Лонг Бич

Куроо придерживает Цукишиму за пояс и крадет еще один поцелуй. Никто не хочет рисковать, но здесь, в тени дома, их все равно не увидят. ― Кей! Кей! ― доносится со двора зов Тендо, но они игнорируют его. Слишком плевать. Слишком хорошо. Цукишима теплый, почти горячий, и Куроо прижимается теснее, хотя бы на мгновение. Скользит ладонями вверх, сминает ворот его кофейного цвета рубашки и придерживает подбородок. Они приоткрывают губы, едва касаются языками, когда раздается всплеск и хохот. Цукишима вздрагивает и отстраняется, вдруг становясь напряженным. Затем срывается с места, оставляя Куроо одного в тесном пространстве между домом и изгородью. Когда Куроо справляется с разочарованием и выходит во двор, Мацукава вытаскивает Тендо из бассейна и откачивает. Так ему кажется. Куроо видит, что Тендо в порядке. Цукишима тоже, но все равно кажется обеспокоенным. Первым смеется, первым смолкает. Когда Тендо картинно кланяется всем, Цукишима оборачивается к подошедшему Куроо и бросает негромкое «еще увидимся». И уходит вместе с Тендо. Вот так просто берет и уходит. ― Эй, что произошло? ― Куроо приближается к Ойкаве, который стоит в обнимку с парой девочек, и, кажется, мгновенно забывает об инциденте. ― Фигня, ― легкомысленно улыбается тот. ― Небольшое шоу с гейским поцелуем. Ты все пропустил, ― добавляет Широфуку, кажется, наслаждаясь своим правом спокойно гладить голый пресс Ойкавы. Куроо оборачивается, глядя в спину Мацукаве. ― Гейский поцелуй я как раз застал, ― ухмыляется Куроо. ― Хорошо, но мало. «Слишком мало», с сожалением думает он, невольно облизываясь от быстро тающего образа Цукишимы перед глазами. ― Можем попросить Маццуна повторить, ― расплывается в злодейской ухмылке Ойкава и переглядывается с девочками: ― Что думаете? ― О да, ― поддерживает вторая, которую Куроо видит в их обществе впервые. Ойкава выпускает девочек из объятий и топлесс дефилирует к столу с напитками. ― Квест «Помоги Маццуну осознать себя», ― спокойно говорит Ойкава, наливая две порции простого пунша и вручая одну Куроо. ― А у тебя как дела? Это вызывает лишь усмешку. ― Я таким не страдаю, ― Куроо делает глоток и тут же жалеет, потому что сладость рома и фруктов тут же смывает вкус Цукишимы. ― Я заметил, ― кивает Ойкава. ― А если серьезно, что случилось? ― Волнуешься, что очкарик бросил тебя ради друга? ― Все-то ты видишь. Ойкава указательным пальцем касается лба с идеально уложенной челкой. ― Не завидуй моему уму и проницательности, Тецу-чан, ― он кивает на дом, где через стеклянные двери видно компанию за игрой в Кубок Короля. ― Маццун ведет себя, как влюбленный пятиклассник, не страшно. Пройдет. ― Пройдет ли? ― сомневается Куроо. ― Эй, он не дурак, просто запутался. ― Погоди, ты сказал, влюбленный? Ойкава щурит глаза с ухмылкой. ― Кто-то тут любит сплетни, я смотрю. Куроо опирается бедрами о стол и делает еще глоток пунша, всем своим видом изображая заинтересованность. Но Ойкава лишь отмахивается. ― Спроси у своего очкарика, он-то тоже все давно понял. Хочется закатить глаза и пихнуть Ойкаву в плечо. ― Боже, я не хожу в колледж, но все равно вокруг происходит какая-то Санта-Барбара, а я будто упустил сотню серий. Они привычно прощаются, ударяясь кулаками и плечами, и Куроо бредет к себе домой по слабо освещенной улице. А на следующий день спит до упора. Разлепить глаза получается только к часам двум, и он радуется, что сегодня выходной. «Доброе утро», ― отправляет он сообщение. «Ты в курсе, что утро было почти пять часов назад?» ― в привычной манере отвечает Цукишима. «Хочу тебя видеть». Цукишима ничего не пишет, но скидывает геолокацию, и это бодрит лучше, чем кофе. Куроо принимает душ, поспешно завтракает и выкатывает из гаража байк, стараясь сильно не шуметь. Но мотор все равно ревет, когда Куроо включает зажигание. Домом Цукишимы оказывается большое белое двухэтажное здание с парой вишен во дворе. На площадке перед гаражом припаркован розовый кадиллак, а газон кажется слегка запущенным. Цукишима выходит на крыльцо, сунув руки в карманы светлых джинсов, пока Куроо аккуратно паркуется рядом. Видно, что ждал. ― Привет, ― бросает Куроо. ― Привет, ― Цукишима кивает ему и ведет за собой. ― Тендо с тобой? ― Это я с Тендо. Куроо не понимает его, пока на пороге не вырастает сам Тендо. ― Добро пожаловать, ― улыбается тот, и выглядит свежим, бодрым и отдохнувшим, совершенно не похожим на того облезлого кота, которым уходил от Ойкавы накануне. Куроо рад видеть Цукишиму, но совершенно не рассчитывает еще и на компанию Тендо. К счастью для всех, тот быстро свинчивает куда-то на улицу, вытягивая колонки с громкой музыкой в открытое окно. Они с Цукишимой пьют какой-то кофейный напиток и Куроо узнает, что это дом Тендо, в котором он почти все время живет один. Что родители его всегда то ближе к центру Лос-Анджелеса, то в Сан-Диего, где у отца своя компания, и он занят с утра до ночи. Тендо предоставлен сам себе круглые сутки, что устраивает всю семью. ― Ты живешь с ним? ― интересуется Куроо, немного жалея, что между ними почти два метра расстояния. ― Ночую иногда. Куроо понимающе смотрит, стараясь выглядеть очень серьезно, и Цукишима не сдерживает смешок. ― Не в этом смысле. ― Да? А то я уже представил себе всякое. Цукишима убирает чашку и подходит очень близко. Куроо смотрит на него снизу вверх, сидя на широком диване, и чувствует, как их колени соприкасаются. ― Ничего, что это дом твоего друга? ― интересуется он шепотом. Цукишима смотрит в сторону, откуда доносится музыка, потом обратно на Куроо. ― Он занят на ближайший час. Не думаю, что станет возражать, ― и наклоняется, целует Куроо, придерживая лицо. Куроо уносит мгновенно. Теплые руки на лице, мягкие прикосновения пальцев, губы с привкусом кофе. Они целуются вечность, но на деле не проходит и минуты. Цукишима выпрямляется, но отпускать его сейчас просто не представляется возможным. Так что Куроо перехватывает его запястья и тянет на себя. Он опирается на спинку, пока Цукишима перекидывает ногу и устраивается сверху на его коленях. К нему хочется тянуться, запустить пальцы в волосы, трогать, обнимать. Куроо ни в чем себе не отказывает и прикрывает глаза, когда чувствует губы на своей щеке, затем шее. Он гладит спину Цукишимы через тонкую ткань летней рубашки, обводит пальцами линии лопаток, позвоночника и теряется, когда все ощущения переходят от тела и пальцев к шее. Цукишима целует там нежно, прикасается языком, проводит до ключиц, и Куроо невольно сжимает его бедра на себе, чувствуя, как кровь приливает к паху. Он сдается первым, чуть отклоняется и перехватывает губы Цукишимы своими, терзает их, ерошит волосы, прижимает затылок, углубляя поцелуй. Цукишима шумно выдыхает, вздрагивая, и Куроо понимает, он тоже возбужден. Прикасаться к нему ниже дозволенных рамок страшно. Страшно, как к шедевру искусства, боясь все испортить, но Куроо все равно стискивает его бедра в паре сантиметров от ягодиц, прижимает к себе. Они не разрывают поцелуй, Цукишима играет языком с его губами, всасывает, прикусывает зубами, пока Куроо вновь не перехватывает инициативу и чувствует, как Цукишима сам вжимается в его бедра, трется. Этого слишком много. Цукишимы слишком много за раз. И чертовски мало. Куроо отстраняется, откидывает голову на спинку дивана, едва справляясь с дыханием. ― Наверное, стоит сейчас остановится, ― говорит он с трудом. Цукишима смотрит на него опьяненно. Слишком красивый с взъерошенными волосами, без очков, от которых успел избавиться в самом начале, раскрасневшийся. Куроо готов любоваться им вечно. Цукишима бросает взгляд на дверь и кивает. ― Возможно. Он встает с Куроо и от взгляда не ускользает заметный стояк через его тонкие брюки. Куроо закрывает глаза и отворачивается. Жар раздирает изнутри, сердце бьется где-то в горле, стучит в ушах. Цукишима подходит к окну, выглядывает и возвращается обратно к Куроо, который усилием воли поднимает себя с дивана. Они обнимаются и стоят так еще несколько вечностей, прижимаясь грудью, бедрами, чувствуя сердцебиение друг друга, слушая дыхание, впитывая запах. ― Тогда остановимся через минуту, ― шепчет Куроо ему на ухо, не представляя, как сможет сейчас его отпустить. Цукишима ничего не отвечает, но касается губами его шеи за отворотом майки. ― Или через две минуты. За дверью слышится неестественно громкий топот, перебивающий музыку, а дверная ручка начинает дергаться. ― Ой я так устал! ― слышится снаружи голос Тендо, подпевающему очередной попсовой песне. Цукишима отстраняется, спотыкается и падает на диван. Куроо делает несколько шагов назад, когда дверь, наконец, открывается. Тендо стоит на пороге взмыленный, в промоченных шортах. И смотрит на них с любопытством, как священник, который ищет какие-то визуальные доказательства греха. ― Ага! Развлекаетесь тут, пока я работаю? ― он специально выбирает маршрут к раковине, чтобы пройти между Куроо и сидящем на диване Цукишимой. ― Ты работаешь? ― интересуется Куроо, спокойно улыбаясь. ― Тружусь в поте лица, ― кивает Тендо, доставая из посудомойки стакан и наливая себе воды. ― Машину моет, ― поясняет Цукишима. ― Именно, ― вновь кивает Тендо, разом выпивая все. ― Пока вы тут ерундой занимаетесь, между прочим. ― Тебе помочь? ― чересчур вежливо интересуется Куроо, старательно не глядя на Цукишиму. Почему-то ему кажется, что так будет легче держать себя в руках. ― Ни в коем случае, даже не подходи к ней, ― грозит Тендо пальцем и тут же смягчается. ― Но ты можешь помочь, если отгонишь свое чудовище для самоубийц куда-нибудь подальше. Куроо смеется, запрокинув голову, и чувствует на себе взгляд Цукишимы. ― Неужели он пугает твою красавицу? ― с улыбкой спрашивает Куроо. ― Он пугает меня, это раз, ― говорит Тендо, ― а два ― я не могу помыть левое крыло, не забрызгав твой байк. Куроо берет со стола чашку Цукишимы и делает глоток уже остывшего кофе просто чтобы оттянуть момент. Затем кивает. ― Ладно, трусишка, отгоним. ― Я не трушу, это вы развели тут монстров, и ходите довольные, ― жалуется Тендо. Куроо может отогнать байк, вернуться к Цукишиме и пройти второй круг ада вместе с ним. А еще он может забрать Цукишиму и спуститься ниже. Тендо отворачивается налить себе второй стакан, а Куроо обращается к Цукишиме: ― Не хочешь покататься? В глазах Цукишимы мелькает что-то едва уловимое, он бросает быстрый взгляд на Тендо, но тот, кажется, ничего не замечает. Ответ затягивается на лишние пару секунд, и ситуация вот-вот превратится в маленькую катастрофу, потому что Куроо видит, как ему хочется, а еще чувствует беспокойство за Тендо. Он до конца не понимает, что между ними происходит, что это за друготерапия или другой способ оказать поддержку своим присутствием. Цукишима пожимает плечами, но на помощь неожиданно приходит сам Тендо. ― Вали давай, ― драматично вздыхает он. ― Устраивай свою личную жизнь. А то поселился тут, видишь ли. Цукишима закатывает глаза и встает. ― Ну раз ты настаиваешь, ― тянет он с напускным недовольством. Куроо отдает Цукишиме свой шлем, выкатывает байк ближе к дороге и ждет, пока Цукишима устроится сзади, прижмется к нему, обхватит руками, специально или нет пройдясь пальцами по животу, и только тогда заводит мотор и аккуратно трогается с места. Они едут по широкой улице между дорогими домами в сторону океана, Куроо чувствует спиной тепло чужого тела и улыбается.