***
Всему виной личный дневник, о котором Ару удачно забыл. Курон просто прибирал полки и наткнулся на это неприпрятанное чудо прямо среди рядов армии справочников и научной литературы. А у Курограда, естественно, принцип простой — у товарищей секретов нет, — значит, можно брать. Нет настолько «личных дел», чтоб запрещать их прочтение другим, а если и есть — стыд и позор такому гражданину! И слава всем богам, что Ару оказался таким рассеянным, что заметил пропажу только на момент «серьёзного разговора». А потом уже поздно — время утекло, да и это вероломное предательство он чем-то понял и буянить, что удивительно, не стал. Странная привычка была у него, на горячем ловить, ну или хотя бы на тёплом. Да и если бы захотел перечить — и слова не вставил бы! Курон начал скороговорить ещё в коридоре, объясняя самому себе право который раз вмешаться в жизнь Ару, ради его благополучия. А как он вломился — поток его болтовни было не остановить! Говорил он чётко, но Ару, будучи крайне неподготовленным к таким «беседочкам», периодами просто считал ворон, где-то внутри понимая суть пламенных речей. Курон вертел перед носом своего необразованного товарища кипой книг, объяснял важность образования, а потом (что иронично) показал вложенную в дневник бумажку «троггать нильзя пренодлежыт ару», полчаса сетуя на каждую ошибку в предложении. Краснел и закипал с каждой секундой — настолько его волновала неграмотность. Неуч только клевал носом, а где-то в глубине души думал: «Как знал, блин, что так и будет. Хорошо, что не всё туда записывал, а то бы вообще из дома бы выпер.» Действительно — этот разговор и рядом не стоит с той гипотетической взбучкой за все умолченные дела. Курон же успел зайти дальше и попытаться пристыдить Ару его прошлыми проступками. Мол, по доброй воле помог, несмотря на косые взгляды, а теперь спасённый ходит непричёсанный, спит до обеда и «жи-ши» пишет неправильно. Таких на работу, говорят, не берут. Вот только стыдно было только Курону, который считал своим священным долгом сделать из неотёсанной деревни прилежного горожанина. Будучи лжереалистом, Курон всё ещё видел мир через розовые очки, но как-то по-своему. И искренне верил, что сможет перевоспитать сформировавшуюся годами личность за несколько жалких месяцев. Но потом, остыв, бросился в другую крайность. И как заведённый стал жалеть своего сожителя, а ругаться уже на Варулэнд, не сумевший взрастить поколение умелых, знающих людей. Что это за государство такое?! Ару просто выдохнул с облегчением, понимая, что Курон нашёл крайнего, и на деле-то валить весь свой негатив на него не хочет. Курон сделал всё — нашёл учебники, составил план и начертил собственные прописи к недостающим страницам потрёпанного сборника. Эта забота Ару льстила, но не мотивировала. А особенно не мотивировало то, как Курон нависал над ним, наблюдая за процессом выполнения заданий, и ходил по кругу. Ходит-ходит и выглядывает, закончил ли он. Подходит, заглядывает через плечо и мешается. До чего уж противно!***
И теперь, спустя добрых полтора часа изучения теории, всё никак не удаётся добить эти чёртовы прописи. Рука предательски дрожит, и Ару только закусывает губы, тихонько (чтобы Курон не услышал) выругиваясь на идиотские пунктиры и кривые линии. А становится похожей на Д, а смысл выводить закорючки в расчерченных рядах уже окончательно утерялся, уступая место глупой злобе, затмевающей всё остальное. А вот если бы, скажем, свершился апокалипсис или война — никакие прописи не понадобятся! Только смелость и владение оружием! Грамота только тратит время. Ару уверен — в областях науки он точно не мастер, и на научную премию не претендует. И зачем стараться? Если первенства здесь не достичь, надо брать другие области! Вот, к примеру, в Варулэнде грамотой владеет полиция, журналисты и прочие, а простой народ и сам себе работу найдёт, без всяких там документиков… Честолюбы-Куроградцы должны понимать это! Но почему-то только задирают нос или смеются, ссылаясь на глупый максимализм, который слишком молодой Ару ещё не перерос. Ну ничего! Будет ещё шанс утереть этим ханжам нос! «Всё.» — Ару протянул бумажку с кривыми заглавными и строчными буквами «а», точно олицетворяющими его состояние. Курон прошёлся по рядам взглядом, и вздохнул: «Криво.» Но обернувшись, увидел только то, как Ару уложил голову на стол и, обняв её руками, начал дремать. Куроградец вздохнул и погладил его по голове. Безнадёжный.