***
1995 год Если и был более неподходящий вечер для вечеринки, то он был именно сегодня. Ларри ворвался в гараж Рори Пратчета в самый разгар репетиции новой группы Ноксвилла. Они сидели на старом диване, пили и смеялись над попытками Эшли Кэмбелл поменять струны на своей гитаре. Их первое выступление было запланировано на вечер 31 августа. Вечеринка по открытию отреставрированного бара. Эшли заметно нервничала. Ларри сразу вытащил из рюкзака прозрачный пакет и ребята с охотным энтузиазмом поймали его. Единственная причина, почему Джонсону было разрешено посещать это место и общаться с «крутыми» ребятами. По крайней мере, так считал сам Ларри, желающий быть полезным и не упускать возможности проводить время вместе с подругой детства. Эшли много работала в хостеле на шоссе, и они стали редко видится все втроём. Оглянувшись, Ларри не увидел Салли. Что было странно, ведь его друг и будущий сводный брат не пропускал ни одной репетиции Эш и занимался с ней её гитарной партией, пока остальные официальные члены группы пили, курили дурь и просматривали порно журналы. — И где Сал? Ларри протянул Эшли открытую бутылку с пивом. Девушка резко повернулась, отвлекаемая от своего занятия. И только сейчас Джонсон заметил подтёки туши на её щеках. А ещё, с какой злостью смотрели её зелёные глаза. Как часто он рисовал их в своём блокноте? Ему казалось, он знает каждую эмоцию, воспроизводимую на этом лице. Но сегодня она удивила его. Эшли выхватила бутылку и, запрокинув голову, начала жадно пить. Парень едва сщурился. Он пришёл сегодня с определённой целью, но его решимость колебалась. Он ждал знака судьбы. — Не придёт, они с отцом уехали выбирать костюм для свадьбы. Странно, что ты не знаешь. Она явно пыталась контролировать свой голос, но ей это давалось с трудом. Ларри не понимал, что именно разозлило её. Он осторожно забрал из её рук белую гитару, из которой торчали две струны, и решил сам доделать работу, с которой девушка явно не справлялась самостоятельно. — Сегодня было не до общения. Выбирали с мамой платье. Она кажется счастливой. Струна натянулась, и Ларри извлёк из неё звук. Слишком низкий, надо ещё подтянуть. Эшли стояла рядом, пила из горла и поправляла волосы. — Тебе надо чаще бывать на свежем воздухе и общаться с людьми. Джонсон усмехнулся. — А чем я сейчас занимаюсь? Эш усмехнулась в ответ. — Торчать в пропитом гараже наркомана и настраивать гитару подруги детства не то, что я имела в виду. Она понимающе улыбнулась, едва сжала его плечо и отошла к своей группе, чтобы забрать остатки травы. Ларри молча проводил её взглядом. Гитара помогала занять руки. Вторая струна легла гладко, но настраивалась плохо. Ларри не мог сказать, что он проводил бы всё своё время в этом грязном гараже. Что принёс бы сюда всю дурь мира, чтобы эти трое университетских студентов обкуривались до потери сознания, и не мешали ему проводить время с Эшли. Удачно, что сегодня с ними нет Сала, а эти трое и без допинга в дугу пьяные. Это был первый знак от судьбы, которого он ожидал. Ведь Салли не одобрил бы его задумку. Да и трезвая Эш тоже. Ларри отдал Эш гитару взамен на пустую бутылку пива. — Скоро школа. Она решит мои проблемы с общением. Эшли вытащила волосы из-под ремешка, что держал гитару на её плечах. Ларри с тоской засмотрелся на их манящий полёт и протянул ладонь, чтобы коснуться тёмно-русого шёлка. Осечка. — Спасибо. Руки сегодня не слушаются, — её улыбка была обезоруживающей. Ларри лишь неопределённо пожал плечами, отходя от стойки. — У тебя было три смены подряд. Я не удивлён, что ты устала. Может, стоит отдохнуть? До выступления ещё две недели, — он хотел услышать положительный ответ. Но девушка лишь перебирала пальцами струны, разогреваясь к отыгрышу. — Я не… Всё нормально. Я просто не хочу лажануть. — С этими? — он кивнул на студентов, что уже раскуривали принесённый им косяк. — И перед теми двадцатью людьми, что придут на открытие старого бара? Уверен, всё пройдёт прекрасно. — Спасибо, — Эш поджала губы, — ты умеешь утешать. — Не моя стезя. Хочешь сочувствия — иди к Салу. Он у нас тонко настроенная душа. Эшли не хотела отвечать. Ларри не умел контролировать свои слова и порой говорил грубости. — Тебе бы у него поучиться. И если тебе тут не нравится, то зачем ты сюда приходишь каждый раз? Не утруждай себя сочувствием мне. Я в порядке. Ловите своих призраков, или во что вы там до сих пор играете. Я справляюсь, ясно? Это могло бы ранить, если бы Джонсон сам не знал, что стал причиной этого гнева. И чтобы сгладить ситуацию, предлагает передохнуть. — Ещё одну. Послушай, как звучит, — отвечает она, и Ларри приходится подчиниться. Он отходит к гаражной двери. Сейчас он её единственный зритель. Это частный концерт на одну песню. И он влюблён в её старания и отдачу. В то, как она поджимает губы, когда берёт очередной сложный аккорд. Он хочет, чтобы этот миг продолжался вечно. Но песня закончилась слишком быстро. И Эшли соглашается на перерыв, падая на диван и забирая у Рори самокрутку. Дальнейшие часы проходят в тумане. Ларри курит много. Но не так, как Эшли. Она заливает своё поганое настроение крепким алкоголем. И совсем скоро становится простым телом, без признаков души или сознания в нём. Ларри вызывается провести её домой. Оставлять её в таком состоянии в окружении таких же пьяных студентов опасно для самой Эш, а Ларри не может допустить, чтобы с ней что-то случилось. Она так беззащитна сейчас. И Ларри отступает. Он не может поступить с ней так, как планировал. Не может воспользоваться ситуацией. Она безвольно висит у него на плече. Но он не может позволить себе такси, так что ему придётся тащить её на себе через полгорода к ней домой. — Мы поссорились, — тихо говорит она, опираясь на его плечо. — С кем? — удивлённо спрашивает парень, не желая терять связь с пришедшей в себя подругой. Сейчас она будет честной. — Ты знаешь. Он не перестал пить. Завод разваливается. Я не знаю, что с ними будет, когда я уеду в колледж, — Эшли идёт почти самостоятельно. — Ты всё ещё можешь поступить у нас. Не обязательно учиться в Атланте, — Ларри не терял надежды отговорить подругу уезжать по окончании выпускного класса. Она не ответила, снова опираясь всем весом на парня. Разговор окончился ничем, впрочем, как и всегда. Кто будет следить за ней в Атланте? Кто сможет помочь, случись с ней что-то в большом городе? Она будет там одна. А если Эш встретится со сверхъестественным? Она же им не верит, а они устали ей доказывать факт существования призраков. Они никогда не появлялись тогда, когда они совершали вылазку все втроём. Тодд выдвинул гипотезу, основанную на том, что это потому, что она девушка, и из-за её женской энергетики, призраки её боятся. Ребята не были согласны, но эта теория была единственной. Ведь казалось, что рядом с ней всё паранормальное переставало существовать. Меган отвечала, что не слышала, чтобы они её звали. Странные вещи происходили, лишь когда Эш не было поблизости. И это само по себе было странно. Ларри остановился, стоило проезжающей мимо машине посигналить. А после разбитый на вид пикап остановился у фонаря. Подойдя к автомобилю с Эшли, Ларри встретила открытая передняя дверь и улыбающийся парень чуть старше самого Джонса. — Прости, чел. Денег нет, мы сами, спасибо. — Ты хоть скажи сначала, куда вы идёте, может нам по пути? Ларри задумался. Эшли тихо застонала, её ноги подкашивались. Нести её пять километров по городу он не сможет. — Апартаменты Эдисона на Лайс-стрит или Вермутский переулок? — спросил Джонсон. Ему не хотелось кататься с незнакомцем, но так же не хотелось уронить подругу где-нибудь по дороге. Ларри затаил дыхание. Всё решится именно в этот момент. Если судьба даст знак, то он больше не отступит от своих намерений. — Апартаменты, — водитель кивнул. Ларри почувствовал, как у него закружилась голова. — Мне по пути, так что запрыгивайте. Только чур не блевать в моей тачке. Джонсон не стал говорить, что эту тачку легко спутать с помойкой. Он не хотел упустить свой последний шанс. Судьба благоволила ему, и кто он был таким, чтобы не подчиниться? Он провозился несколько минут, прежде чем смог сесть на одно место вместе с Эшли. Девушка нехотя сопротивлялась чьему-то желанию куда-то садиться. Несколько раз ударилась головой о дверной проём. Ларри держал её за талию, пока её голова покоилась у него на плече. Он отчётливо чувствовал запах алкоголя и травы. Но даже сквозь амбре запахов гаража Рори, парень чувствовал запах самой Эшли. Сирень, клубника и шоколад. От таких сочетаний любой бы сошёл с ума. Неудивительно, что Джонсон не сдержался и коснулся носом её волос. Скажи кто-нибудь ему десятилетнему, что он сможет понюхать волосы Эшли Кэмпбелл, он бы непременно обзавидовался себе будущему, но в лицо наверняка бы рассмеялся. Он не признавал своих привязанностей, и не привык никому этого показывать. Возможно, Салли Фишер догадывается. Но Ларри уступал своему другу. Потому что видел, так же ясно как день, что между Салли и Эшли тоже есть чувства. И кто он такой, чтобы мешать им? Всего лишь друг детства. Всего лишь парень, живущий по соседству. Всего лишь Ларри Джонсон. Он отдавал этой дружбе слишком много. Потому что они были его единственными друзьями. И он обязан сделать всё, чтобы его друзья были в порядке. Даже если для этого ему придётся сделать самую худшую вещь на свете. Ларри благодарил всех богов за то, что мама устроила девичник именно сегодня. Лиза Гарсия не любила Эшли, считая, что она плохо влияет на её сына. Знала бы она, что это Ларри достал их первый в жизни алкоголь и сигареты. Из-за него Эшли начала курить. Впрочем, хорошо, что Лиза этого не знает. И хорошо, что её сейчас нет дома. — Мы дома? — слабый голос Эш вернул Ларри к реальности. Двери лифта открылись, и они чуть не вывалились из него. — Да. У меня, — с опаской решил уточнить Джонсон, сам не зная зачем. Но девушка лишь улыбнулась, обнимая его за шею. — Спасибо. Не придётся лезть в окно на втором этаже. Я буду тихой как мышь, твоя мама и не узнает, что я тут была. Её пьяный шёпот в его ухо. Ларри едва сдержался, чтобы не погладить её по лицу. Он смущён. Ведь она благодарна, она понимает, что это он её спас. Это было приятно. Чувствовать себя героем. Но ведь и героям приходится совершать плохие поступки во благо, верно? Ларри пытался себя успокоить именно этим. — Держи, — он протянул полу спящей на его диване девушке стакан с разбавленной таблеткой. Эшли сразу взяла его и выпила. Поморщилась от горького привкуса. — Что я только что выпила, не спросив тебя? — она усмехнулась. Ларри едва смог натянуть улыбку. — Чтобы утром похмелье было не таким сильным, — складно соврал он. Эшли слишком резко кивнула и допила остатки противной жидкости, прежде чем её лучший друг забрал стакан. Ей очень хотелось спать, но по какой-то причине она заставляла себя оставаться в сознании. Ах, да. Она ещё не спряталась в комнате Ларри от его мамы. — Чувак, помоги подняться. Эта жопа стала весить целую тонну, — она махнула рукой, словно пыталась найти его протянутые руки. Ларри держал руки в карманах. — Ты всегда прекрасна. И будешь красивой, даже если будешь весить тонну. Я арендую подъёмный кран, чтобы тебя таскать из угла в угол. Эшли громко икнула и испуганно заморгала. Но разморенность вновь накатила на неё приятной волной, со вкусом соли. — Если я когда-нибудь буду весить тонну, то тебе не нужен будет кран. Ты сможешь просто перекатывать меня, как мячик из одного угла в другой. Это будет хотя бы забавно. Но нет. Я не хочу много весить. Я должна быть красивой. Я должна быть… — она говорила всё тише и тише, по мере того, как её голова медленно качалась, прежде чем склониться полностью. По инерции, она расположилась на диване, словно спала уже несколько часов. Ларри осмелился погладить каштановые волосы, пропуская их сквозь пальцы. — Ты самая красивая из всех, кого я знаю, — тихо произнёс парень. Он взглянул на часы. Снотворное перестанет действовать через восемь часов. Тогда же закончится действие алкоголя и травки. Но мама придёт не раньше пяти утра. У него осталось три часа, чтобы всё сделать. Для его плана оставались лишь мелочные заготовки. Но лучше сделать их сейчас. И лишь потом отнести Эшли в храм Пожирателей Бога. Описанный в книге ритуал был сложен и прост одновременно. Ларри давно задумал провести этот обряд. Не для личной выгоды, разумеется. А лишь для того, чтобы защитить самого дорогого для него человека. Ведь Эшли и подозревать не может о том, какими опасностями они все окружены. А Ларри должен быть уверен, что его подруга будет в безопасности. Даже если это подразумевает такую гнусность, как полный контроль. Джонсон пообещал себе никогда не пользоваться этим для себя. Всё ради Эшли. И только ради неё. Сал бы не понял. Он бы решил, что это слишком грязно, гнусно и нечестно. Но он просто не способен понять, что Ларри делает это и для него тоже. Ведь будет здорово не переживать о том, что с Эшли может что-то случится, когда их обоих нет рядом с ней? Парень возложил потрёпанную красную книгу из человеческой кожи на пьедестал. Открыл страницу на месте красной закладки из шёлка. Его едва одержимый взгляд упал на лежащую внутри круга из свечей и символов девушку. Ларри ужаснулся, когда она открыла помутнённый взгляд. Но встретившись взглядами, она улыбнулась. Тепло, нежно, со всей любовью. И тут же заснула обратно. Её зелёные глаза закрылись. Джонсон воздел ладони к небу, позволяя рукавам рясы древнего культа спуститься с его тощих рук и обнажить нанесённые кровью знаки. Отступать было поздно. Всё свершится здесь и сейчас.***
— Ларри, милый. Мамочка вернулась! — Лиза облокотилась на дверной косяк спальни своего сына. Ларри сложил руки на груди. — Ты наклюкалась хуже пятнадцатилетнего подростка, не умеющего пить, ма. Иди спать. — А ты должен был спать, а не ждать меня. Я же предупредила, что буду поздно, — Лиза Гарсия, хихикнув, покинула дверной проём и едва не свалилась на диван в гостиной. — И я имею право. Я всё-таки выхожу замуж! Ты не можешь меня отчитывать, это я тут мама. — Ага, — только и произнёс Ларри, поднимая свою мать за подмышки и осторожно отволакивая её в родительскую спальню. В свою комнату он вернулся лишь через пятнадцать минут. Эшли всё ещё спала на его кровати в одном белье. Мама очень не вовремя вернулась, но к счастью, она не заметила постороннего в комнате сына. Ларри ещё не до конца смыл с тела Эш знаки и брызги от крови. А время уходило. Но теперь у него появились лишние несколько часов для того, чтобы скрыть своё преступление. Никто не должен узнать о произошедшем. Особенно сама Эшли Кэмпбелл.