Рысь и Горностай

Азарт охотника, поймавшего добычу, сначала был настолько силен, что Лауберт мчался словно на крыльях. Совершенно не думал о том, что на извилистой лесной тропе при такой скачке легко можно сломать себе шею. Где-то сзади скакал его сообщник-слуга. Постепенно эйфория проходила, и похититель обратил внимание на то, что девушка лежит совершенно неподвижно. Не бьется, не пытается вдохнуть побольше воздуха или принять более удобное положение. Скорее всего, от страха потеряла сознание, а может, и надышалась пыли. Нужно было все-таки остановиться и посмотреть, что с нею, а то как бы дух не испустила. Но здесь поблизости должна быть деревенька, а значит, и люди, поэтому сначала он проедет немного дальше. Вот сейчас дорога сделает поворот. И Лауберт, как любой всадник в таком месте, замедлил скачку. Вон там, чуть дальше, уже можно остановиться, но… Конь вдруг испуганно рванулся, а затем так резко и внезапно остановился, будто налетел на стену, и встал на дыбы. От неожиданности всадник не удержался и вылетел из седла. Связанная девушка тоже скатилась на землю и лишь чудом не оказалась прямо под копытами. Кто-то подхватил ее и попытался поставить на ноги, но она бессильно опустилась прямо в пыль, пока еще ничего не осознавая. Смутно, как через вату, услышала крик, впрочем, тут же захлебнувшийся.Видимо, кричавшему зажали рот. Или убили. Лауберт быстро пришел в себя. Но подняться с земли ему не дали. Рядом с ним, наставив меч, стоял громадный детина, от одного вида которого Лауберт весь похолодел. Он уже видел таких людей в рогатых шлемах и буйволовых куртках. - Норманны! - прохрипел он в ужасе. - Ну да, это мы! - весело согласился пленивший его чужак. Судя по голосу, он был молод, но лица под шлемом разглядеть было нельзя. Еще двое норманнов тем временем быстро привязали к деревьям коней и мулов, а заодно и оттащили в кусты проткнутое дротиком тело слуги. Увидев, что его хозяина захватывают в плен, он попытался уехать, но тут же был убит. Лауберту заткнули рот и тоже привязали к дереву. Забрали меч и кинжал, которыми он даже не успел воспользоваться. В круглых глазах сына Клотильды плескался смертельный ужас. Варвары о чем-то быстро переговаривались, но норманнскую речь он не понимал. Всего их было трое, но это только здесь. Даже полумертвый от страха Лауберт понял, что не втроем они приплыли на драккаре или пришли по суше, а значит, это был новый набег. Поблизости должны быть еще десятки, если не сотни язычников. Странно, шума ниоткуда не было слышно, значит, на деревню еще не напали? Между тем второй норманн вытащил кляп изо рта похищенной девушки и пытался напоить ее вином из фляги. - Хорошенькая, - говорил он на своем языке. – Ты будешь моей добычей. Подожди, скоро закончим здесь дело, и тогда… - Разве это ты ее поймал? – прищурился первый. - Тому, кто ее поймал, пока не до девок будет, - норманн кивнул в сторону Лауберта. – А ты просто поднял ее с земли. - Вы можете поспорить о ней позже, - прервал третий. – Сюда идет Олаф! Олаф, по-видимому, был предводителем, ибо при его появлении спор тут же смолк. - Мы поймали двоих, ярл! – доложил один из норманнов. – Третьего пришлось прикончить, он чуть не поднял шум раньше времени. У них были кони и мулы! - Это нам пригодится, - усмехнулся огромный воин. Доспехи у него были лучше, чем у остальных, не просто куртка с нашитыми бляхами, а настоящая стальная кольчуга. Из-под шлема можно было разглядеть только заплетенную в косу рыжеватую бороду. - Сейчас мы возьмем эту деревню и еще другие, будет, на чем вывезти добро. Любой дележ добычи, любой спор – потом! Привяжите девку, и все за мной. - Охранять их, ярл? – спросил кто-то. - Не стоит, и так не развяжутся! Там ваши мечи будут нужнее, а этих после заберем. Повторять ему не пришлось. В хирде Олафа Железного царила строгая дисциплина, почему этому ярлу и дали такое прозвище. Захватив деревню или город, можно развлекаться как угодно, но перед боем и во время его никто не смел нарушить планы ярла, за ослушание можно было и жизни лишиться. Олаф немного помедлил, прежде чем уйти. Привязанная к дереву девчонка была, похоже, очень хороша собой. Даже сейчас, вся в пыли, с кляпом во рту, с расширенными от страха глазами, она привлекла его внимание. Не такая, как их лебединые девы, у которых и кожа, и волосы, и даже брови и ресницы - все снежно-белое. Но Олаф побывал в разных краях и знал, что женская красота разнообразна. Ему порой приводили наложниц с совершенно черной кожей, все, кроме белков глаз, у них было черным, но они были великолепны... Что ж, скоро он объяснит некоторым непонятливым, кто именно захватил эту красавицу. А пока он сделал знак своим людям, и все бесшумно исчезли за деревьями. Через несколько минут со стороны деревни ветер донес крики ужаса и боли, а чуть позже – и дым пожара, и тошнотворный запах паленого мяса, и торжествующие вопли победителей. Иоли уже полностью пришла в себя и в отчаянии рванулась в своих путах. Нет, нечего было и думать их порвать или развязать самой. Выдавить кляп тоже не удавалось, да если бы и удалось, кого ей было звать на помощь? Ее родители потеряли четверых сыновей, неужели теперь у них не будет и дочери? - Иоли! – раздался знакомый голос. Ее сердце радостно стукнуло. Это был Ален, чумазый, со спутанными волосами и в немыслимых лохмотьях. Видимо, долго бежал через лес, а затем пришлось ползти. Мальчик быстро разрезал веревки ножом с костяной рукоятью, и Иоли вновь упала. Затекшее, покрытое синяками тело совершенно не слушалось. - Ты здесь откуда? – проговорила она. - Да я давно уже следил! Ты же знаешь, я везде гуляю. - Подведи мне коня, - попросила она. – И сам садись. Мы должны бежать. - Еще как должны! Они вот-вот вернутся, деревню-то уже захватили, там им дел было на несколько минут. Это они просто клад у кого-то ищут. И точно, запах паленого стал просто непереносим, а жуткие вопли перешли в предсмертный хрип. Мальчик подвел лошадей, и оба вскочили в седла. Лауберт отчаянно мычал и пыхтел, пытаясь вызвать их жалость, но отвязывать его никто не собирался. Ален обернулся лишь для того, чтобы показать своему недругу неприличный жест, и двое всадников погнали коней во весь опор.