Некий гаремный реванш: вторая попытка

Кухня Гунхи была небогатой и маленькой, однако эта умудрилась быть ещё мельче и беднее. Здесь даже стойки для готовки не было, только обшарпанный стол в пятнах всех оттенков, два не менее корявых стула да массивный белый, неожиданно чистый холодильник. Именно его Шокухо Мисаки увидела, когда открыла глаза. Некоторое время она тупо пялилась на гордую белизну, а затем зевнула, поморщилась от боли в руках и огляделась. Она сидела связанной на одном из стульев — руки позади спинки, верёвки крепкие, даже ноги примотаны к ножкам. И тело уже затекло. Шокухо попробовала пошевелиться, но лишь стукнулась ножками стула об деревянный пол и застыла, вслушиваясь. Подходить никто не спешил. Как она вообще тут очутилась? Так… Покинула дом Гунхи, ибо во всей заварушке совершенно бесполезна. Всё равно явилась на место, высчитала, где могут собраться прислужники Второго, зашла в здание. Те действительно были там, совершенно не ожидали её появления, и по итогу перестреляли друг друга. Нацеленные на здание цеха тепловизоры продемонстрировали, что пятен сражающихся людей меньше положенных шести, и не на шутку перепуганная Шокухо приказала единственной выжившей связаться со Вторым и выманить его, дабы прекратить бой. Девушка успела сказать лишь несколько слов, после чего свалилась с дрожащим в шее дротиком. А через долю секунды свет поблек и для самой Шокухо. Дротики со снотворным, однозначно. Получается, кто-то её выслеживал? И теперь похитил… выкуп? Не может же быть настолько тупых похитителей, решивших ради выкупа украсть именно Королеву. Или кто-то решил, что раз связаны руки и не получится взять пульт, то Пятая сразу бессильна? Наивные. Ну где они там? Где высокомерные, уверенные в себе мужланы, для которых издеваться над связанной девушкой предел власти? Покажитесь, руки уже всерьёз затекли. И словно бы услышали — дверь в самом углу кухни отворилась, и зашла… Тёмная школьная форма. Чёрные волосы ниже плеча, собранные багровым обручем. Мрак в грозящих уколоть глазах. Та, кого Шокухо меньше всего ожидала увидеть — и, пожалуй, больше всего страшилась. — Кумокава-сан. — однако она всё равно попыталась ярко улыбнуться. — Какими… Пощёчина отбросила стул с девушкой на пол, плечо больно врезалось в доски, а в следующую секунду её подняли за длинные светлые волосы и заглянули прямо в глаза. — Ты, идиотка. — Кумокава говорила холодно и спокойно, но чернота в её глазах горела пламенем ограбленного дракона. — Из-за тебя Тома чуть не умер. Из-за тебя город лишился половины пятиуровневых. Из-за тебя мы все сейчас в огромной заднице. И я очень хочу просто тебя придушить. Вопреки сказанному она отошла от Шокухо и направилась к холодильнику. Пятая кашлянула и с ненавистью уставилась на спину Кумокавы. Ну сейчас… — Попробуешь взять меня под контроль — умрёшь. Та произнесла угрозу даже без отрыва от холодильника, и Шокухо присмирела. Ничего, терпения ей не занимать. Отыграется потом. Кумокава же вынула из холодильника пудинг, уселась на второй стул и обнажила ложку. — Совсем с вами о фигуре забудешь. Ам. — она погрузила ложку в пудинг, вынула сразу большой ком сладкой массы и с удовольствием заглотила. — Это что, ты меня так пытать собираешься? — попробовала улыбнуться Шокухо. — Пытать? Поеданием пудинга? Мы что, в комедии для вонючих детишек? — Кумокава взяла ещё кусок. — Нет, долбоёбка, я тупо есть хочу. Дел, что ты мне подкинула, теперь не разгрести. — Слушай, Кумокава-сан, может, развяжешь меня? — Шокухо решила сменить тон на более дружелюбный. — Всё тело уже затекло. — Видишь размер моей груди? — та стукнула себя ладонью по упругим пузырям, скрывающимся под формой. — Вот именно настолько мне срать на твои затекания. — Ты как-то уже вне своего стиля очаровательного тролля, Кумокава-сан. — А, заткнись. — пудинг грозил скоро закончиться. — Какой ещё стиль. — Может, хотя бы скажешь, что именно произошло? — Сама подумай. — Кумокава вздохнула и похлопала себя по животу. — Точно потолстею со всеми вами. В общем, так. Она вместе со стулом повернулась к Шокухо и положила ногу на ногу. — Ты, Пятая, решила думать исключительно своей пиздой и таки пойти доебаться до Томы. Не придумала ничего лучше чем взять с собой Третью, думающую тем же местом о том же парне. Затем вы вот вообще не ебу как зацепили Седьмого и в итоге не просто доебались, но и дружной компанией суперхероев пошли бить морду Второму, ибо он козёл и возникает. Набили — вот только и он набил в ответ. По итогу Второй пускает пузыри, Третья едва не сгорела заживо, Седьмой выжил вообще не пойми как, а Тома вместе с этой Куроко умудрились относительно уцелеть. И оба явно лгут о том, что конкретно произошло. Плюс в соседнем здании обнаружили кучу трупов членов SCHOOL, группировки Второго. От всего этого всякие другие группировки радостно завизжали и бросились делить опустевшие территории. Угадай с трёх раз, сучка, кто именно должен разгребать получившееся дерьмо. Именно непривычные маты в речи Кумокавы убедили Шокухо, что всё действительно плохо. Тома в порядке, но… Мисака едва не сгорела заживо? Гунха выжил чудом? От этого на душе становилось пакостно и мерзко. По сути ведь Кумокава права. Именно Шокухо через своих наблюдателей узнала, что Тому из общежития увели в подземелья, и именно она подняла бурю по его возвращению, когда сказали, что вместе с ним ушла и одна из крутившихся рядом девушек. А по пути вылез прекрасный шанс сразить Второго — и Шокухо не смогла устоять перед соблазном убить двух зайцев. Ну и как по пословице. — Придушить. — подытожила Кумокава, уставившаяся в потолок. — Точно придушить дуру. Из-за неё совсем забыла, что такое сон. Кто сказал, что на вершинах власти ты лишь наслаждаешься и развлекаешься? Придушу мудилу. Всех придушу. Как же крови хочется… пудинг, иди сюда. — Ладно, я поняла. — теперь Шокухо притворилась от и до виноватой. — Развяжи меня, помогу тебе с наведением порядка. — Хотелось бы, но увы. Ты, милая, сидишь тут и спасаешь себе жизнь. — Кумокава ткнула в неё ложкой с остатками пудинга, усмехнувшись, когда несколько крошек сорвались и упали на Шокухо. — Спасаю себе жизнь? — Всё-таки думаешь пиздой. Соблазнить тебя, может, для прочищения мозгов? Ты связана, помощь не придёт, а я и так намеревалась помастурбировать перед сном, хоть веселее выйдет. — Кумокава оттолкнула от себя тарелку с доеденным пудингом и вновь повернулась к Шокухо. — Дорогая моя, ты уничтожила SCHOOL, но не её лидера. Второй рано или поздно выйдет из больницы, и первым делом станет выяснять, кто именно положил его людей. Так или иначе он узнает, что они сами начали стрелять друг в друга, и даже капитан Гастингс смекнёт, к кому тянется ниточка. Что ему помешает найти тебя и убивать столько дней, сколько людей было в группировке? Правильно — ничего. А так мы надёжно зафиксируем, всё подправим, потанцуем, может даже спихнём на какого-нибудь мимо проходившего гада. Посему отсюда — ни ногой. Ты пленница, играй эту роль и не брыкайся, многие королевы в куда худших условиях сидели и с крысами болтали, так что вдохновляйся опытом. А если вздумаешь дурить и попробуешь сбежать… — Кумокава сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула. Дверь тут же распахнулась, и в комнату влетела девочка с винтовкой в руках. Она была одета во всё чёрное и обтягивающее, не скрывающее только лицо с невыразительными карими глазами и короткими светло-каштановыми волосами. — Мисака готова стрелять, сказала Мисака, прицелившись в пленницу. — Отбой, я просто ей демонстрирую последствия. — отмахнулась Кумокава и повернулась к остолбеневшей Шокухо. — Ну как? Второй уровень электромагнетизма, отличные боевые навыки, обращение с оружием просто чмок, даже рукопашный бой знают. Подчинить не сможешь, дать по зубам не сможешь, имеют приказ в случае побега стрелять по красивым длинным ногам. Кстати, если я начну помогать тебе сбегать, то и мне по красивым длинным ногам постреляют. А если одну положишь — все остальные мигом узнают и кто сообщит куда надо, а кто пойдёт мстить и охотиться. И их тут в здании несколько, на случай, если ещё не сообразила. — Мисака почувствовала себя невероятно крутой, растроганно сказала Мисака. — Чего чувствовать-то, ты и есть крутая. — Кумокава спокойно встала. — Ладно, ситуацию объяснила, ответы на вопросы додумай сама. Пойду спать… и всё такое. Развяжи её минут через десять после того, как я уйду, и ухаживай, сама знаешь как. — Хорошо, сказала Мисака, вытянувшись в струнку и по-солдатски отдав честь. — Чудо, а не девочка. В отличие от некоторых. Чао, Пятая. Девушка в одной кожаной куртке на комбинацию чёрного нижнего белья вжалась в угол здания. У неё уже не хватало воздуха кричать от страха, она только и могла что смотреть на раскиданную по переулку груду тел да приближающегося к ней выходца из ада — высокого, худого, белокожего, красноглазого, чей костыль выбивал из мостовой вводящий в паралич скрежет. То, что чёрно-белый свитер на демоне требовал стирки и штопки, не превращало его в человека. Как и полинявшие джинсы. Так что девушка закрыла глаза и попыталась вспомнить хоть какую-то молитву перед смертью. — Хэй! — недовольно крикнул нависший над ней демон. — Ты что там бормочешь, не спятила случаем? — Изыди! — только и вырвалось у неё. — Как с ножами нападать, так храбрости не занимать. — вздохнул демон. — А как по морде получили, то сразу «Изыди». Эй, ты. — он ткнул девушку костылём, и та испуганно съёжилась. — Встань хоть, в таком наряде простудишь всё что можно. Девушка неуверенно встала, цепляясь за и в самом деле холодный металл здания. Демон никуда не уходил, но и смотрел на неё безо всякого вожделения. — Слушай, один из них твой парень, я так понял? — он указал костылём на неподвижные тела. — Можешь сказать, что тебя в нём привлекает? — А? — не сообразила девушка. — Что тебя в нём привлекает, говорю! — повысил голос демон. — Чего ради ты именно его из остальных мордоворотов выбрала! Девушка растерянно поглядела на тела, сглотнула и рискнула сказать: — Ну, Кабан сильный… — Кабан? — Да. Он свирепый, неукротимый, бешеный… Кабан. — девушка даже сумела улыбнуться. — Но это он для всех, для меня же он такой ласковый, такой нежный… — Ха. — И пахнет от него всегда приятно. Никакого курева и алкоголя, за здоровьем следит, спортом занимается, мышцы такие твёрдые, аж щупать приятно. — Ха. — А член-то какой твёрдый! — похоже, девушка умудрилась забыть, кто перед ней стоит. — И горячий! И вообще весь такой неукротимый, начнёт и не остановится, пока до самых пят не начну дрожать! Кабанчик, любимый! — она бросилась к зашевелившемуся парню, а Акселератор развернулся и медленно отправился дальше. Сильный, свирепый, неукротимый, бешеный, ласковый, нежный, приятно пахнет, спорт, твёрдые мышцы, горячий и твёрдый член. Это, что ли, девушкам нравится в парнях? Акселератор на ходу посмотрел на свои руки, а затем ткнул пальцем в одну. Чёрт его знает, но на твёрдые мышцы совсем не похоже. Он как-то не видел нужды заниматься спортом, особенно когда это отнимало время от изучения высшей математики для управления векторным щитом. Всё равно заблокированный в детстве от множества воздействий организм теперь не восстановить, не сделать нормальным. Что там ещё? Приятный запах. Не возвращаться же уточнять, какой именно запах приятен. Сам Акселератор парней не нюхал, он вообще частенько отсекал щитом всякую вонь. Секс можно полностью выкидывать из списка. Он не испытывает тяги к сексу, не умеет им заниматься, не понимает, как приносить удовольствие партнёру. То есть о процессе в курсе, о нём все в курсе, но явный миллион всяких тонкостей… Не самая красивая картина к завтрашнему свиданию вырисовывается. Нет минимум половины того, чем положено привлекать девушек. Альбиноса в целом гримировать бесполезно и поздно, да и костыль нужно взять. Такое впечатление, что вопреки всему желанию придётся воспользоваться помощью Йомикавы и Йошикавы. А значит, Мисака-Мисака точно будет путаться под ногами. Акселератор скривился — а затем подумал о той, для кого всё и затевалось. Мизуру Авасаки. Рыжеволосая секретарша, однажды подвернувшая ногу прямо на ночном пути Акселератора. Он помог ей вернуться домой — и с тех пор слишком часто вспоминал, особенно когда она в благодарность пригласила его в кафе. Завтра это кафе и состоится. Свидание. Первое в жизни, совершенно неожиданное. И Акселератору столь же неожиданно хотелось, чтобы оно не стало последним. Он не помнил ничего. Точнее, самые обычные вещи не представляли труда. Он знал, что такое лампа, кровать, девушка, но всё прошлое попросту ускользало. Айхана Етцу — имя ничего ему не говорило. Шестая — это уточнение не имело смысла. Она называла и другие имена, включая то, что якобы носил он, но ничего не шевелилось в памяти. Етцу объяснила, что его ударили по голове и оставили умирать, но она нашла, утащила в своё логово, заштопала. Этого тем более не помнил. И возможности выяснять не было. Он ещё слишком слаб, а рана не позволяла двигаться. Девушка заявила, что будет ухаживать беспрекословно, даже помогала с туалетом, ведя себя столь естественно, что на третий раз он перестал стесняться. Как и перестал стесняться того, что одежда её нисколько не смущала. Она покидала его днём, одетая в школьную форму, приходила вечером — и тут же разоблачалась, оставаясь в белье. Иногда она сидела с ним и рассказывала истории, которые должны были восстановить его память. Иногда уходила в другую комнату — он не знал, что там, но слышал звуки музыки и нежного девичьего голоса, певшего о любви и счастье. Любовь и счастье… словно бы это было чем-то бередящим его сознание. Важной частью жизни. Или наоборот, зияющей дырой, требующей немедленного заполнения. По рассказам девушки скорее первое. Он был на вершине, был любим и любил, был… а сейчас никто и ничто. Неспособный выжить без посторонней помощи. И однажды Етцу принесла ему еды, проверила рану, глубоко задумалась — и со вздохом сказала: — Знаешь… не думаю, что твою амнезию удастся излечить моими средствами. Да и в больнице не факт, что справятся. Похоже… Она задержалась, словно не желая говорить далее, но всё же улыбнулась: — Похоже, нам придётся обратиться к ещё одному другу.