Начинается с вешалки

Руслана проснулась от сильнейшей тошноты. Распахнув глаза и уже мысленно построив маршрут до унитаза в своей квартире, она чуть не свалилась с койки, обнаружив себя в светлой палате больницы, одетой в больничную форму. Но времени удивляться не было, и Руслана, завидев в углу дверь, ведущую в туалет, бросилась туда, зажимая рукой рот. Проблевавшись, она тут же осела на пол. Голова кружилась неимоверно, не как от обычного похмелья, да и чувство тошноты, после того как содержимое желудка Русланы оказалось в унитазе, не прошло, а, наоборот, усилилось. Ей давно не было так хуево. Руслана, пренебрегая брезгливостью, легла на кафельный пол, закрыла глаза и зажала руками уши. Казалось, что земля уплывает из-под нее, но как она ни меняла положение головы, головокружение не проходило. Руслана попыталась расслабиться и урегулировать дыхание, но спустя пару минут вдруг очнулась и поняла, что на долю секунды потеряла сознание. Но встать и пойти лечь на койку она сейчас бы не смогла — ноги вообще не чувствовались и не слушались, что уж говорить о том, чтобы куда-то там дойти. — Эй, как ты, Лан? — раздался вдруг со стороны двери голос, который вывел Усачеву из оцепенения. Открыв глаза и повернувшись на звук, она увидела стоящего в дверном проеме Джарахова. — Это худшее похмелье в моей жизни, — прошептала она, потому что любой громкий звук снова вызывал резь в висках. — Да уж, блять, — Эльдар как-то невесело усмехнулся. — Только это не совсем похмелье. У тебя сотрясение мозга второй степени. Тошнить будет еще несколько дней. Руслана потрясенно уставилась на него, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего праздника. — Сотрясение? — переспросила она. — От чего? — Тебя ж мотоцикл сбил, — Эльдар подошел ближе, и Усачева только сейчас заметила в его руке стакан воды. — Ты что, не помнишь? — У меня сотрясение мозга второй степени, — промычала та. — Конечно, нет. — Вставай, нечего на полу лежать, — сказал Джарахов, проигнорировав ее слова. — Голова еще сильнее заболит. Он поставил стакан на край раковины и помог Руслане подняться, поддерживая ее под плечом. Та еле устояла на ногах, но Эльдар держал крепко и не дал ей упасть. Доковыляв до постели, Руслана хотела незамедлительно плюхнуться на койку, но поняла, что головная боль увеличится в сто раз, поэтому, собрав все силы, аккуратно легла, опираясь на руки, и уткнулась лицом в подушку. Эльдар вернулся в туалет и поставил стакан воды на тумбочку рядом с кроватью, но Усачева не обратила на него никакого внимания. — Меня на скорой привезли? — спросила она спустя какое-то время. — Нет, Егор, — ответил Эльдар, присевший на кресло рядом. — С которым я тебя познакомил. Ты хоть запомнила его? — Угу, — промычала Руслана, задумчиво глядя в стену. — Он Даню нес, когда я уходила. — В смысле «нес», — не понял Эльдар. — На руках нес, — голос Усачевой прозвучал раздраженным. — Ей плохо было или что-то такое. — Опять, — Эльдар тяжело вздохнул и подпер рукой подбородок. — В Москву ее что ли отправить? Может, ее Маша заставит ко врачу пойти, — пробубнил он себе под нос. Руслана не любила обсуждать других людей, поэтому не стала расспрашивать, что там у Дани не так. Она отвернулась и закрыла глаза — из-за яркого света и белых стен ей опять поплохело. — А когда я в театр-то поеду? — вдруг спохватилась она. — Мне же завтра уже в Москву надо. — Я не знаю, — сказал Эльдар. — Но уж точно не завтра, не неси херню. Щас, я позову врача. И он вышел из палаты, случайно хлопнув дверью. От громкого звука, Руслане в голову будто из пистолета выстрелили, и она, издав болезненный стон, снова пошла в ванную блевать. *** — Какие две недели? — голос Юры Дегтярева на громкой связи звучал хуже, чем звуки скрипящего металла после похмелья. — Ты совсем охуела? У нас программа на месяц вперед расписана! Кем я тебя во вторник заменю? — Ира Смелая мою программу знает, — Усачева раздраженно потирала висок, но убедить директора разговаривать более спокойным тоном не стоило и пытаться. — Поставьте ее с Мэддисоном, а на ее место кого-то из новеньких. — «Кого-то из новеньких», — передразнил Юра. — Новенькие ебанный Щелкунчик мне не станцуют! — Стацуют, — сказала Руслана. — У Иры программа в нем несложная, они справятся. Дегтярев замолчал ненадолго, но потом начал орать на кого-то, даже не пытаясь прикрыть трубку рукой. Руслана отодвинула телефон от своего уха на несколько сантиметров, но даже так скрипящий голос Юры был прекрасно слышен. Джарахов опасливо покосился на трубку и перевел на Руслану сочувствующий взгляд. — Хорошо, на две недели я могу тебя отпустить, — сказал наконец Дегтярев таким тоном, будто Усачева до конца жизни ему теперь должна целовать пятки. Она раздраженно фыркнула, но директор этого не услышал или, по крайней мере, сделал вид. — Но чтоб седьмого числа была как штык. Ясно тебе? — Да, — коротко отрезала Руслана и бросила трубку. Эльдар улыбнулся. — До седьмого? — переспросил он. — Это даже больше, чем две недели, чего это он? — На праздниках в этом году решили программу особо не забивать, — ответила Усачева, откидываясь на подушку и сползая вниз. — Первый концерт в следующем году будет только шестого числа, и то я в нем не участвую. — Круто, — Эльдар тоже откинулся на кресле и положил ноги на край койки. — Фу, ботинки сними хотя бы, — Руслана пнула его ногой, и Джарахов, театрально цокнув, нехотя стянул кроссовки, на которые даже не надел бахилы, и положил ноги обратно. — Ты, получается, до конца года в Питере остаешься? — спросил он. — Или ты в Москву хочешь вернуться? — Нет, не хочу. К тому же мне противопоказаны дальние поездки теперь, тем более самолеты. Я до пятого числа точно в Москву не поеду. — Как знаешь, — Эльдар вытащил телефон и начал кому-то писать. — Ты после больницы к себе на хату поедешь? — Не знаю, кстати, — Руслана приподняла голову и потянулась за своим мобильником. — Мне надо Кристине, хозяйке написать. Я у нее только на выходные квартиру сняла. — Окей, тогда пиши, звони там, если что, — Эльдар встал и стал натягивать ботинки. — Мне на студию пора, вечером только смогу ответить. — Ага, — Руслана проводила его взглядом и сказала напоследок, — Спасибо, Эльдар. — Да похуй, — махнул рукой тот и скрылся за дверью, аккуратно прикрыв ее, чтобы не создавать лишний шум. *** Кристина К сожалению, я не могу вам помочь, Руслана. Вчера вечером пара молодых людей сняла квартиру до конца следующей недели Я рассчитывала на то, что вы съедете сегодня Мне жаль. Руслана раздраженно выдохнула и помассировала ноющий висок. Всё сегодня, казалось, было против нее.

Руслана Усачева Ничего страшного, у меня есть запасной вариант. Все равно спасибо)

На самом деле, никакого запасного варианта не было. Был единственный — все две недели провести в больнице. Ну или, на крайний случай, на какой-нибудь съемной хате далеко от центра, с плохой шумоизоляцией и долбящими в стенку соседями — ну или с кучей других сюрпризов. При одной только мысли о том, что ей понадобится сделать, чтобы отыскать в Питере квартиру за десять дней до Нового Года, у Русланы начинала болеть голова. Попроситься к кому-то из друзей та и не подумала — еще не хватало навязываться. Поэтому Усачева попыталась настроить мысли на более-менее позитивный лад при мысли о том, сколько времени ей придется провести в больнице, хотя получалось, честно, так себе. *** Четыре. Четыре дня понадобилось ей, чтобы начать лезть на стенку. В детстве Руслана пролежала в больнице неделю, когда грохнулась на льду и повредила колено. Она уже не помнила, как вынесла эту муку, но воспоминания о том, какой отвратительной была еда и качество матрасов в Норильской больнице, оставались кристально чистыми. В Питере еда была нормальной, да и от матрасов не то чтобы очень болела спина, но проблема была в том, что почти весь персонал считал, что Руслана здорова и просто сидит на их шее. Вероятно, причина была в том, что большинство людей, получивших сотрясение мозга, предпочли бы восстанавливаться дома, а не в больнице, и из-за этого Руслану все медсестры и врачи воспринимали как маленького ребенка, который поцарапал палец и говорит всем, что умирает и что ему нужен лучший уход. Конечно же, ничего такого не было. Руслана почти все время проводила в палате, благо, соседняя койка была никем не занята, смотрела сериалы, иногда выходила погулять на свежем воздухе на десять минут, но быстро возвращалась из-за головокружения, и даже не разу не обращалась к медсестрам с какой-нибудь просьбой по типу заменить подушку или принести чаю. Она честно старалась не обращать внимания на недовольные и даже осуждающие взгляды, но терпеть такое способен был не каждый. На третий день Руслана все-таки взяла ноутбук и стала искать, где бы можно в Питере снять квартиру, но, как она и ожидала, к Новому году в город приехала хренова туча народу, и все уже было забронировано на три недели вперед. Был еще вариант прожить две недели в гостинице, но, во-первых, Руслана терпеть их не могла, а во-вторых, цены на номера к праздникам сильно выросли. Конечно, у Усачевой были деньги, но затянувшийся больничный ей Дегтярев вряд ли оплатит, а сливать деньги в унитаз, и тем более занимать у друзей, она ненавидела. Но ад наступил как раз на четвертый день, когда к Усачевой в палату заселили женщину лет пятидесяти, которая сломала ногу и вывихнула руку, подскользнувшись на льду. Руслана узнала это буквально в первую минуту, как увидела эту женщину. И не то чтобы хотела знать что-либо еще. Вот только сама тетка считала по-другому — она решила, что Усачева будет отличным ведром, в которое она может выливать все дерьмо из своей жизни. Недовольство городскими службами, которые во втором городе страны не посыпают лед песком, сын-бездарь, который даже не навестит несчастную мать и еще огромный поток ворчаний довели Руслану до белого каления уже к вечеру. Голова болела неимоверно, а женщина, которая даже не соизволила представиться, прежде чем пересказывать Руслане всю историю своей жизни, еще и не давала ей заснуть, а на вежливые замечания лишь отмахивалась. В какой-то момент Усачева просто встала и под болтовню тетки вышла из палаты, хлопнув дверью. Она села в коридоре на лавочку и набрала номер Эльдара, ненавидя себя и всех. *** Квартира Джарахова встретила ее запахом жареной картошки и уютом, как в домике какой-нибудь давно женатой пары. Эльдар снял куртку, повесил на крючок и, взяв сумку Русланы, понес куда-то в комнату. Усачева последовала за ним. Владения Джарахова представляли из себя обычную трехкомнатную квартиру с балконом, ничего особенного. Комната, в которую зашли они с Русланой была небольшой и почти пустой — только в шкафу висели какие-то вещи, а на спинке дивана лежали плюшевые игрушки. С тех пор как Усачева была здесь два месяца назад, почти ничего не изменилось. — Располагайся, — сказал Эльдар и положил сумку на пол рядом с диваном. — Сейчас белье принесу. Руслана вежливо улыбнулась, хотя в глубине души готова была сгореть со стыда. Она никогда бы не напросилась жить у Эльдара целых две недели, и уже тысячу раз успела пожалеть о том спонтанном звонке. Сам Джарахов не то чтобы возражал, но Усачеву этот факт никак не успокаивал, и она сама не знала, хорошо это или плохо. Казалось, что вся ее гордость просто махнула рукой и куда-то свалила, оставив после себя лишь гнетущую совесть и неимоверное чувство стыда. Эльдар вернулся с набором постельного белья и начал его разворачивать, чтобы застелить. Руслану аж передернуло. — Ты что, давай я сама! — она выхватила из рук Эльдара простыню, стараясь не показывать, насколько ей сейчас неловко, но тот лишь закатил глаза и отнял ее обратно. — Чувиха, — он, не глядя на нее, расправил простынь и застелил на диван, — успокойся, пожалуйста. Тебе противопоказано застилать кровати, у тебя сотрясение мозга. — Мне не противопоказано, — возразила Руслана. — Если свалишься мне тут в обморок, я буду виноват, — Эльдар выпрямился и скрестил руки. — Иди лучше спроси у Яны, где одеяла. Руслана бы не назвала их с Эльдаром отношения очень близкими, но тот знал ее достаточно, чтобы понимать, что она сейчас чувствует себя виноватой. Усачева помедлила пару секунд, но все-таки вышла и направилась на кухню к Яне, стиснув зубы. Ей не хотелось, чтобы Эльдар еще и имел дело с ее гордостью, поэтому решила не возражать ему лишний раз. Джарахов понимал, что делает. На кухне в сковородке весело трещало масло и стоял чудесный запах. За плитой стояла Яна и жарила картошку с грибами, а за столом, к большому удивлению Усачевой, она увидела Даниэлу. — Ого, — вырвалось у нее. Даня подняла взгляд от телефона и оценивающе пробежалась глазами по Руслане. — Привет. — Привет, — та улыбнулась, и Руслана поймала себя на мысли, что без макияжа Даня выглядит еще симпатичнее. — Ой, привет Лан, — Яна провела руками по джинсам и коротко обняла Усачеву, обдав запахом еды и уюта. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — ответила Руслана, приподняв уголки губ. — Я даже не знаю, как вас отблагодарить… — Ой, да забей, — Яна махнула рукой и вернулась к картошке, помешав ее лопаткой. — У нас почти каждый день кто-то в гостях или ночует. Что с тобой, что без тебя. — она повернулась и добавила, — В хорошем смысле. Усачева благодарно улыбнулась. Она еще какое-то время наблюдала за манипуляциями Яны со сковородкой, а потом опомнилась и спросила про одеяла. — Ой, они во втором шкафу в кладовке. Дань, покажи где. Та громко цокнула и карикатурно встала, направившись куда-то вглубь квартиры. Руслана последовала за ней. — Тебе потеплее или полегче? — спросила Даня, оглядывая открытый шкаф. Усачева стояла в коридоре около двери. — Давай потеплее. Даня протянула ей пуховое одеяло и пошла обратно на кухню. Руслана подивилась, что она знает квартиру Джарахова, как свою собственную, но долго думать об этом не стала. Надо было решить, как привезти часть своих вещей из Москвы.