Звонит будильник. Ввинчивается в сознание своим электронным пиканьем, оповещая, что времени уже семь тридцать утра, и пора отрывать ленивую тушку от кровати. На этой неделе в последний раз - за окном долгожданная пятница, и впереди целых два дня свободной и до мурчания приятной прокрастинации.
Чимин потягивается до хруста в пояснице и разлепляет глаза. В голове, к огромному счастью, свежо и легко, мозг качественно отдохнул за ночь и готов количественно и продуктивно решать любые задачи. Очень давно парень так не высыпался. Добрый знак.
Шлёпая босыми ступнями по ламинату, он бодро марширует в ванную и шумит там водой в течении получаса. Моет кучу соломы, дабы превратить в опрятную, блестящую и пахнущую мелиссой копну пшеничных волос. Бреется и тщательно чистит зубы. Из душа выходит ещё более заряженным энергией.
Кофе смирно сидит в турке, надувая небольшие пузырьки и соблазняя рецепторы, улавливающие глубокий, насыщенный аромат. Омлет с помидорами и беконом отдаёт чем-то американским, но тоже приходится по вкусу. Даже очень. Завтрак удаётся во всех смыслах.
Так же ненапряжно Пак одевается, натягивая незнакомые, но оттого не менее подходящие и удобные кеды. Открывает подъездную дверь, ныряя в уличную прохладу даже раньше, чем планировал, поэтому решает прогуляться до более дальней остановки метро.
Погода несказанно радует: синева ясная и светлая, ласковые порывы ветра невесомо скользят по лицу и ерошат подсохшие пряди. Улыбаясь игре солнечных зайчиков на витражном стекле витрины цветочного магазина, блондин обходит парочку, вздумавшую прямо посреди тротуара выразить пылкие чувства друг к другу путём поцелуя.
Какая-нибудь бабулька преклонных лет возмутилась бы срамоте и наглости, а Чимин лишь тихонько хихикает. Зачем мешать чужому счастью? Вот он, например, не нашёл пока свою вторую половинку, но усердно работает над этим. Потому и на влюблённых смотрит не кривясь, а мечтая: "Когда-нибудь и у меня будет точно так же. Уж я-то от своего избранника отлипать совсем не собираюсь".
Вприпрыжку достигая ступенчатого спуска под землю, колосковолосый благодушный пешеход быстро преодолевает коридоры, эскалатор и турникет, переквалифицируясь в пассажира. Вагон забит, но даже данный факт не удручает. К чему эгоистичничать? По утрам всем гражданам надо до работы как-то добираться. В тесноте, да не в обиде.
Примерно на середине пути примкнувшего к уголку Пака локтём в бок тыкает худосочный старичок с виноватыми, добрыми глазами. Парень и ему улыбается, уверяя, что ничего страшного не произошло. Давненько, правда, его в метро не калечили. В прошлой жизни, наверное, только.
Дорога от станции до универа пролетает незаметно. В наушниках у Чимина слух окутывает красивый и воздушный кавер Sunday Girl на "Where is my mind", так что высокий голос гармонично и точно начинает подпевать исполнительнице.
В стенах института всё по-прежнему: гомон, всеобщее копошение и передвижение студенческих масс к нужным аудиториям. Из полнолюдного коридора блондин протискивается в родной кабинет, где место рядом с собой ему занял вечно слегка взъерошенный Тэхён.
После того, как друг присаживается к нему за стол, выкладывает необходимую канцелярию, тетрадь и учебник, Ким предлагает:
- Вечер. Семь часов. Квартира моего знакомого. Тусич с бухлишком. Умеренная неадекватность и веселье. Пойдём?
- Пойдёшь. Тэ, ты постоянно забываешь, что у меня уже как две недели подработка в кафе. Я свободен только по субботам и воскресеньям, и предпочитаю эти дни проводить с пользой.
- Да ты спишь до обеда, а после сериалы смотришь, распластавшись на диване и обложившись едой - какая в этом польза?
Пак оскорблённо смотрит на товарища и убеждённо спорит:
- Непосредственная. Это тропа, ведущая к внутреннему покою и умиротворению.
- Но ты не идёшь, а лежишь!
- Это метафорическая тропа.
- Такое себе у вас учение, мастер Шифу, - заявляет Ким, надув губу, - мало того, что у нас не великолепная пятёрка, а великолепная четвёрка, судя по количеству, так ещё, по итогу, вообще великолепная однёрка в моём лице получается, потому что вы все унылые и тухлые.
- Хёны тоже отказались? - Чимин ни капли не удивлён.
- Угу. Все бросили на произвол судьбы. Поговорку не знаешь? "Вы в ответе за тех, кого пить научили". Кто меня после литрбола домой повезёт?
- Ты сейчас капризничаешь, словно четырёхлетняя девчушка с тягой к алкоголю. Как тебя только носит... - блондин задумывается на секунду, а потом выпаливает, - твой рикша? - колокольчиковый смех против воли заставляет обиженного Тэхёна улыбнуться. - А, точно, у тебя же его нет, иначе и проблем с транспортировкой не появлялось бы.
Пшеничная макушка трясёт прядками и хохочет дальше, пока незабудковая укоризненно качается из стороны в сторону. Звенит звонок, и парни окунаются в занятную лекцию, очень живо преподносимую молодым педагогом.
Две пары резво проносятся мимо сознания. С половины второй Паку несколько наскучивает писать талмуды конспектов, и он принимается калякать закорючки, открыв срединный разворот тетради. Сначала у него получаются какие-то причудливые монстрики, потом они переходят в жучков. На автомате, отключив контроль, блондин вычерчивает крупные крылья, тельце, усики. На бумаге появляется вполне себе симметричная бабочка, узором напоминающая нимфалиду.
Рядом с одним своим шедевром - Чимин и не знал, что умеет так в рисование - он размещает второй: тут проглядываются, скорее, вертолётные лопасти с прожилками, большие глаза с орнаментом сот, длинный хвост, загребущие лапки. Соседкой цветочной красавицы становится дерзкая, хищная стрекоза. Завершив картину, парень с удовольствием и гордостью рассматривает её и на секунду подвисает. Взор ищет что-то в переплетении витражных линий на крыльях, врезается в чётко прописанный образ.
Наваждение прогоняет сигнал об окончании занятия. Любопытному Киму юный художник показывает своё детище, на что удостаивается честного:
- Вырви листочек и повесь рядом со стендом на первом этаже. Пусть тамошние жители факультета изобразительных искусств ногти все поизгрызут от осознания собственной никчёмности.
- А у них там выставки что ли бывают?
- Ага, я подходил, сейчас расчленёнка какая-то демонстрируется.
- Серьёзно? - в колосковой голове просыпается интерес.
- Да! Руки, ноги, стопы, носы, - вспоминает Тэ, всё проецируя на себе.
Вновь хмыкая, Пак тормозит друга:
- Это называется "этюд".
- Да мне какая разница? Оторванное ухо и есть оторванное ухо. У Ван Гога спроси, он в этом шарит.
Чимина опять цепляет что-то непонятное. Дёргает, словно рыбка поплавок, но умудряется без последствий червя сожрать и на крючок не попасться. Поэтому отпускает. Удочка оказывается нетронутой.
Верой и правдой отсидев все лекции до обеденного перерыва, друзья наперегонки несутся в буфет, чтобы урвать удобное место и успеть до образования голодного чудовища в десятки ртов - очереди.
Тэхён налегает на фаст-фуд: на его поднос перекочёвывают картошка фри, любимый бургер, коробочка с крылышками и кола. Выбор его товарища падает на более здоровую пищу: салат, чапхэ и зелёный чай. Свою добычу охотники тащат за дальний столик.
Процесс уплетания еды у Кима делится на два этапа: утоление аппетита и издевательство над оставшейся частью блюд. Поэтому первые минут десять он больше жуёт, нежели разговаривает. Пак же поглощает свои яства размеренно, чередуя речь с набиванием рта.
- То есть, ты считаешь, что разговаривать с телевизором - это нормально? - бровь белобрысого парня скептично поднимается вверх.
Собеседник еле проглатывает откушенный бургер и отзывается:
- А, по-твоему, лучше молчать, когда Даша-путешественница на тебя пялится и ждёт ответа?
- Но ты же не на защите диссертации. Ничего страшного, если не отреагируешь.
- Ну и что? Я же знаю отгадку, почему бы и не огласить её?
- Зачееем? - блондин реально не понимает.
- Потешить собственное эго - такая причина тебя устроит?
- Более чем. Да ты у нас, оказывается, самолюбованием за счёт детских передач занимаешься.
- У каждого свои хобби. Мои очень специфичны, - ореховые глаза задорно подмигивают.
Чимин машет руками на друга:
- Не надо меня в них посвещать, знаю уже о многих и не одобряю. Чего только твоё вечное баловство с продуктами стоит.
Будто в подтверждение сказанных слов аквамариновый вандал выуживает из картонного пакетика две длинные картофельные палочки и засовывает под верхнюю губу:
- Похож на вампира? - радостно интересуется Тэхён и недоумевает, - Чего ржёшь?
- Морж ты недоделанный, - хрюкает Пак, чуть не давясь чаем.
В общем, да, темы дискуссий у товарищей всегда высокоинтеллектуальные. Повестки из раза в раз важные, серьёзные и злободневные. Не два студента, а пара знатоков клуба "Тоси-боси, хуё-моё, вашу машу я вэлл дан".
После плотного перекуса и заключительной, самой тягомотной лекции Ким ускакал по каким-то личным делам, предоставив блондину самого себя для возвращения домой. Так и не отпущенный любопытством, он невозмутимо подобрался к выставочному стенду художественного крыла и минут пять провтыкал на тамошние произведения искусства.
И правда: глаза, запястья, пальцы, губы - всё поштучно и в розницу. На листе формата А3 с более менее целостной скульптурой, карамель задержала щекотливое внимание. "Я бы красивее и эстетичнее получился, нежели эта безрукая статуя. У меня хотя бы конечности все на месте", - подумалось пшеничной голове. Сознание кольнула тонкая, электрическая игла, но импульс прошил так быстро и резко, что не попал в актуальное размышление.
Без сложностей преодолев обратный путь и переодевшись в родной квартире, Чимин вовремя прибыл на смену. Небольшое, уютное кафе с широким ассортиментом закусок, отличной пиццей и фирменным бабл-ти платило не слишком внушаемую зарплату, но и от работника многого не требовало. Наполовину официант, наполовину уборщик: следи за чистотой и обслуживай посетителей, которые самостоятельно свой заказ не хотят забирать. Не сложно, не тяжело, ответственности тоже мало.
Сразу залетев в помещение для персонала, парень завязал на поясе чисто номинальный фартук, как отличительный знак их дружной бригады, и вышел в зал полностью готовый к труду и обороне.
По пятницам клиенты заглядывали чаще, поэтому молодые люди в форме и с подносами сновали как пчёлки вокруг столиков. Редко удавалось присесть и перевести дух. Менеджер выдавал Паку всё новые задания: очередному посетителю необходимо было принести счёт и принять оплату.
По привычке взяв с собой мобильный терминал, колосковый официант нарисовался возле нужного столика и учтиво положил меню с отпечатанным циферками листочком на скатерть. По виду тоже студент с вишнёвыми волосами и карими глазами в круглой оправе очков посмотрел сумму и полез в кошелёк. Чимин выжидательно протянул устройство. Заторможено вытащив искомое из бумажника, пацан повернулся к нему и непроизвольно приложил к экрану, горящему значком банка, купюру.
Пантомима: встретились два тупых куска баклажана, один из которых гелем для душа моет душ, а второй новому смесителю радуется, крича: "Хуя, струя!". Иначе эту гармонию никак не объяснить.
- Не подходит, - по-прежнему соображая на уровне инфузории туфельки, проговорил бордововолосый.
- Действительно, - согласился блондин.
Из обоюдного зависания парни выпали через несколько секунд. Глупо и неловко посмеялись. Пак забрал банкноты, отсчитанные без сдачи, и поспешил ретироваться от неуклюжей ситуации. Незнакомца тоже стремительно сдуло из заведения. Через лет пять, перед сном мозг будет припоминать ему именно этот случай, вызывая мощный, ментальный фейспалм.
На этот раз Чимину выпала честь закрывать кафе. Это означало, что он должен был привести в приемлемое состояние зал и подсобку, а затем запереть все двери, не забыв отключить освещение. В половину одиннадцатого исполнительный работник уже справился с первой задачей: помещение со столами чуть ли не блестело, стойка и витрина возле неё с непроданными треугольниками пепперони и морсами в бутылочках были заботливо протёрты.
Щёлкнув кнопками и погрузив основной зал во тьму, белобрысый уборщик со шваброй и ведром оказался в служебной комнате. Тишину от него снова отгораживали наушники, качая метрономными битами с приятно-странной аранжировкой Awolnation - Windows. Полностью отдавшись музыке и намыванию пола, Пак отрешился от реальности на долгие двадцать минут. Закончив, наконец, с наведением лоска в отделе для персонала, он вывалился оттуда, идя спиной вперёд и открыв дверь лопатками, чтобы, сняв по пути перчатки, активировать нехитрый механизм замка.
Сделав оборот в сто восемьдесят градусов, блондин резко вздрогнул, вскрикнул и замер, выронив жёлтую резину из рук. За стойкой, в темноте кто-то сидел и, судя по еле различимым деталям, доедал один из кусочков пиццы, стащенных из витрины. В одно мгновение парень сообразил, кинулся к стене и нервным нажатием включил все лампы под потолком.
Электричество осветило ночного нарушителя: молодой, худой, катастрофически черноволосый и ониксово-глазый. Испугавшийся, но храбрящийся, изображающий мнимое спокойствие. Потерянный и сиротливый. Ребёнок совсем ещё, с безбожно взрослым, тяжёлым взглядом. Мелкий воришка. Преступник. Нуждающийся.
- Ты кто, блять, такой?! И какого хера тут забыл? - высокий голос прогремел не хуже рупора на демонстрации.
- Фонгук, - с полным ртом обречённо буркнул чужак.
- А я - Чимин. Добро пожаловать, и приятного аппетита! - рявкнул парень, немного приходя в себя. Пацан, вроде бы, казался безобидным: с ножом не бросался, убить не пытался. Просто бродяжка, воспользовавшийся открытой дверью и соблазном заполучить перекус на халяву.
Осторожно, но без прежнего шока и страха официант подошёл к стойке и сел на крайний стул, не сводя взора с похитителя выпечки. Брюнет проглотил ароматное тесто с пластами колбасы и смело посмотрел в напряжённый мёд:
- Разрешишь хотя бы доесть?
- Да жуй, кто тебе мешает. Ты торопишься куда-то?
Агаты ошарашено округлились:
- А ты разве не хочешь отвести меня в участок полиции?
- На какой хрен мы им сдались в пятницу вечером? Да и зачем? Чтобы мне шоколадную медальку или чокопайку за активную гражданскую позицию и содействие в поимке преступников дали? - Паку вдруг сделалось слишком забавно и смешно.
- В смысле...
- Да, ты правильно понял: я не собираюсь никому звонить и как-то тебя наказывать. Покушай нормально и проваливай.
- Но как...
Словно читая мысли Чонгука, блондин наперёд знал, что тот пытается спросить, поэтому без зазрений совести перебивал его:
- Сам оплачу. Просто добавлю денег в кассу. Не думаю, что ты на кругленькую сумму тут нахомячишь. Кстати, неудобно, наверно, в сухомятку есть? Сейчас чай приготовлю, - совсем успокоившись, Чимин спрыгнул со стула и обогнул стойку, хозяйничая у зоны с напитками и электрическим чайником.
Вперившись в осанистую спину недоумёнными обсидианами, брюнет угодил в короткое, экзистенциальное потрясение, осознавая, что и такие филантропичные люди существуют.
Вода в электроприборе забурлила, и чайный бариста быстро замутил ароматного, насыщенно-фруктового кипяточка. Приготовленный эликсир в красивом фарфоре летяще передислоцировался к преступному клиенту.
Длинные пальцы аккуратно подтащили к себе тонкую ручку, а чёрносмородиновый взгляд стрелой пронзил трепетные карие озёра:
- Почему? - недорецидивист привык, что его понимают с полуслова.
- Прекрасно представляю, что такое нищета, и на что она может толкнуть.
- Ты странный.
- А ты нарушаешь закон. И только в таком сочетании данная ситуация могла разрешиться положительно. Не встреча, а судьба, - шутливо заключил Пак.
- Не верю в неё. И никогда не верил.
- Я тоже. Но вот он ты, и вот он я.
- Две половинки одного целого идиота, - поддакнул Чон и фыркнул.
Полумесяцы наиграно оскорбились и выдали:
- Сам ты идиот.
- Тогда ты - дебил.
- Придурок.
- Истеричка, - брюнет не планировал продувать в обзывательной дуэли.
- Удот.
- Можно мне ещё чаю?
- Конечно.
Пока официант повторял заказ, повисла необременительная тишина. С новой порцией горячего напитка Чимин развернулся к неудавшемуся грабителю. Тот от нетерпения протянул руки к желанной кружке и ладонями накрыл чужие пальцы. Касание прожило секунды три, за которые настоящее, разрушительное цунами затопило и смыло всё внутри пшеничной головы.
Гук мгновенно одёрнул неловкие конечности и подождал, пока чашку поставят ему перед носом. Получив заветное зелье, он принялся его с зажмуренными от удовольствия глазами пить, не замечая, как его щедрый ресторатор буквально остолбенел.
На блондина обрушился не меньше, чем Биг Бэн. Но не лондонский, а личный, со своим намотанным временем, своими накрученными жизнями.
Забыл! Безжалостно, напрочь. Потерял связь с воспоминаниями о самом дорогом. Как? КАК?!! В прошлой реальности обвинял в невежественной амнезии Тэхёна, а в этой повторил его альцгеймер в точности.
Одномоментно в сознание загрузилось около ста терабайтов информации: все улыбки, все агатовые взгляды, все слова, мягкий голос, эмоции, чувства. Все Чонгуки разом атаковали рассудок, обиженно, безмолвно заявляя: "Мы есть, мы были, а ты даже не помнишь!"
Сердце просто потерялось в ощущениях: его и защемило, и оборвало, и закололо. В равной степени захотелось засмеяться, заплакать, начать рвать волосы на макушке, броситься обнимать родное и снова найденное. Только уже не в материальном мире, а отысканное в собственной, засбоившей и предавшей памяти.
С последним Чоном у них получилась непродолжительная, сжатая неделя. Счёт пойдёт на дни? Он уже запущен? Что делать?
Теперь совершенно по-особому глядя на этого, незнакомого,
другого Гука, замечая все его изменения и чужеродные черты, Пак явственно понимал: не важно. Всё неважно, кроме него самого. Брюнет - и центр, и ось, и стимул, и причина, и Смысл. Чонгук - межпланетарное, галактическое, вселенское чиминово
всё. И если держаться - то только за него. Ради него. Отныне это знание - аксиома и константа.
Поймав иной, цейлонно-нежный взор, не готовые к такому ониксы растерялись. На парня за его безрадостную жизнь никто так не смотрел. Да и в данном случае оснований для безграничной теплоты в лунных дольках по отношению к нему не было.
Глупенький, маленький Гукки, ты просто о всех переменных этого сложного уравнения компетенции нобелевских лауреатов не осведомлён. Чимин столько вытерпел и прошёл, что эмоции во взгляде - лишь малая толика полнящегося и распирающего изнутри.
- Прекрати так пялиться, а то подумаю, что ты не просто странный, а совсем поехавший.
- Прости, - с виноватой улыбкой еле вымолвил блондин, - хочешь шоколадку на десерт? У меня тут где-то с рабочего обеда причитавшаяся осталась, - полез он в шкафчик под стойкой.
Вдруг резко и оглушительно громыхнула до сих пор не запертая входная дверь. Она чуть не слетела с петель от наглого, сильного удара. Через проём ввалились двое верзил со спортивными сумками наперевес. У одного в руке был зажат пистолет. Так счёт шёл на часы?
- В позднее время вам, малышам, лучше уже спать в своих кроватках. Целее были бы, - мерзко оскалился тот, что повыше. - Ну если не будете самоуправничать, то, возможно, и без новостей об убийстве двух юношей обойдёмся.
И Пак, и повернувшийся на шум, слезший со стула Чон замерли. Ситуация опасная и серьёзная, надо сохранять хладнокровие. Даже при том, что в соломенной голове уже благим матом орёт и воет губительное предчувствие. Всего пара часов... А сколько останется в следующей вселенной? Пара минут? Им не выйти из этого столкновения победителями. Чимину уж точно.
- Так, мальчик-одуванчик, сейчас ты не рыпаясь открываешь кассу и выкладываешь все деньги на стол. Без всяких выкрутасов, - пригрозил зияющим дулом мужик.
Трое грабителей в один вечер. И пусть первый - свой, ему бы блондин не только выручку отдал, а заодно и душу, но какова вероятность? Совпадения уже слишком грубые, тот, кто пишет их сценарий, явно не заморачивается с роялями в кустах. Хотя здесь, скорее, танки.
Вздрогнувший от хриплого, мерзкого распоряжения официант собрался выполнить приказ, вот только громом грянул другой голос:
- Нет, Чимин. Не надо.
Перепуганные, карие омуты отвлеклись от платёжного терминала и врезались в чужую спину. Гук встал так, что целиком закрыл парня от вымогателей.
- Ты видишь плохо? Это у меня не просто водяной пистолетик. Будешь мешать - уберу. Прихлопну как назойливую муху, - зло гаркнул громила, наставляя ствол по направлению чоновой груди.
- Чонгук...
- Я сказал: нет. Зайди, пожалуйста, в подсобку, я разберусь, - железобетонно скомандовал брюнет, мысленно чертыхаясь.
Всегда, всегда он бежал от угрозы, заботился о сохранности только своей шкуры, предпочитал уходить, нежели конфликтовать или заступаться. Что изменилось? Хотя, ради этого слишком доброго чудака не жалко.
- Ты супергероем заделался? Что-то я не наблюдаю плаща и модного, синего трико, - гнев в интонации увеличился в разы, а рука сняла оружие с предохранителя.
- Гукки, - задушено пискнули пухлые губы.
Не ожидавший такого обращения Чон замешкался и попытался обернуться. Этого и добивался Пак: кинулся вперёд, перегибаясь через столешницу и отпихивая живую, драгоценную заслонку в сторону.
Ошибочно. Опрометчиво. Безумно. Фатально.
Обезопасив чонгукову грудь, блондин сам стал мишенью. Двигающейся, заставляющей чужие пальцы от спонтанности и враждебности сжаться. Дело рокового мига: щелчок курка, моментальное воспламенение пороха, выталкивающего патрон со скоростью тысячи метров в секунду, грозовой раскат, гулкий и звучный.
Пули в опытных руках не путают траектории, им не свойственно. Эта тоже безукоризненно поразила цель: пробила грудину, не жалея, не скашивая маршрут. На самом деле наш кровеносный насос расположен ближе к срединной линии тела, только двумя третями заходя на левую часть.
Чимина отбросило за стойку. Отшвырнуло, как бесполезную картонную уточку в тире. Боль вгрызлась в рёбра и выдернула огромный кусок ткани, агонизируя всё тело. Кровь, получив внезапную, огромную, разрывную брешь, хлынула из неё, больше не сдерживаемая потерявшими целостность клапанами. Она поднялась и заполнила трахею, распространила во рту противный, вязкий, гемоглобиновый металл и потекла струйкой по подбородку.
Это ранение отличалось от ножевого: поразительно точное, не оставляющее и нескольких минут. Сознание на слепом, ошеломляющем абсолюте боли попросту соскользнуло с грани и полетело вниз. В темноту. На то, чтобы очутиться в нигде со всецелым прекращением любых связей ушло тринадцать секунд. Пак даже подумать ни о чём не успел. Вспышка - мучительное жжение и резь - ничего.
❂❂❂
Он интуитивно знал, что окажется здесь. Конечно, а куда ещё ему возвращаться? Времени не осталось. Шансов тоже. Только страшная, долго отторгаемая, но неминуемая правда. Всё изначально решалось этим. Выход из лабиринта находился за соседней стенкой от входа. Но чтобы достигнуть его, необходимо было поплутать по поворотам, понатыкаться на тупики, потерять всякую надежду и снова обрести её раз двести. Перебрать в голове всевозможные решения и отобрать единственно верное.
"Когда в чём-то сомневаюсь, я обращаюсь к началу".
Чимин моментально узнал безликий лестничный подъём и дверь впереди с проржавевшим, тяжело распахивающимся механизмом. Он прекрасно представил, что за ней.
Кто за ней.
Крыша. Та самая, первая. Исходная и причинно-следственная. Отправной пункт, разветвление корней, русло, где река разделяется на рукава. Разлом на идеально чистом стекле, образующий сеточку трещин. Грандиозный финал, казавшийся незначительным прологом. Последняя, чертовски логичная точка.
Ноги не спешат подниматься по ступенькам. Руки не торопятся хвататься за железную опору. Блондин бы целую вечность просидел в тени серого коридора, кошмарясь выходить на свет. Там, за металлической преградой, на краю, обрамлённом воздушной бездной и беспристрастными небоскрёбами стоит и ждёт
он.
Не ожидает, на самом деле. Не ведает, что в своём стремлении уйти от этого мира застрял не один. Пак тоже тут. С ним. Изначально.
Белобрысая голова понимает, что от неё требуется. Подсознательно она уже накопила смелости и стойкости сделать правильный выбор. Болезненный, страшный, жуткий. Но освобождающий.
Они увязли. Намотались на внутренний обод колеса. Зациклились и замкнулись. Дальше дороги нет. И её не будет, если что-то не исправить.
"От перемены мест слагаемых сумма не меняется". А если вычесть? Одно, основополагающее. Да, второе тогда потеряет смысл и суть, останется одиноким, ненужным и бесхозным. Никаким. Сломанным и сломленным. Но зато результат обновится. И адский круг Сансары не запустится на очередное вращение.
Нечестно. Жестоко. Бесчеловечно. Безжалостно. Как и всегда.
Зубы ощутимо прикусывают язык. Щёки уже стягивает подсыхающая, солёная плёнка. Пальцы стискивают ручку и толкают дверь.
Обманчиво-добрые, солнечные лучи слепят глаза, но зрачки безошибочно врезаются в стройную, покачивающуюся фигуру на бордюре. Голубая рубашка, тёмно-синие, классические брюки. Угольные пряди, выцелованные ветром.
Чимин каменеет. Задача усложняется в миллионы миллиардов раз. Он ведь хотел быть сильным ради своего
малыша. Ради своего физического воплощения слова "любовь" . Ради своего
всего.
Мозг трусливо клянётся, что не помнит, как нужно ходить. Не умеет управлять нерабочими подпорками, растерял все рычажки, а инструкцию вообще никогда не читал и не имел.
Разум сотрясает сигнал воздушной тревоги, вот только вместо сирены: "Я НЕ ХОЧУ! Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ОТПУСТИТЬ! Я НЕ ГОТОВ! Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ПРАВИЛЬНО, НО БОЖЕ, Я НЕ СМОГУ БЕЗ ТЕБЯ".
С колоссальными усилиями тело заставляет мышцы сокращаться. Один шаг. Второй. Левая. Правая. Бездумный автопилот. Левая, правая,
не немой? не... не твой? у тебя в коробочке был хомячок? люди такие смешные... бессмертие - это не вечная жизнь. тролль в подземелье! никакие воды Атлантического океана не смоют твои черты, Роза. секундная смелость против смелости пожизненной. смотрите, дельфины! смущаю? за такие слёзы не стыдно. твоё сердце колотится, как у колибри. кто я для тебя? не уходи ради меня, ладно? зажми изо всех сил! Плюшка, не сердись. хочешь проверить? мы не чужие. ты можешь и завтра прийти. ты странный. Чимин, не надо, я разберусь...
Чонгук не слышит шагов, не подозревает о приближающейся неизбежности. Не чувствует, как эта неотвратимость давится собственными слезами и болью, мотает головой и ломает естество. Но всё равно идёт. Под плаху и в качестве палача одновременно.
На эшафоте остаётся пара метров. Паку бы обхватить эту спину руками, прижать к груди и впаяться в неё сердцем. Не отпускать. Не отдавать. Уберечь. Вот только нельзя. Иначе ничего не получится.
- Прости, родной. Я безумно люблю тебя, - рисует искусанными губами блондин, зажмуривается и выкидывает ладони вперёд.
Толкает. На мгновение ощущает тепло под чужой рубашкой. Даже, кажется, кожей ловит удары пульса. А потом по пальцам скользит лишь воздух. Пустота. Вакуум. Дно. Конец.
Глаза открываются, возобновляя выход морей из берегов. Эхо округи проглатывает сумасшедший, обречённый крик. Чимин падает на колени, на высшей температуре кипения, со всей злостью, гневом, убийственной ненавистью колотит кулаками по чёртовой крыше и продолжает надрывать горло. Связки сдаются, рождая лишь скрипучий хрип, но оголённый, надрезанный нерв не прекращает.
Поток боли настолько велик и невмещаем, что не может иссякнуть. Вполне вероятно, он просто разотрёт блондина в порошок, микроскопическую пыль, которая по-прежнему будет страдать.
Резервов организма не хватает. Энергия тратится до идеального нуля, поэтому парень просто валится на бетонную поверхность, сворачивается в безжизненный комок и судорожно дышит. Катастрофа грянула и разметала. Больше не собрать, не склеить.
Он не знает, сколько проходит времени. Данная мера перестала существовать вместе с Чоном. Личные часы Чимина аналогично встали. А так бывает только при летальном исходе. Пшеничноволосой, изувеченной кукле тоже следует взойти и полететь. Путь прямой и понятный - в небо.
Поднимаясь на подрагивающих руках, испорченный ангел забирается на бортик. Смотреть на что-либо тошно. Думать о чём-то - тем более. Жить... Вы, наверное, шутите.
Взмах ресниц вместо взмаха крыльев. Взгляд. Вздох. Шаг. Рубеж.
Пак хотел сделать всё для Гукки, и он...
Да.
❂❂❂
Белые, беспристрастные стены. Штукатурка кое-где отколота. На потолке - прямоугольники осветительных ламп, разбавленные офисной плиткой в мелкую рябь. Вправо и влево - длинный коридор с вереницей кабинетов и примостившимися рядом с ними лавочками. Если бы не полное отсутствие запахов, голосов и сигналов приборов, Чимин решил бы, что это больница.
Насквозь невразумительное разглядывание окружающего пространства отвлекает оклик из-за двери, расположенной прямо перед сидящим парнем:
- Входите.
Блондин, в общем-то, не собирался, но послушно встаёт и плетётся к проёму. Открывает преграду и проходит в такую же бесцветную, как и оставленное за спиной помещение, комнату.
Бескомпромиссный минимализм: шкаф у дальнего правого угла с множеством ящичков, похожий на картотеку в библиотеке, стол, два стула. Один занят: на нём восседает в напряжённой позе человек с безэмоциональной миной вместо нормального лица. Всё тоже белоснежное, включая незнакомого джентльмена:
- Присаживайтесь, - учтиво предлагает он и шелестит бумажками из папки без опознавательных символов.
Паку бы в пору впасть в растерянный ступор, но он всю свою психику оставил на крыше. Любые реакции на раздражители, ощущения и чувства стёрлись, растаяли, передав бразды правления вялому недоумению. Пока парень занимает предоставленное место, мистер Никто кладёт на столешницу лист и двигает так, чтобы напечатанное на нём попало в поле зрения чайных полумесяцев.
Какая-то странная анкета. В левом верхнем углу цифры: сто тридцать семь. Ниже полувопросы-полузадания. Карамельный взор читает первый: "Укажите причину". Не понимает. Очевидно, замешательство замечает "экзаменатор":
- Возникли затруднения?
- Я должен заполнить графы? Не совсем осознаю суть вопроса, - пшеничноволосый студент не хочет тратить воздух на возгласы: "Какого хуя происходит? Ты что ещё за хер с горы? Нафига мне твои бланки-ебланки?". Он вымотан как ишак, пробороздивший без малого целиком пустыню Сахару.
Безымянный терпеливо улыбается:
- Всё просто, Чимин. Тебе нужно написать, почему ты столкнул Чонгука. Ответ желательно дать однословный.
Услышав запретное, губительное имя, карие глаза смаргивают апатичную пелену, а зарёберная, подбитая птица пытается поднять голову. Правильное называние собственной персоны, почему-то, не удивляет:
- Простите?
- С этим не ко мне, - словно игнорируя семантику просьбы, снисходительно произносит Аноним и возвращает чужое внимание к заданию, - ну же, это не так сложно. Ты прекрасно знаешь, какова
причина.
Несколько секунд Пак бесполезно скачет зрачками по короткой фразе, ища в уме подходящее толкование. Так и эдак вертит мысленные понятия, стараясь заключить все в одно слово. Оно уже мерцает и пульсирует, осталось только доверить бумаге. Пальцы берут ручку, тоже любезно выложенную на стол, и выводят горькое и колкое: "Любовь".
- Молодец, - подбадривает мужчина, - дальше и сам сделаешь. Там проще.
"Подберите ассоциации к следующим определениям". Действительно, с этим проблем не возникает. Блондин поочерёдно читает каждое и черкает после тире свои дефиниции:
Полёт -
свобода
Страх -
отсутствие
Цель -
борьба
Боль -
потеря
Жертва -
спасение
Глаза -
чёрный
Смысл -
Чонгук
После столбика с обозначениями ютится последняя строчка с полем для заполнения:
"Если бы вы могли что-то изменить, повторили бы?"
Чимин отчётливо понимает, какая же это собачья чушь и галиматья. Насколько глупый и инфантильный выбор. Разум логично и по-взрослому твердит: "Нет". Вот только не рука уже, а само сердце чертит доверчивое:
"Да".
- Отлично, - восклицает зоркий господин, всё это время наблюдавший за парнем, и забирает листок вместе с ручкой. - Ты справился.
Пухлые губы рискуют поинтересоваться:
- Объясните хотя бы, что это за анкета? Почему наверху такие цифры?
- О, это чистая формальность. Для отчётности. Пустяки на самом деле, - беззаботно отмахивается повеселевший незнакомец и сообщает, - ты можешь идти, Чимин.
- Ладно, - вновь без возражений и возмущений колосковая макушка кивает, и её хозяин, встав со стула, шаркает по обратному пути.
Если на чистоту, Пак, оказавшись здесь, уже ничего не ждал. Но такого он не ждал в квадрате. Или параллелепипеде. Ему этот шизанутый мир, казалось, был абсолютно понятен. Он в своём познании настолько преисполнился, что будто проживал в триллионах и триллионах таких же реальностей. Точнее, всего семи, но не суть. Однако, это ни в какие градации предыдущих фантасмагорий не укладывалось.
Уже почти скрывшись в проёме, блондин поворачивается и уныло смотрит на загадочного экзаменатора, мучаясь тоскливым предчувствием:
- И куда я сейчас?
- Не могу сказать, правда.
Высокий голос удручённо хмыкает, и белобрысая фигура шагает за порог. Дверь за ушедшим закрывается медленно, и в уменьшающуюся щель видно обшарпанные серые стены, ступени, металлический прямоугольник с ручкой и ржавой пружиной, венчающий их.
Мистер Никто тоже поднимается со своего стула, держа в руках готовый бланк. Он вытягивает один из ящичков картотеки, бегло перебирает пальцами ярлычки, приклеенные к листам и отодвигает последний. На нём порядковый номер - сто тридцать шесть. Вставляя следом свежеисписанный формуляр, Безымянный усмехается: поразительно - все страницы одинаковые. Все ответы - аналогично. Только отсчёт продолжается: числа в верхнем левом углу прибавляются по единичке. А кто-то, кажется, собирался вычитать...
Противно лязгнувшее и отбившее всё плечо заграждение, наконец, поддаётся и отъезжает. Чимин даже себе не может дать отчёт в том, зачем сюда так рвался. Он ступает на залитую слепящим светом крышу и не сразу замечает, что на ней не один. Сомнительное, тревожащее соседство, если судить по тому, что его визави маятником штормится на краю.
❂❂❂
- Ну что? - живо рушит тишину кабинета задорный голос.
Заскучавший мужчина поднимает глаза на громкого гостя:
- Тебе спрашивать не надоело? Всё так же, как и сто тридцать шесть раз до этого.
- Прямо слово в слово, буковка в буковку?
- Да. Ты меня достал уже. Чего ты хочешь добиться? Знаешь, есть такая поговорка: признак сумасшествия - повторять одно и то же действие снова и снова, желая получить разный результат. Так вот тебе бы провериться, вдруг чего...
Визитёр корчит вредную рожицу:
- Ой, прекрати. Чем ещё мне заняться, прикажешь? Единственное развлечение, которое не подводит.
- Достаточно. Хватит. Как бы ты не старался доказать обратное, с
ними это не прокатит. Такая связь не просто кровь, пот и слёзы пройдёт, она нас с тобой сможет пережить. И буквально, и фигурально, - раздражается владелец кабинета.
- Но...
- Это был последний заход. Ты отпускаешь
их немедленно, - суровый взгляд буравит остро, но потом смягчается, - я не отрицаю, что всюду, куда не ткни - предательства, ложь, интриги, измены. Но не у
них. Правил без исключений не бывает. Разве ты не проверил это досконально? С каждой ступенью усложняя условия, даря и отнимая надежду, калеча и окуная в боль. Идеальный эксперимент. И не его вина, что результат тебя пугает.
-
Они мои любимчики...
- Поэтому
им и больше всего досталось. Пора прекратить испытание.
Эти двое отвоевали друг друга у самой вечности. Мы можем лишь выключить таймер и выдать пропуск.
- Ну вот и зачем ты такой правильный? - надувается спорщик.
- Затем, что
они того стоят. Возвращай, я жду.
- Лааадно, мистер Зануда.
❂❂❂
Мгновение назад Пак был шокирован неизвестным суицидником, оказавшимся на крыше, куда он сам непонятно за каким хреном забрался. А теперь смотрит на Чонгука. Рассудок на этот раз даже укола или разряда не ощутил: секунда, и осознание обновилось.
Тот измочаленный кусок мяса, бывший в лучшие времена кровеносным органом, снова исхитрился заныть. Теперь, значит, так это будет? Пять минут сурка? Десять месяцев и восемь дней петли затянулись короткой прогулкой до края?
Он совсем поехал башкой. Бабочки, стрекозы, офисные работники, анкеты. Гук вообще, возможно, манекен. Подделка, сооружённая, чтобы постоянно падать. Тогда Пак тоже подделка - лучше рухнуть вместе, чем снова толкать.
Подходить почти не страшно. Когда блондин ровняется с Чоном, тот его замечает и отшатывается. Чимин даже бровью не ведёт: смело встаёт на бортик под ошалелым вниманием обсидианов. Красивые, всё-таки, чёрт.
Без разрешения, по-хозяйски маленькая ладонь хватает широкую. Длинные пальцы вздрагивают и замораживаются. Пак не обижается: с чего бы им сжимать в ответ?
Заглянуть в любимые агаты дико хочется. Перед смертью не надышишься, но насмотреться-то можно. Соломенная голова поворачивается, а кроткий, мокрый мёд утыкается в черноту.
Антрацитовый взор чересчур осознанный и
родной. Белобрысый разум не желает себе врать - ему просто мерещится. Вдруг рука чувствует прикосновение. Уверенное, тёплое. Чужая ладонь впивается со всей отдачей.
- Чи-мин? - хрипло и неповторимо.
Блондин неверяще открывает рот и хлопает ресницами. Видит такое же восторженное охуение напротив, будто в зеркало пялится. Это как декалькомания, но не совсем. Чимин - не деталь для оттиска, не штамп. Он - образец, наглядный пример как соединить участки электронной цепи, чтобы проводимость пустила ток и зарядила энергией разрозненное.
Да, Пак сам вроде разбитого витража: в каждом из прошлых Чонгуков частичку себя оставил, наделал крестражей как у Тёмного Лорда, и отныне понятие "целый" для него - табу. Но ведь не рассыпался до сих пор. Поэтому способен через одно касание своим чудо-секретом поделиться. Заново сложить не только собственный пазл, но и гуков.
Какой из Чонов сейчас шокированно лыбится и пальцы свои с его переплетает? Блондину плевать, главное - помнит. Но, не сойдёт ли он с ума на радостях, если поймёт, что все здесь? Все теперь в сборе.
- Вместе спрыгнем? - видимо, всё же, масштабные потрясения даром не прошли: пшеничная башня немного накренилась.
- Ты ебанулся?! Ни в коем случае! Я же только что тебя обрёл! Слезаем немедленно! - пусть Чонгук нихера не понимает в данный момент, но одно знает точно: больше никаких жертв. Отпускать нельзя.
Брюнет спрыгивает с опасного бордюра и тянет Чимина за собой. Ловит в объятия и оплетает нежностью. Зарывается носом в шелковистые волосы и шепчет на ухо:
- Если я правильно помню, несмотря на всю мешанину в голове, лично я тебе ещё ни разу не признавался...
Плачущий навзрыд в долгожданных, жизненно необходимых, бесценных руках блондин врастает в сильную грудь, трепетно слушая продолжение:
- Пак Чимин, я тебя люблю.
- Ну блин, так и не спрыгнули.... - сетует неугомонный Второй.
- Да ладно, пусть пока ножками спускаются.
- Плохая из тебя мама-утка получилась бы. Птенцов из гнезда выпинывать надо, чтобы летать научились.
Первый весело подмигивает:
- Успеют ещё. У них теперь бесконечность напополам с вечностью в запасе. А так, глядишь, и сюрприз получится.
❂❂❂
Любовь живёт три года. Какая-нибудь обычная, заурядная, людская - вероятно. Но у Чонгука и Чимина она бессмертна. Звёзды погаснут, само явление времени достигнет апогея и конца - их связь не исчезнет. Потому что не умеет не быть. Не умеет иначе.
Влияние "бабочки" на систему способно привести к катастрофе. Но двукрылый, цветочный параплан сдувает средней скорости ветерок. Наследница же могучих драконов преодолевает не только огромные расстояния на собственных резервах, но и через вселенные прыгать может.
Процесс, при котором запертый в лабиринте и не осведомлённый о заключении человек идёт против всех правил и физических законов, бьётся за то, что дорого, имея минимальные шансы на победу, и, в итоге, освобождается - удивительный и невероятный. Он почти несбыточен, потому что элементы внутри системы не могут её покинуть. Но если такое случается, затаите дыхание и постарайтесь запечатлеть нереальную редкость: вы стали свидетелем
эффекта стрекозы.
