Рысь и Горностай

В Суассоне путники остановились на целый день. Нужно было отдохнуть и привести себя в порядок, дабы предстать в надлежащем виде перед аббатисой Корнелией. Суассон – большой, прекрасно укрепленный город. Есть здесь и величественные храмы, и дворцы, и мастерские ремесленников, и торговые лавки. И постоялый двор не один, как в маленьких городишках, через которые они ехали. В Суассоне таких заведений несколько. На окраине – маленькие, шумные, битком набитые небогатыми приезжими, которые спали вповалку на полу, а ели за одним общим столом. Диане понравилось, что ее брат не стал останавливаться там, а отвез ее в хорошую гостиницу, близко к графскому дворцу. Там на полу никто не лежал, и дешевой похлебкой из хрящей не воняло. На кухне готовились вполне съедобные блюда, и подавали их опрятные служанки. Кухня отделялась перегородкой от большого помещения, в котором располагались отдохнуть слуги и оруженосцы богатых постояльцев. На этом постоялом дворе можно было даже помыться. По приказу Рауля, в их комнату притащили ширму, по обе стороны которой установили лохани. Слуги быстро наполнили их водой. Диана даже застонала от удовольствия, погрузившись в горячую воду. Все-таки она намерзлась за столько дней пути, хотя ни разу и не пожаловалась. Диана не оставляла мысли, что станет когда-нибудь воительницей, а значит, должна стойко переносить все тяготы наравне с воинами-мужчинами. На следующий день Диана ожидала в приемной обители Святой Урсулы, пока мать аббатиса в своих покоях закончит беседовать с Раулем, и ей разрешат войти. Приемная была маленькой и отличалась аскетической обстановкой, состоявшей из нескольких простых табуретов и скамей. Маленькое окошко было забрано пленкой от бычьего пузыря. Здесь было холодно, почти как во дворе. Кроме Дианы и ее брата, посетителей в тот день не было, лишь заглянули две молодые послушницы, окинувшие Диану любопытными взглядами из-под полотняных чепцов. Впрочем, девочка сразу заподозрила, что увидеть они надеялись вовсе не ее, а красавца Рауля. Пожилая монахиня принесла девочке теплого питья, и Диана благодарно улыбнулась, грея озябшие пальцы о кружку. Как дома! Напиток приятно пах яблоками и смородиной, почти такой же готовила и Аделина… У Дианы вдруг что-то защекотало в глазах, опустились уголки губ, и она не смогла даже произнести слов благодарности угостившей ее монахине. Но та и без разговоров все поняла и ободряюще улыбнулась. Рауль между тем стоял, преклонив колено перед аббатисой Корнелией. В этом помещении было тепло от натопленного очага, напротив которого располагались два массивных стула с высокими спинками. В середине комнаты - стол, а на нем бронзовый подсвечник, чернильница, раскрытый фолиант и целая кипа каких-то счетов. Аббатиса уселась и указала Раулю на второй стул. Она была высокой и худощавой, с проницательными темными глазами. Смуглость ее грубоватого лица особенно подчеркивал белоснежный апостольник, поверх которого было накинуто головное покрывало. Совсем не похожа на его матушку, которая осталась в памяти Рауля белокожей и синеглазой красавицей. - Какой же ты взрослый, Рауль! – говорила настоятельница. – Я запомнила тебя маленьким мальчиком, который только учился держать в ручонке меч, и вот сегодня ко мне приехал самый настоящий шевалье! И такой красивый! Удивительно похож на мою сестру, мир ее праху. Голос у Корнелии был низкий и приятный, благодаря чему она казалась менее суровой. - Да, ничего не скажешь, печальный повод привел тебя ко мне! Совсем не стар еще был твой отец. Ведь ему было сорок три года? Ах, Роже смолоду отличался неумеренностью во всем, да простит его Господь! Он недолюбливал меня, ну да и я, грешная, в чем-то была перед ним неправа. Что ж, остается лишь молиться о его бессмертной душе! Итак, Рауль, ты хотел бы оставить на мое попечение свою сестру? - Лишь временно, матушка Корнелия! Я внесу необходимую сумму на ее содержание, и буду присылать еще. Рауль рассказал о Диане и ее матери, а затем и обо всем, что происходило в замке после смерти отца, умолчав лишь о случившемся в библиотеке и о подозрениях Роже. С этим он разберется только сам. Заканчивая свой рассказ, он проговорил: - Вы понимаете, матушка аббатиса, Диана еще все-таки почти ребенок. А я скоро вновь уеду на войну. Надеюсь, мне повезет выслужить себе надел, но ведь возможен и иной исход... - Понимаю. Тебе не хотелось бы, чтобы Жоффруа поступил с нею не так, как подобает поступать с сестрой. Насчет этого не волнуйся. Аббатиса встала и прошлась по комнате. - Занятную воспитанницу ты привез мне, племянник! Христианка, но дочь язычницы и носит языческое имя. Обучилась шить и прясть в обмен на уроки фехтования. Переписывает жития христианских святых, но больше любит читать греков и римлян! Приведи же ее сюда. Когда Рауль ввел девочку, мать Корнелия мысленно добавила: “Ходит в скромном шерстяном платье, но красива, как королевна”. Диана поклонилась. - Ну, подойди же ко мне, дитя, - сказала мать аббатиса. – Расскажи, как тебя зовут и сколько тебе лет, что умеешь. Девочка представилась и поведала, что ей 12 лет, прибыла из замка Рысье Логово с братом, а обучена она скакать на коне, сражаться на мечах и боевых топорах, стрелять из лука, чистить оружие, ухаживать за конями, читать и писать, охотиться, ловить рыбу, натаскивать собак, доить коров, делать целебные мази, а еще может печь хлеб, рукодельничать, водить хоровод и петь. - Насчет оружия и охоты – надеюсь, здесь тебе это не потребуется, - сказала аббатиса, скрывая улыбку. – А вот прочие твои умения ценны не только в замке, но и в монастыре. Конечно же, молитвы ты знаешь? Получив утвердительный ответ, аббатиса рассказала о монастыре, в котором Диане предстояло провести ближайшие 3 года. Он был построен при Людовике Благочестивом и выдержал несколько осад, но благодаря как мощным укреплениям, так и мужеству защитников, взять его норманны не смогли. Конечно, в такое неспокойное время подвергнуться осаде можно в любой момент, а потому очень важно заготавливать много припасов. К тому же, одна из святых обязанностей сестер – кормить и помогать нищим и калекам. Делать все это девочки-воспитанницы учатся под руководством взрослых монахинь. Таких воспитанниц сейчас в обители десять. Все они из рыцарских семей. Большинство - круглые сироты. У некоторых есть отцы, но из-за постоянных войн и смут они не могли заниматься дочерьми. Отсюда же девочки выйдут, получив хорошее воспитание, и смогут стать достойными хозяйками усадеб или даже замков. Хотя некоторые воспитанницы остаются в монастыре и со временем принимают постриг. Предаваться греху лени и уныния девочкам не приходится, весь день – учеба, молитвы, обязательные работы! Диана смиренно слушала, думая при этом, что жизнь в обители предстоит не слишком веселая. - Пока тебе здесь все представляется чужим и непривычным, - словно прочла ее мысли мать Корнелия. – Но скоро ты освоишься. Скучать тебе будет некогда! Дел здесь хватает, а праздность мы не любим! - Да, матушка, - смиренно ответила девочка, и Рауль остался ею весьма доволен. - Знай, Диана, - продолжала аббатиса, - что подарок твоего отца – драгоценные камни, будут по просьбе Рауля храниться у меня. Я положу их в сундук и отдам тебе, когда будешь покидать монастырь. - Настало время попрощаться, сестренка, - сказал Рауль. Они обнялись. Диана закусила губу, чтобы не расплакаться. - Ты только себя побереги, - проговорила она чуть слышно. – А я тут буду за тебя молиться! Пожилая монахиня по имени Беранжера, та самая, что угостила Диану теплым питьем, проводила девочку в дормиторий. Эта монахиня вместе с еще одной, более молодой сестрой Анхильдой, была воспитательницей при девочках. Отдельные кельи полагались только взрослым монахиням, давно принявшим постриг. Для остальных в обители имелись общие спальни - дормитории, один из которых предназначался для воспитанниц. Здесь девочки спят и хранят свои вещи, но в дневное время в дормитории находиться нельзя, все должны заниматься под руководством наставниц, работать в сыроварнях, ткацких, прядильных или иных местах, куда назначат, и в положенное время вместе со всеми присутствовать на службе в храме. В этот же вечер Диану познакомили с девочками. Их было девять, теперь, вместе с новенькой, становилось десять. Все церемонно кланялись и называли свои имена, но стоило выйти за дверь сестре Беранжере, как одна из воспитанниц, красивая высокая девочка с выбивавшимися из-под чепца черными прядями, оценивающе оглядела вновь прибывшую и с насмешкой спросила: - Что за странное имя - Диана? Разве это красиво? - Молодым шевалье нравится, - усмехнулась Диана. - Мне тоже нравится, - вмешалась еще одна девочка, с соломенными кудряшками и россыпью веснушек на маленьком носике. Она глянула на темноволосую с некоторым вызовом, видимо, между ними было соперничество. - Меня зовут Луиза, - добавила она. - Мой отец постоянно воюет, а матушка умерла. Но скоро папа выдаст меня замуж, у меня уже есть нареченный жених! - А меня зовут Фастрада! - гордо вскинула головку первая девочка. - Это старинное имя, и так звали супругу Карла Великого. Император так высоко ценил ее, что не принимал ни одного решения без ее совета! - Ты прямо как будто была при этом, - фыркнула Луиза. - Зачем мужчинам советоваться с женщинами? Они сами знают, что делать. - С тобой-то уж точно твой будущий муж советоваться не станет, - не осталась в долгу Фастрада. - Он же старше твоего отца, при таком-то жизненном опыте зачем ему мнение девчонки? - Зато я буду представлена ко двору! Фастрада, в свою очередь, фыркнула и снова обратилась к Диане: - Ну а тебя кто упёк сюда? Диана уже хотела дать ей жесткую отповедь, но вовремя поняла, что вопрос был задан без злорадства, в голосе Фастрады была даже грусть. Выяснилось, что сама Фастрада находилась здесь по воле мачехи. Отец послушен этой женщине во всем, ибо она родила ему троих сыновей. А Фастраду, возможно, ждет участь Христовой невесты, если мачеха настроит отца не выделять ей приданое. - А какая участь может ждать благородную девицу, - рассудительно сказала еще одна девочка, самая младшая из всех, по имени Ода, - кроме как выйти замуж или стать монахиней? Выбор у нас маленький. Я вот с пяти лет здесь, отец завещал все наши земли обители, так что быть мне монахиней. Некоторые девочки согласно закивали. Ода говорила о своей судьбе совершенно без грусти, как о чем-то давно известном и решенном. Да и зачем ей был нужен этот неспокойный, без конца воюющий мир, который она помнила лишь смутно? Монастырские стены надежно укрывают от многих опасностей и бед, и ведь не даром именно в монастырях не редкость люди, дожившие до 70-80 лет! А среди мирян таких - единицы. - У тебя красивые косы, - вздохнула Фастрада, снова критически оглядывая Диану. - Если ты станешь монашкой и тебе их остригут, мне будет жаль! - Может, когда-нибудь и придется остричь, - ответила та. - Ведь я буду воительницей. Вот и третий способ устроить свою жизнь! - Но тогда косы могут отрезать и вместе с головой! - всплеснула руками Фастрада. - Воины часто гибнут, - сказала Луиза. - Зато те, которые не гибнут, получают все! - рассмеялась Диана. Девочки удивленно загомонили, заспорили. Но тут появление сестер Беранжеры и Анхильды прервало их. Нужно было идти к вечерней службе.