Рысь и Горностай

Иоли и Ален, не сговариваясь и ничего не обсуждая, направили коней в сторону усадьбы Гримберта. Юная девушка и десятилетний ребенок не раз за свою короткую жизнь видели нашествия северян и имели представление, чего от них ждать и как себя вести. Однако же, опасность ещё ни разу не была настолько близко от них, чтобы чувствовать, как она дышит прямо в затылок. Липкая волна страха, охватившая Иоли поначалу, теперь отступила, а Ален — мужчина и самый настоящий храбрец, вообще не думал бояться. Пока им везло, но нужно было спешить. — Ты видел драккары? — крикнула девушка, не сбавляя хода. — Сколько их? — Видел пять больших драккаров! Двигались вниз по реке, в сторону Аркса. Вниз по реке. И драккары, кроме этих пяти, могут быть еще. Было похоже, что утром их нападению уже подверглись земли Гримберта, близлежащие усадьбы и лесная деревня. Смог ли отец с домочадцами и воинами дать отпор? Иоли похолодела, представляя, что могло случиться. Пять больших драккаров — это около пятисот воинов. Понятно, что для нападения на маленькие усадьбы все они на берег не высаживались, но ведь и у отца Иоли всего десяток человек, способных держать оружие. Ну, пусть и деревенских столько же… Обычно, если северяне нападали большим числом, соседи объединяли силы для их отражения, а женщины и дети укрывались за крепкими стенами близлежащей обители, иной раз и просто в лесу. Иоли помнила рассказы матери о том, как явился датчанин Осмунд Свирепый с огромным, в несколько тысяч воинов, войском, которое смело маленькие крепости и усадьбы, как осенний ветер сметает сухие листья, а затем эта ощетинившаяся железом лавина обрушилась на города и аббатства, и не всем удалось выстоять против хищников. Многие, кому посчастливилось не попасть в руки завоевателей, укрылись в Рысьем Логове. Тогда барону Роже удалось изгнать чужаков со своей земли, хотя они и пытались взять в осаду его замок. Ах, если бы родители Иоли, и Клэр, и старый отец Годеран, и все остальные смогли добраться до Рысьего Логова, они были бы спасены! Но до замка было далеко. Порыв ветра принес со стороны деревушки запах гари. Кричали и стрекотали растревоженные птицы, но иных звуков не было слышно. Ни криков, ни шума боя, ни мычания коров, ни лая собак. Ничего. Это могло означать лишь одно: в деревне никого не осталось. — Может, успели уйти, — с надеждой проговорил Ален. — Едем туда! — ответила Иоли. — Если норманны и были там, то сейчас уже нет. — Так и наших тоже нет, — возразил он. И оказался прав. Деревня являла собою картину ужасающего разгрома. Между остовами догорающих домов они увидели несколько трупов, земля была залита кровью. Живых людей, как и скота, не было. Удалось ли кому из крестьян укрыться в лесу, или все выжившие стали пленниками, узнать было не у кого. Входная дверь деревенской церквушки была выломана. Видимо, люди сначала пытались укрыться там. Это было единственное каменное строение, и потому норманнам не удалось его сжечь. Однако же, церковная утварь была разграблена, и единственное, что осталось, это изуродованные и сваленные в угол фолианты, с которых варвары сорвали обложки с дорогими позолоченными орнаментами. Здесь уже нечего было делать и некому помогать, и Иоли погнала коня вскачь в сторону родительской усадьбы. Ален мчался за ней. Они быстро достигли расчищенного от деревьев участка вокруг усадьбы... вернее, того места, где она была. У Иоли вырвался горестный крик. Хозяйственные постройки уже почти догорели. Усадьба полыхала, как огромный костер. Местами занялся и бревенчатый частокол. От горящих строений шел нестерпимый жар. Лошадь Иоли беспокойно заржала, чуя падающие совсем близко огневые искры и запах крови. Наверно, так должен выглядеть ад, пронеслось в мозгу. Отец Годеран много рассказывал о нем. Но зачем люди сами устраивают еще один ад, на земле? Им все же удалось приблизиться. Порыв ветра отнес дым в сторону, и в проеме выбитых ворот Иоли и Ален увидели несколько франкских воинов в остроконечных шишаках и пластинчатых латах. Ими предводительствовал немолодой мужчина с длинными висячими усами, верхом на буланом жеребце. Иоли знала этого всадника, он был владельцем одной из близлежащих усадеб и приятелем отца. — Дядя Ансельм! — крикнула девушка. - Где мои родители? Воин отер рукавом черное от копоти лицо. - Тебе не надо туда ходить, девочка, - сказал он и отвел глаза. Иоли все поняла. Но лишь умом, в сердце же еще оставалась надежда. Она соскочила на землю и рванулась к входу, но по знаку Ансельма двое воинов схватили ее. - Оставьте меня! - закричала она. - Дядя Ансельм, почему меня держат? Может быть, я еще смогу... - Им никто уже не сможет помочь, дитя мое, - сурово сказал он. - Там нет живых. И, словно подтверждая эти слова, обрушилась крыша хозяйского дома, обдала все вокруг жгучим каскадом искр. - Мы приехали слишком поздно, - смутно, как через войлочную пелену, доносилось до Иоли, - они погибли. Ансельм тоже спешился и гладил ее по голове. - Господин, - это был голос кого-то из воинов, - трупы, какие удалось вынести, мы сложили там, у леса. Там прятались двое сервов. - Хорошо, идемте. Ансельм двинулся в сторону леса, увлекая за собою девушку, а за ними - все воины и маленький Ален. Оставаться дальше возле пожарища было невозможно, да и бессмысленно. Тела погибших воинов и крестьян, страшно изрубленные секирами, лежали на запачканной кровью траве, а какой-то нездешний монах, видимо, из странствующих, читал над ними заупокойную молитву: Боже, даруй им, веди их ко свету небесному! Господи Иисусе Христе, Царь величия, охрани души всех усопших верных христиан от наказаний адских и от пасти ненасытной! Вырви их из зева львиного! Да не поглотит их бездна, да не низвергнутся они во тьму! Знаменосец небесный, святой Архангел Михаил, выведи их ко свету святому, что некогда возвестил ты Аврааму и чадам его. Ради драгоценной Крови Иисуса спаси, Отец Небесный! К Ансельму подтолкнули двоих деревенских подростков в лохмотьях изодранной одежды. - Многих угнали с собой проклятые язычники, - говорили они, размазывая слезы по щекам. И скот весь угнали, повозки забрали вывозить награбленное... и своих убитых, нехристей! Господин с воинами долго оборонялся, но тех было много, так много! Господин велел священнику спрятать детей и женщин в лесу, но дама Агнесса уйти отказалась... Всех, кто сопротивлялся, секирами изрубили! Простите нас, госпожа Иоланда, тела хозяина и хозяйки нельзя было вынести. Норманны все там разграбили и подожгли! "Видимо, там уже и выносить-то было нечего, - хмуро подумал Ансельм. - Кроме кровавого месива". Жестокость викингов-набежчиков ко всем, кто оказывает сопротивление, была общеизвестна. - Господин своим мечом зарубил троих, - продолжал мальчик, - и с каждым ударом выкрикивал имена своих сыновей. А четвертый норманн сразил его секирой. Госпожа кинулась на него с мечом, но тут ее пронзили сразу три стрелы, и больше она не поднялась. Потом главный норманн, огромный такой, в золоченом шлеме, что-то крикнул на своем языке, и тела господина и дамы Агнессы оставили в доме, да так и подожгли. А убитых господином увезли на повозке... Ансельм и его люди слушали с непроницаемыми лицами. Слишком часто приходилось им в жизни видеть горящие селения, разрубленные на части или проткнутые насквозь трупы, мечущихся, рыдающих женщин и детей, которых силой отрывали от безжизненных тел убитых мужей и отцов и гнали, как скот, ударами кнутов. - Ладно, - прервал Ансельм. - Вы, ребята, вместе с этим монахом выроете могилу и похороните наших убитых. А потом пробирайтесь в замок Жоффруа. Он отвел Иоли чуть в сторону. Она была смертельно бледна, но, еще не осознав случившегося, не плакала и не произносила ни слова. - На этот раз все серьезно, - сказал ей старый воин. - Это не отдельный хирд, совершающий набеги на селения и мелкие усадьбы, это часть большого войска. Люди видели драккары на реке, да и в лесах уже замечено несколько отрядов. Теперь они двинутся по воде и по суше, будут осаждать замки и монастыри. Единственное твое спасение - это ехать в Рысье Логово, и немедленно. Если замок еще не осажден, укроешься там. Я же должен объединиться с теми из соседей, до кого еще не добрались. Поодиночке все мы будем мертвецами уже сегодня вечером! Прости, я не смогу выделить тебе людей, их и так почти нет! Тут в лесу нашелся чей-то вьючный осел, берите его себе. Уезжай прямо сейчас, и не вздумай разыскивать по лесу деревенских. С ними отец Годеран, и если их не настигли норманны, сами доберутся до замка. А кого настигли, того ты все равно не спасешь. - Но как же... Клэр? - проговорила девушка. - Где ты ее сейчас будешь искать? Если жива, потом отыщется. На долгие споры и прощания не было времени. Ансельм вскочил в седло и унесся со своей кавалькадой. Иоли оглянулась на рывших могилу ребят и монаха. - Я вернусь через полчаса, - сказала она. - У нас две лошади, как-нибудь уедем. И, сделав знак Алену следовать за собою, погнала коня в лес, к хижине старой Клэр. Бедное жилище знахарки почему-то не подожгли, но разграблено оно было полностью. Нехитрые сьестные припасы из погреба и хозяйственную утварь увезли, видимо, на муле хозяйки. Пол был покрыт осколками горшочков и склянок, в которых Клэр хранила целебные настои и мази. Возле дома лежала убитая сторожевая собака. При виде ее Ален, стойко переносивший зрелище изувеченных тел возле усадьбы, горько расплакался, не стесняясь своих слез. Собака была его верным другом, да и слишком много смертей пришлось на один этот день! Иоли, словно у нее отключились все чувства, быстро и внимательно осмотрела лес и кустарник вокруг хибары, заглянула в погреб и сарай. - Клэр нигде нет, - сказала она Алену. - Ее не стали бы угонять в неволю, она стара и слаба. Если мы не нашли ее здесь убитой, то, может быть, она и жива. Ну прекрати же, Ален! Плакать будем потом. Если выживем. Она отыскала в перевёрнутом сундуке старый холщовый мешок, быстро сложила пучки засушенных трав - единственное, что грабители не тронули. Им действительно нужно было спешить. Прошептав короткую молитву над свежей могилой, Иоли велела одному из мальчишек сесть сзади Алена, а второй взгромоздился на круп ее лошади. - Садитесь на осла, святой отец, - сказала Иоли монаху. - Предстоит не ближний путь, молитесь, чтобы мы успели!