(не) потерянное поколение

Хосок хватает со стула потертую джинсовку, и бросает что-то о том что сегодня ночью его не ждать, что, собственно, звучит как «я еду трахаться так что не вздумай мне звонить». Сокджин безразлично кивает головой и тянет едва слышное «мгм» пока очень старательно моет посуду. Входная дверь хлопает особенно громко, Сокджин выдерживает минуту и с психу бросает в раковину тарелку, та разбивается в дребезги, вода и пена в перемешку с мелкими осколками летит во все стороны. Джин сильно режет руки, пена в раковине пачкается красным. Они с Хосоком живут вместе уже где-то полтора года, и примерно столько же Джин в Хосока по уши и бесповоротно. С Хосоком вообще сложно, постоянно бухой, иногда укуренный, ещё девочек своих водит на постоянке, громко слушает музыку и не менее громко ругается с соседями, курит в подъезде и явно нарывается. Но Сокджину нравилось. И он готов был закрыть глаза буквально на все, но вот каждое похождение Чона отпечатывалось на Сокджине болезненным отпечатком с весьма горьким послевкусием и от этого порой возникало настойчивое желание сигануть с балкона. Хосока хотелось поцеловать, обнять и забрать себе на постоянное пользование и не вздумайте подходить, мое. Джин трезво осознавал что ему не светит, но иногда ему хотелось какой-то реакции и минимального внимания, незначительных объятий, да что уж там, Сокджину и разговоров с лихвой хватило бы (говорили они крайне редко, чаще Хосок, и чаще всего про свою очередную девочку. Джин обычно молча слушал). Как-то раз они тусили у кого-то на хате большой шумной компанией, все были вдрызг пьяные и даже чуть-чуть обдолбанные, Сокджин пытался не налегать, но получалось так себе. В тот вечер Хосок сам прицепился к нему, рассказывал что-то бессвязно, но очень увлеченно, звал курить, а потом после пары глотков какой-то слабоалкаголки сам полез к Джину. Сначала просто прижался губами к губам, а потом начал целовать. Глубоко и с напором. У Сокджина ноги подкосились и все внутри рухнуло словно карточный домик. Хосок от губ чужих отрывается и улыбается как-то по-дурацки. — Прости, не удержался. Сокджин вязнет в Хосоке по уши и кажется уже на совсем.