани с ней узнала и про ее последнюю в этом году рабочую неделю, из-за которой Маша и уезжала в Москву, и про ее планы остаться на все праздники у Дани, и про то, что она изрисовала у той всю стену в квартире (и по извращенной манере Дани выражать свой восторг через троллинг, она ожидала там увидеть какой-нибудь кривой портрет Дональда Трампа или еще чего похуже), и про то, что у Маши в квартире остался кот, за которым присматривает ее подруга. Для чего ей нужна вся эта информация, Руслана не знала, но не перебивала и временами натянуто улыбалась, когда взгляд Поперечной или Маши падал на нее. Кшиштовской она не очень понравилась, но рассеянность Русланы она решила списать на сотрясение и плохое самочувствие. Всю дорогу Маша старалась на соседку не смотреть, не столько из-за того, что чувствовала ее неловкость, но и из-за того, что боялась засмотреться и смутить ее — Руслана, посвежев и разрумянившись на морозе, похорошела, и даже показалась Маше симпатичной, в отличие от того вечера, когда они встретились в первый раз. Ее черные и блестящие от растаявших снежинок волосы волнистой россыпью струились по плечам, и Маша решила для себя, что обязана заплести их в какую-нибудь косу во что бы то ни стало. Вот только на вид Руслана не выглядела так склонный к тактильности человек, и поэтому Маша, подумав, все-таки эту идею отложила в долгий ящик, поскольку включать в свой круг доверия еще одного человека только из-за его прекрасных волос она не собиралась. — Егор на концерте, так что берем, что хотим, и чувствуем себя, как дома, — сказала Даня, помогая Маше затаскивать в квартиру ее огромный чемодан. Кшиштовская просто отодвинула его к стене коридора, стянула шапку и пуховик, и сразу направилась на кухню. Оттуда сразу послышался гром кастрюль. — Есть нечего! — крикнула Даня, заходя в ванную. — Я уже поняла! — проворчала Маша. Руслана зашла на кухню вслед за ней и увидела, что она достала кастрюлю и стала рыться в морозилке. — Отлично, — сказала Маша, вытаскивая пачку пельменей. Она положила пакет на столешницу, налила в кастрюлю воды, поставила на огонь и почему-то только после этого помыла руки. Руслана, решив, что стоять истуканом посреди помещения невежливо, села на стул, сложив ладони на коленях. На кухню зашла Даня, увидела, что еда уже готовится, и, довольным взглядом окинув комнату, остановила свой взор на Усачевой. — Пойдем, че покажу, — позвала она, махнув рукой. — Дань, — заворчала Маша, очевидно, поняв, куда Поперечная собирается вести гостью. — Не слушай ее, пошли, — настаивала та и взяла Руслану за руку. Ту словно током ударили, но это было так неожиданно приятно, что она не отняла руки, а наоборот, аккуратно сжала теплые пальцы девушки в ответ, позволяя ее вести себя вглубь квартиры. Руслана на мгновенье удивилась себе, но тут же забыла обо всем, когда перед ней раскинулась огромная во всю стену картина. На ней были изображены какие-то дома, очевидно, московские, деревья, люди, птицы — все сразу и при этом ничего. Руслана задержала дыхание от волнения и трепета, охватившего ее. Вся картина представляла из себя кучу мазков теплых цветов, но целостность ее становилась заметна не сразу, и каждую новую секунду, как Руслана смотрела на пейзаж, она находила на нем все больше деталей, которые, казалось, исчезали и появлялись в хаотичном порядке. — Ого… — только и сумела выдавить она, не заметив, что приоткрыла от удивления рот. — Охуенно, да? — Даня вся светилась, глядя на картину, как будто она сама ее написала. — Да… — Руслана вышла на середину комнаты, не отрывая от стены взгляда, и постояла так еще несколько секунд, рассматривая мазки, которые, как она заметила только сейчас, вероятно, были сделаны пальцами. — А… Давно Маша это нарисовала? — спросила она, сама не зная, зачем. — В ноябре, — ответила Даня, облокотившись на косяк двери и, очевидно, с наслаждением наблюдая за реакцией Русланы. — Это просто… нечто, — выдавила та, взглянув на Даню, и впервые Поперечная видела на ее губах настоящую улыбку. — И не говори, — ответила она. Даня чувствовала искреннюю радость, потому что Усачева была единственной, кого так сильно тронула работа, как и ее саму, хотя Поперечная за месяц показала эту стену уже всем своим друзьям и знакомым, которым могла. Некоторые работы Маши, как эта, делали со многими людьми что-то невероятное, и Даня не уставала наблюдать за этой магией, получая от искренних эмоций этих самых людей такую же радость, словно это были ее картины. Гордость, которую Даня испытывала за подругу была видна невооруженным взглядом, и Руслану даже поразило то, насколько крепка была связь между Даней и Машей. Они словно были половинкой одного целого — сестрами или соулмейтами — и казалось, что вся их жизнь была счастливой только в присутствии друг друга. И Руслана удивилась своим мыслям, ведь она думала, что такое существует лишь между влюбленными людьми, но отношения между Машей и Даней были не то чтобы выше романтических, а скорее, на другом уровне. Но та любовь, что была между ними двумя была еще прекраснее и крепче. Руслана даже смутилась тому, что она так рассуждает о мало знакомым ей людям, но ни во время обеда пельменями, казавшимися Руслане вкуснейшими, которые она ела за всю свою жизнь, ни после того, как Даня проводила ее до квартиры Эльдара и Яны на следующий день, ни после того, как Руслана отмечала Новый Год в компании нее, Джарахова, Маши, и кучи других людей в абсолютной эйфории, она не поменяла своего мнения.