Рысь и Горностай

Рауль остановился на вершине холма. Отсюда, как на ладони, была видна замерзшая лента реки. Лигер был не особенно широк в этом месте. На одном берегу - лес, подступающий почти к самой воде, на другом – заснеженное поле, еще дальше – деревенька. Позади слегка кашлянул Дидье. Видимо, оруженосцу не терпелось узнать, зачем его господин приказал подниматься еще до Солнца и что собирается здесь делать. До этого все складывалось просто и привычно. Ведь уже не раз герцог Роберт отправляет своего верного рыцаря Рауля с различными поручениями. Обычно, выполнив очередной приказ, они сразу возвращались в Париж. Иногда ехали спокойно, останавливались на отдых в деревнях или замках. Бывало и так, что мчались во весь опор, уходя от погони. Приходилось и в схватки вступать, и под видом нищих или монахов в толпе паломников куда-то тащиться. Такая уж она, служба! Но сегодня было что-то определенно новенькое. Рауль велел Жиральду, второму оруженосцу, и нескольким сопровождавшим их воинам, ждать на постоялом дворе, сам же в сопровождении Дидье направился сюда. Сказать по правде, Рауль присмотрел это место еще несколько дней назад. И решил на обратном пути исполнить свой обет именно здесь. Место было самое подходящее. Теперь оставалось рассказать Дидье то, что ему нужно было знать. Услышав о замысле своего господина, оруженосец побледнел. Но по опыту он знал, что отговаривать Рауля нет смысла. - Итак, Дидье, - говорил Рауль, - я должен погрузиться по шею в эту полынью, дабы исполнить свой обет. И находиться там столько, сколько времени потребно для троекратного прочтения Литании Святейшему Имени Иисуса. Ты тоже читай, для верности! - Литания! – ахнул Дидье.- Она же длинная! - И что? Ты хочешь сказать, что тебе лень прочесть ее? - Нет, господин, но ведь вода-то ледяная! Так долго… - Не мели чушь. И знай, что я останусь жив и невредим, если невиновен. Если же виновен, то нечего обо мне и сожалеть! Тогда скажешь герцогу, что его послание графу Вермандуа я передал. Дидье хотел еще что-то сказать, но Рауль остановил его: - Скоро местные бабы могут явиться полоскать белье. Не будем терять времени. Он велел Дидье помочь освободиться от доспехов, затем скинул одежду. Странно, но, оставшись совершенно нагим, холода он не почувствовал. Наверно, это случится позже, уже там… Нет, не думать! Решение уже принято. Он дошел до дымящейся, за ночь слегка подернувшейся ледком полыньи, и остановился на минуту. - Боже! – проговорил юноша. – Тебе ведомо, почему я это делаю. Я думаю, что невиновен и уповаю на твою защиту, Боже, но ведь не самому же грешнику судить о степени своих грехов! Если я по недомыслию вел себя неподобающе и толкнул мою мачеху на грех, то покарай меня, Иисусе. Отец, ты видишь, я держу данное слово! Сказав это, он погрузился в ледяную воду. Кто это придумал, что огонь обжигает? По-настоящему обжигает, оказывается, речная вода! Наверно, люди просто не знают, и потому используют пытку огнем или раскаленным железом. Но под такой пыткой человек может хотя бы дышать, а здесь… О, как мучительно это чувство удушения! Ведь он сделал глубокий вдох, когда опустился в воду, почему же теперь… Господи, помилуй. Христе, помилуй Господи, помилуй Иисус, внемли нам. Иисус, услышь нас Отче Небесный, Боже, помилуй нас Сын, Искупитель мира, Боже, помилуй нас Дух Святой, Боже, помилуй нас Святая Троица, единый Боже, помилуй нас Побелевшими губами он говорил слова молитвы, сперва беззвучно, потом появился и голос. А вместе с голосом - и силы, чтобы это перенести. Ведь он был невиновен! Он не слышал, но точно знал, что на берегу его верный Дидье шепчет вместе с ним: Иисус, Сын Бога живого, помилуй нас Иисус, Отца сияние, помилуй нас Иисус, вечного света блистание, помилуй нас Иисус, Царь славы, помилуй нас Иисус, Солнце правды, помилуй нас Иисус, Сын Марии Девы, помилуй нас Иисус отраднейший, помилуй нас Иисус предивный, помилуй нас Иисус, Бог крепкий, помилуй нас Над лесом медленно поднималось окутанное розоватой дымкой зимнее Солнце. В последние несколько дней оно не показывалось, но тут, видно, даже небесному светилу захотелось взглянуть на безумца, подвергшего себя добровольно такому испытанию. Как сквозь пелену, до Рауля долетел голос Дидье: - Мессир Рауль, я прочел Литанию трижды! Молю вас, выходите! Он подбежал к самой кромке воды, чтобы помочь своему господину. Рауль, ухватившись за протянутую ему руку, выбрался на лед. Дидье тут же закутал его в походное одеяло, благо, в седельных сумах уважающего себя оруженосца такая вещь найдется всегда! Теперь сверху – плащ, подбитый мехом волка. И еще – вино, много вина, оно вернет силы, заставит кровь быстро бежать по жилам. Немного позже они сидели у костра на краю леса. Вместе с теплом на лицо Рауля вернулся румянец, но что важнее всего – на сердце у него теперь стало спокойно, словно камень с души свалился. Теперь он в полной мере понял, почему люди идут на испытание Божьим Судом, для чего дают и исполняют обеты. - А хорошо, что я заставил тебя читать Литанию, - улыбнулся Рауль, - я ведь сам сначала не то что читать, дышать не мог! И как бы я узнал, когда можно вылезать? - Я вам одно скажу, мессир Рауль, - отозвался Дидье, - теперь в следующий раз, когда при мне станут болтать, что у рыцарей, мол, жизнь легкая и приятная, плюну тому глупцу прямо в лицо! - Постой, - Рауль предостерегающе поднял руку. – Вроде на помощь звал кто-то! И точно, в лесу кто-то кричал, слов отсюда не разобрать, но голос детский или женский! В утренней ничем не нарушаемой тишине казалось, что кричали где-то близко, но это могло быть и на расстоянии целого лье или больше. Юноши вскочили на коней и понеслись на зов. Кричал действительно ребенок, мальчик лет шести-семи. Да и как ему было не кричать, когда взрослый парень куда-то волок его, а еще один с гоготом крутил в руках веревку. Тот, что с веревкой, скорее всего, был сервом, о чем свидетельствовали неопрятные космы волос, вылезшие из-под шапки, и истрепанный полушубок мехом наружу. А вот другой, с сытым лицом и круглыми совиными глазами, и держался, и одет был как мелкопоместный дворянчик. - Вздернем тебя прямо тут! – заявил дворянчик. - Чего далеко водить, вина доказана! - Я не воровал! – крикнул мальчик, вырываясь из рук своего мучителя. – О добрые рыцари, прошу вас, спасите меня! - В чем дело? – крикнул Рауль, осаживая коня. Вы кто? И почему хотите повесить этого ребенка? Его повелительный тон и дорогие доспехи, блестевшие под меховым плащом, а более всего – рыцарский пояс, внушили уважение двоим увальням. - Благородный шевалье, - сказал тот, что удерживал мальчика, - этот малолетний вор вытащил зайца из нашего силка! - Я вытащил его из своего силка! - рванулся мальчик. – А они погнались за мной! На этот раз ему удалось освободиться, и он подбежал к Раулю. Те парни не решились снова схватить его, но первый вновь заговорил: - Я сын и наследник владельца этого поместья, зовусь Лауберт! Проверял со слугой свои силки, а они пусты! И тут смотрим, этот проходимец уже убегает с ворованной добычей! - А я Рауль, сын Роже и верный герцога Нейстрийского. Теперь ответь мне ты, мальчик. Ты живешь на землях Лауберта? - Нет, ваша милость! Я живу на землях благородного Гримберта! - А твои силки где были расставлены? - Там же, на землях Гримберта! С дозволения господина и его супруги. - Врет! – рявкнул Лауберт. - Где проходит граница двух владений, Лауберт? – усмехнулся Рауль. - Вот тут, прямо по ручью, шевалье, - нехотя буркнул тот. - Правильно. Так сейчас, значит, мы на твоей земле, Лауберт. А мальчика вы приволокли с другой стороны ручья, и мы это видели. А кто видел, как он воровал? Последовала заминка. Ведь одно дело – возвести напраслину на виллана, и совсем иное – солгать знатному рыцарю. - Значит, вы сами вторглись на земли Гримберта? – продолжал Рауль. – У вас совсем животы от голода подвело, если преследуете мальчишку в чужом поместье, чтобы отобрать какого-то зайца? Да тебе, Лауберт, этого зайца на один зуб только и хватит, уж охотился бы сразу на медведя! - Мальчишку надо повесить! – возразил Лауберт, взбешенный этими насмешками. – Он выкормыш здешней колдуньи, и как знать, не по ее ли злой ворожбе от нас уходит дичь! - Если это все, и доказательств против парнишки нет, я увожу его, - решил Рауль. – Покажешь, где живешь, парень? - Да спасет вас Господь, ваша милость! – прошептал маленький Ален, сидя впереди своего спасителя. - Он сегодня уже один раз меня спас, - непонятно ответил тот. - А вы, мессиры, дайте-ка сюда чужую добычу, - добавил практичный Дидье. По дороге мальчик поведал, что зовут его Ален, и к этому имени иногда еще добавляют прозвище Подкидыш. Живет он у старой знахарки, недалеко отсюда. Женщина эта сильно хромает и не может много ходить. Летом она ездит на муле, но сейчас кругом снег, мулу не пробраться, а охотиться ведь как-то надо. Вот он, Ален, и помогает своей благодетельнице. А сосед, Лауберт, давно их невзлюбил. Это все потому, что воин Гримберт не желает обручить с ним свою дочку. - Вполне его понимаю! А ты в другой раз так близко от его поместья не охоться, - предостерег Рауль. Порыв холодного ветра принес вместе с колкими снежинками запах дыма. Где-то заблеяла коза, грозно забрехал, зазвенел цепью пес. - А вот и дом бабушки Клэр! – обрадовано сказал ребенок, указывая на невысокий частокол, за которым таилось жилище знахарки. - Ну, беги! – сказал Рауль, ссаживая его. – Приготовьте с Клэр жаркое из этого зайца. А мы и так уж задержались. - Да благословит вас Господь и Дева Мария! – крикнул им вслед Ален. А потом добавил чуть тише: - Пусть будут к вам добры феи, эльфы и другие духи лесные, пусть никогда не собьет вас леший с пути, пусть пропустит через свои владения Водяной дед! - Это вам знак свыше был, - говорил в это время Дидье. - Если Господь сразу после свершения обета вас, мой господин, сподобил на благое дело, значит, угодны вы ему. Рауль лишь кивнул. Но чуть позже поднял разрумянившееся от встречного ветра лицо и прошептал: - Теперь ты знаешь, что я невиновен.