***
— Ёбтвоюналево! Ты… кто?! — зелёные глаза смотрят испуганно, шокировано, Антон не знает, что и думать вообще. Оно и понятно, не каждый день встречаешь такое… В лучах рассветного солнца напугавшее его нечто резко соскользнуло с каменистого берега и исчезло в воде, чем повергло Шастуна в ещё больший шок. И ровно в эту минуту молодой человек понял, что проебался. По крупному так. — Эй, блять! Блятьблятьблять… — в панике шепчет он, проклиная очередную бессонную ночь и слишком долгие компьютерные игры, а потом добавляет громче, — да сууука… господи. Эй? Ты в порядке? Чувак? Шастун готов был поклясться, что на его любимом месте пляжа, среди камней, он увидел мужчину. Мужчину с чем-то непонятным вместо ног. Мужчину, который от его вопля сорвался с невысокого, но достаточно скалистого утёса, вниз, в воду. И теперь стало как-то не по себе. Вдруг он сейчас просто напугал ни в чём неповинного человека? Вдруг сейчас этот мужчина, ударившись об острый выступ скалы, лежит в воде, а Антон ему даже помочь не может? Подкатив коляску максимально близко к краю, парень закусил губу и вытянулся вперёд, рассматривая содержимое прибрежных волн и береговой линии в целом. Никакого трупа, как он уже успел себе нафантазировать, в воде не было. Там вообще никого не было. Только какой-то блестящий, огромный пакет, зацепившийся за корягу, поблёскивал всеми цветами радуги и чайки, привычно наматывающие круги над водой. — Тьфу ты, привидится же… — выдохнул Антон, потирая острое колено, прикрытое пледом, — спать… надо поспать. Молодой человек осторожно развернулся и покатил обратно к дому, так и не заметив, что всё из-под той же коряги, за которую якобы зацепился пакет, на него смотрели два любопытных глаза цвета неогранённого сапфира.***
Шастун три дня думал о том, что сошёл с ума. Или же не сошёл. Просмотрел в интернете все новости о местных утопленниках, попросил соседа, Илью, сходить с ним к берегу и проверить всё ещё раз, ибо быть виноватым в смерти случайного отдыхающего он совсем не хотел. Илья обшарил всё вдоль и поперёк, не найдя никаких признаков трупа, крови или ещё чего-то подобного. От отчаяния Антон даже обсудил с бабушкой-соседкой, будто бы слышал, что недавно на берегу нашли труп, но та лишь пожала плечами: её сарафанное радио молчало, и поскольку в деревне вернее источника новостей нет и не было никогда, то она поспешила спереть всё на буйную фантазию молодёжи. Тот факт, что Шасту уже второй день снилось, как то самое нечто с человеческим торсом, падает в море с обрыва и разбивается о скалы, не делал его спокойнее. Антон хмурился, кусал губы спросонья и пытался вспомнить, что же он увидел на самом деле. Не выходило. Слишком короток был миг встречи. Суеверный мальчишка решил, что в самом деле сделал что-то ужасное. И, как дурак, затарившись монетками и конфетами, он в очередной раз потащился на пляж, послушав всё ту же соседскую бабушку, которая заверила его, что «Коли мертвяк во сне приходит — надо задобрить! Конфетами там, водку поставить, да свечку». В силу свечки Антон, как всамделишный атеист, не верил, но вот почему-то в силу конфет — запросто. И приволок же в самом деле целый мешок. Как и обычно, на этом месте никого не было. Берег тут был крутой, неприветливый и весьма каменистый: ни тебе полежать на солнышке, ни тебе спуститься к волнам. Туристы предпочитали более пологий галечно-песчаный пляж на другом конце деревни. А вот Антону с его коляской тут было просто отлично. Колёса не вязли в мелких камешках и песке, можно было подъехать к самому краю, встать на тормоза и любоваться закатом или рассветом. И ещё и чаек подкармливать, которые это место тоже любили, кружа над водой и на лету ловя куски батона, которыми парнишка их частенько угощал. Поправив плед на коленях и раскрыв кулёк с конфетами, Антон снова принялся всматриваться в водную гладь. Море сегодня было спокойным, лёгкие волны едва слышно шуршали, набегая на линию берега, не рассыпая стаю брызг во все стороны, только поблёскивая на солнце, словно россыпь бриллиантов. — Слушай… — в эту минуту самым логичным казалось заговорить, хотя со стороны, наверное, смотрелось крипово, — чувак, мне так стрёмно. Ну правда! Я же не хотел тебя напугать. И чтобы ты в воду свалился тоже не хотел. Просто… короче, прости меня, а? Сука, ну вот как так-то? Я же блять… ай, ладно. Просто извини меня, пожалуйста… Антон закусил губу и отвёл глаза, резко словив приступ самобичевания и одновременно ощущения, что по нему психушка плачет. Ну что за бред? Ну какие трупы и конфеты со свечками? Бред! Воспалённое воображение и обострившееся чувство ответственности. Просто недосып. Просто ему настолько одиноко, что он сам себе уже приключения выдумывает. Положив раскрытый кулёк с конфетами на камень, Шаст, однако же, выгреб из кармана шорт горстку мелочи и зашвырнул в воду, распугав тем самым круживших вокруг чаек. И уже развернулся, чтобы уехать, когда вдруг услышал за спиной недовольное: — Сначала извиняется, а потом железяками в голову швыряется, вот уж спасибо, вот уж очень сильно приятно. Резко обернувшись, Антон чуть не свалился вместе со своим креслом, ошарашенно — не менее сильно, чем в первую их встречу — пялясь на уже знакомого незнакомца. Тёмные густые волосы, мокрые от воды, светлое, красивое тело в сверкающих каплях, и… хвост. — Блять… — от страха Антон перекрестился левой рукой и в обратном порядке жестов, — сука… ты? Ты кто? Или… что? — Фу, как грубо, — нечто обернулось лицом к юноше и склонило голову набок, глядя с укором, — вообще-то, я тритон. Это как русалка, только мужская особь. Не слышал, что ли? — Блять, я ж не пил… — судорожно зашептал Антон, а потом протёр глаза и поторопился отъехать подальше, причитая вслух, — это солнечный удар. Да, точно! Перегрелся. — Нептун мне в помощь, каждый раз одно и то же, — тот, кто назвал себя тритоном, закатил глаза и грациозно шлёпнул хвостом по камням, выражая тем самым своё недовольство, — вот вы вроде существа разумные, а иногда ведёте себя хуже первобытной обезьяны. Честное слово. Для надёжности Антон перекрестился снова. От страха, правда, всё той же левой рукой и в неправильную сторону, чем вызвал у странного незнакомца ещё больше негодования. — Дорогой мой человек, даже я знаю, что люди как-то не так это делают, — он насмешливо фыркнул, снова похлопав хвостом по камням, — впрочем… я и людей таких, как ты, тоже ещё не видел. Нечто, назвавшее себя тритоном, потянулось, весьма по-людски зевая с довольным стоном, словно бы красуясь лениво, а потом всё так же весело поинтересовалось: — Зачем ты кинул в меня монетки? Неужели ты не знаешь, что это вообще-то больно, — в подтверждение своих слов существо запульнула в сторону Шастуна одну из пойманных железяк, попав прямиком в плечо. — Ай! — пожалуй, именно в эту минуту Антон понял, что перед ним не глюк. Иначе ему бы не было никакого дела до того, как монеткой прижгло от удара кожу. Он бы просто не почувствовал. Потому что ничего бы в него не прилетело. — Вот! Видишь? — брюнет сложил руки на груди и сощурился, обиженно фыркнув. — А ты мне их целую горсть в голову зашвырнул. Я, может, и тритон, но это не значит, что я ничего не чувствую. — И-и-иизвините… — проблеял Антон, спешно откатываясь от берега, — пр-праааастите... Мне пора.... Наверное... На камнях остался пакет с конфетами, странное существо, представившееся тритоном, сидело рядом. А Шаст, что есть мочи, улепётывал вдоль берега домой, шустро перебирая ладонями по колёсам, подстёгиваемый только одним желанием — вдруг неожиданно проснуться и понять, что это всё было сном.***
Антону двадцать семь. И в сказки он уже слишком давно не верит. Поэтому, когда он оказывается дома, то первым делом лезет в интернет. Находит там электронную версию книги Андерсена, распечатывает и пробегает глазами. Ну точно, сказка же! Сказка про русалочку, принца, принцессу и пену морскую. Никой тебе связи с реальностью, окромя странных сплетен про то, что якобы вся сказка — одно огромное любовное письмо, несостоявшемуся любовнику самого автора. Там даже про тритона что-то было. Но только там он был старый, строгий и вообще нихрена не настоящий. Как и вся эта выдумка. Антон покрутил в пальцах блестящую монетку: металлический червонец. Не будь так свежо воспоминание, как этот самый червонец ему в плечо припечатался, Антон бы решил, что сошёл с ума окончательно. Ну, видимо, пора уже. Ещё бы. Седьмой год на одном месте, без нормального движения, без старых друзей и общения. Да, тут с ума сойти — раз плюнуть. — Тох, ты чего? — Илья, его добрый знакомый и по совместительству внук бабульки, у которой Шаст все эти годы снимал комнату, усмехнулся, наблюдая за ним, отмечая, что уже вторые сутки выглядел Антон, прямо скажем, не айс. — Илюх, вот скажи, как ты думаешь, — парень снова повертел в пальцах монетку, — а все вот эти мифические существа, они бы могли в реальности существовать? М? — О, кто-то перепил бабушкиного компоту из погребка? — рассмеялся громко и весело молодой человек, — Ну какие мифические существа, Антон? — Да любые! Ну... Единороги там, эльфы. Да хоть бы и русалки. Или эти… как их? — Шаст наигранно силился вспомнить слово, щёлкая пальцами, — Ну эти, как русалка, только мужик! — Ты точно того, — Илья всё ещё посмеивался, покрутив пальцем у виска и сочувствуя другу. Антон ведь славный малый. Несчастный только. И одинокий. Но славный. С мозгами, руками и необузданным желанием жить, а не существовать. Иногда Илья ему даже завидовал почти, что будучи инвалидом, прикованным к коляске, живущим в глухой приморской деревне, Антон умудрялся вести куда более активную жизнь, чем он — Илья — сам вёл. Потому сейчас он только смеялся от души и без тени злости, но с ноткой грусти. Совсем пацана припёрло…***
Антон не решается ездить на пляж почти неделю. Лето перевалило за середину, июль покорно доживал свои коротконочные денёчки, привлекая всё больше и больше туристов к тёплому морю. Бабушка-соседка сдала новеньким ещё две комнаты. И находиться в этом бедламе стало ну совсем уж тяжело. Особенно по вечерам, когда на кухне толпились квартиранты, шумно обсуждая прошедший день и готовя ужин. И Антон не выдержал. Сбежал. Шастун просто сбежал на свой любимый обрыв, к закату, чайкам и тишине шума морских волн, целующих скалы. Пристроившись у самого края, убедившись, что тормоза надёжно и крепко держат его, молодой человек потянулся всем корпусом вперёд, вцепившись в подлокотники, почти вываливаясь из своего «транспортного средства». — Ну эй! — вдруг послышалось совсем рядом, как будто немного снизу. — Мы так не договаривались! Монетками по лбу ещё можно простить, но всему-то зачем мне на голову валиться? Хочешь, чтобы меня чайки без соли доедали? Шаст весь вздрогнул от неожиданности, почти переваливаясь вперёд. Но ровно в этот момент сильные руки поймали его, подталкивая обратно в кресло. — Тих-тих, пацан, — взволнованно нахмурилось существо с человеческим торсом, глядя на гостя скалистого берега, — давай-ка аккуратнее. У тебя такой вот штуки ... — он шлёпнул по камням хвостом, отчего мелкие камешки шумно покатились к воде, — ... нету, ты далеко не уплывёшь. — Ты кто, блять? — снова выпаливает Шаст, потирая ладонями плечи, там где на светлой футболке отпечатались влажные разводы от чужих сильных ладоней. — Здрасьте, я ваша треска, — рассмеялось в ответ нечто, — ты забыл? Мы же уже познакомились с тобой. — Не пизди! — фыркает Шаст, закатывая глаза, скидывая тормоза с колёс и отъезжая чуть назад от края, чтобы в самом деле ненароком не свалиться в воду, — Ты… вы… и вообще! — Арсений, — тритон протянул человеку руку и снова очаровательно улыбнулся, — тритон Арсений. Вроде так у вас это делается, да? — Триктоблять?! Брюнет, представившийся тритоном Арсением, звонко рассмеялся. И Шаст в самом деле залип. В лучах закатного солнца капли воды на гибком теле переливались, словно крохотные алмазы, а смех отдавал прибоем и переливами шумных течений. Не было в этом существе сейчас ни злости, ни насмешки. Только искреннее веселье и радость. Только чистое, дикое море. — Двагдеблин, — передразнил Антона мужчинорыб и снова улыбнулся, — ну вот что ты за недотёпа? Тритон я, русалка без сисек и паклей до жопы. А теперь твоя очередь представляться. Как тебя зовут? — Ан-ааантон, — промямлил молодой человек, всё ещё удивлённо хлопая глазами, но пожимая мокрую от солёной морской воды ладонь нового знакомца, — человек Антон. — Ну вот и познакомились, пчелогод Антон, — продолжал потешаться брюнет, — а теперь пообещай мне, что больше не будешь пытаться кинуть мне на голову что бы то ни было. Будь то железячки, блескучий сахар или же свою тушку в панцире, идёт? — Тебя же не существует, — совершенно растерявшись Шаст для надёжности потёр глаза и проморгался, — ну… только в книжках! — Слушай, тот факт, что я таких странных людей, как ты, тоже никогда не видел, не значит ведь, что тебя нет, — нечто всё ещё улыбалось, терпеливо доказывая своё право на существование, — правда? Ровно как и то, что твоё незнакомство с подводными обитателями не равно их отсутствию. Словно для убедительности своих слов, Арсений снова жахнул хвостом по камням, а потом потыкал Антона пальцем в руку, рассматривая на тонких запястьях нового знакомого оплеть браслетов: — Красивые водоросли, сам наловил? — Это браслеты, — теперь уже улыбнулся Шаст, невольно потерев место соприкосновения ладонью. Арсений определённо не был чем-то неосязаемо бестелесным. Он был живой. Так же дышал, говорил, смеялся, трогал, шутил. Только вместо ног у него был… хвост. Обычный такой, рыбий хвост. Длинный правда, в светлых чешуйках и с широкими плавниками на конце, блестящими на солнце, словно стеклянные витражи. — Браслеты, — задумчиво повторило существо, копируя улыбку Антона, — для красоты, да? — Ну, типа того, да, — кивнул молодой человек, глядя в глаза Арсения, снова меняя тему, — а ты… ну… ты тут живёшь, да? В смысле на этом берегу. — Мы живём в воде, — кивнул Арс, — я тут недавно, мой отец отправил меня в это море, потому что оно без тритонов и русалок осиротело. — Чего? — Шаст опешил ещё больше, открыв от удивления рот и хлопая глазами, — Я нихуяшеньки сейчас не понял. Арсений снова рассмеялся весело, а потом склонил голову набок, опираясь обеими ладонями о камень, на котором сидел, отчего острые плечи поднялись высоко, делая позу при этом такой по-детски невинной и самую малость шаловливой: — Ты торопишься, человек Антон? — Нет, — проморгался Шастун. — Тогда я тебе сейчас всё объясню, это просто. В мире вся-вся-вся вода, которая находится в океанах и морях — едина…