Рысь и Горностай

Вот уже 3 дня дама Белинда сидела в заточении в собственных покоях. Даже не открывая ставни, отсюда можно было слышать грохот камней, которыми забрасывали замок вражеские катапульты. Новости баронесса могла узнавать только от своей камеристки Таутберги — единственной, кто допускался к госпоже. — Что там происходит? — спрашивала ее Белинда, страдальчески поднося руки к вискам. — Не готовятся ли язычники к штурму? — В ближайшие дни — вряд ли, — отвечала Таутберга. — Многие думают, что они уйдут, если только не дождутся подкрепления от своих. Замок-то стоит на скале, подкоп не сделать. Из орудий у них только катапульты, но стены замка крепки, да и людей у нас достаточно, если придется заделывать бреши. — А если они соберут здесь свои осадные башни? — Если бы они у них были, уже так бы и сделали. Да что тут сказать, госпожа? За последние дни не было ни одной вылазки, новых пленных нет, откуда же мы хоть что-то узнаем! Наши бьют их отравленными стрелами, да и обычными тоже. Прямо туча стрел все время в воздухе, разве только ночью их нет! Белинда усмехнулась. Конечно же, ее супруг надеется на крепость стен и удачное расположение замка. Но как знать, сумеет ли он принять верное решение и действовать, если норманны получат подкрепление и пойдут на штурм с осадными башнями? Опыта ведения таких боев у молодого барона не было. Белинда давно заметила, что ее муж напоминает силача, который надеется на крепость своих мускулов и хорошо владеет дубиной, но не имеет должной выучки, чтобы противостоять мастеру боя на мечах. Таутберга давно состояла при госпоже, но ей Белинда в последнее время не доверяла. Хитрая камеристка понимала, что баронесса в немилости у Жоффруа и вряд ли надолго здесь задержится. Бесплодная супруга никому не нужна, а Белинда за 5 лет брака ни разу не понесла. Хранить ей верность означало для Таутберги быть изгнанной из господских покоев, как только мессир Жоффруа отправит жену в монастырь. А уходить отсюда в общие комнаты, где тесно, холодно и то и дело норовит облапать кто-нибудь из ратников, не хотелось. Вот она и искала покровительства барона и его приближенных. А как его получишь, если не доносить, что сделала или сказала попавшая в немилость госпожа? Может быть, от нее Жоффруа и узнал, что Белинда интересовалась подвалами замка… Заняться в эти дни Белинде было нечем, и она снова и снова задумывалась о несправедливости судьбы. Да, она не родила мужу детей, но ведь и ни с одной из окрестных вилланок или замковых прислужниц ее супруг не наплодил бастардов! Так, может, их брак бездетен вовсе не по ее вине? Жоффруа, конечно, ни за что на свете не признает такого. Да и какой мужчина признает? Вспомнилось, что его покойный отец тоже был недоволен ею из-за отсутствия детей, и оба они — Роже и его сын — усердно прикрывались рассказами о том, что какая-то крестьянская девка все же родила от Жоффруа, правда, ему тогда не было и 15 лет. И они не упоминали о том, что та девка была не совсем в своем уме и дарила благосклонность мужчинам направо и налево, а значит, ребенок мог быть и не от баронского сына. Белинда дозналась до некоторых подробностей сама, могла бы выведать и ещё больше, но, видно, была недостаточно осторожна. Служанка, выболтавшая ей кое-что о той старой истории, вдруг куда-то пропала, а саму Белинду муж тогда сильно избил. В первый раз и, как оказалось, не в последний. С тех пор она на время затаилась, помня о том, что мать ее супруга, покойная Амальберга, вроде бы была одержима приступами ярости, во время которых становилась опасна. Может быть, как раз во время такого приступа она и сорвалась с крепостной стены, хотя шепотом о ее гибели поговаривали и иное… Да, Белинда затаилась на время, но от мысли узнать как можно больше о делах супруга не отказалась. Надежда на то, что ребенок всё-таки появится и решит многие проблемы, таяла с каждым месяцем. И вот теперь она могла быть уже в монастыре, если бы война не спутала планы Жоффруа. Но ведь она закончится! Замок до сих пор никому не удавалось взять, и вряд ли такое случится сейчас. А значит, его хозяином останется Жоффруа… или его наследник. Пока у них нет детей, наследником является брат ее мужа. И ей нужно сделать так, чтобы унаследовал Рысье Логово не Рауль, а ребенок, которого она, Белинда, должна во что бы то ни стало родить. Ненависть помогла ей собраться с силами, и Белинда даже прошлась по комнате. Да, Рауль… Ей было известно, что он выслужил какие-то земельные угодья. Значит, он у герцога в чести. И ещё болтали, будто проклятую Бретонку собираются представить ко двору. Конечно, она же красивая, и все время нагло пользуется этим, ещё и окрутит там какого-нибудь вельможу. А ведь Диана грозилась захватить Рысье Логово себе! Думать об этом для Белинды было невыносимо. Но, может, и хорошо, что эти мысли посетили ее, они заставят ее начать действовать, хотя бы назло ее врагам. Вызывая в памяти всех, кто находился рядом все годы ее жизни в замке, Белинда понимала, что помощников ей найти будет трудно. Капеллан Августин и Аделина — люди, пользующиеся влиянием в Рысьем Логове, были слишком привязаны к Раулю и Диане, чтобы стать ее друзьями. Воины, присягнувшие Жоффруа, всем обязаны ему, ведь барон, скупой во многих тратах, нужных ему людей все же не обижал. Так что и тут рассчитывать не на кого. Слуги, которых она всегда притесняла, только позлорадствуют, если узнают о ее бедах. Ну нет, она не доставит удовольствия никому из них, она будет госпожой и дальше! Ей бы только выбраться отсюда, но как? Поразмыслив, Белинда решила пока играть роль больной. Когда супруг, не выспавшийся, с трехдневной щетиной, зашел в ее покои, Белинда со всем возможным смирением попросила прислать к ней девушку-лекарку, дочь Гримберта. — Почему именно ее? — раздраженно спросил Жоффруа. — Она у меня приставлена к другому делу. Есть Аделина, есть и другие женщины, сведущие в лечении. — Я не хочу, чтобы слуги знали о некоторых вещах, Жоффруа, — слабо проговорила баронесса. — Тогда как эта девушка не здешняя, и вдобавок, она благородного рода и не опустится до сплетен. Некоторое время Жоффруа сверлил ее взглядом, будто хотел узнать, что у нее на уме. Но на бледном востроносом личике его супруги застыло лишь страдание, и никаких тайных мыслей он не смог прочесть. Что ж, может быть, она ничего и не успела разнюхать, а сейчас просто не хочет, чтобы служанки увидели ссадины и кровоподтеки на ее теле. Что ж, так было лучше и для него. — Будь по-твоему, — сказал он, вставая. — Но не задерживай ее долго, у нас есть раненые и посерьезнее. Белинда молча склонила голову, и он не увидел выражение ненависти на ее лице. У него есть раненые посерьёзнее, а то, что он едва не отбил ей все внутренности, значения не имело. Она ещё раз убедилась, что решила все правильно. Оставалось лишь превратить планы в жизнь. — У вашей… гмм… знакомой, знахарки по прозванию старая Клэр, я полагаю, бывали знатные посетители? — Да, иногда такое случалось, мессир. — И вы помогали ей, учились у нее? — Да, мессир, с дозволения моих покойных родителей. — С какими же жалобами знатные гооспода приезжали к Клэр? И почему они обращались к ней, а не к известным лекарям, которые есть в каждом городе? — О, я не могу сказать, господин барон. Они предпочитали рассказывать обо всем только Клэр, а я не расспрашивала ее о чужих тайнах. — Что ж, девица, это похвально и, возможно, избавит тебя от многих бед в будущем! Барон и Иоланда шли через замковый двор. Она была в простом льняном платье, местами испачканном копотью и пролившимися травяными настойками, он — в боевых доспехах и шлеме, только наличие поднял. Иоли был не слишком приятен цепкий оценивающий взгляд его голубых глаз, как и само лицо. Люди говорили, что они с младшим братом Раулем похожи. Иоли видела Рауля лишь раз, но в ее памяти он остался удивительно красивым, как настоящий принц, а Жоффруа был по сравнению с ним груб. Она уже не раз говорила себе, что не должна думать о нем дурное, ведь он принял ее в замке, и в будущем именно от него будет зависеть ее судьба, ведь, по закону, сюзерен становится опекуном сироты до ее замужества. Да и мужа ей может выбрать сам! Но она ничего не могла с собою поделать, и этот человек продолжал вызывать какую-то смутную неприязнь, да ещё чувство настороженности. — Будет ли мне дозволено переодеться, чтобы не в таком виде явиться к госпоже баронессе? — спросила девушка. — Да, иди, — разрешил Жоффруа. — Потом мой оруженосец отведет тебя к даме Белинде. Он проводил ее взглядом. Видимо, девчонка сама не знает, как хороша. Даже в таком платье, с заплетёнными в простую косу волосами, она была красива, как фея. Что ж, если будет умницей, он ее приоденет. Жоффруа тряхнул головой, отгоняя эти мысли. О девчонке он подумает потом. Теперь же… Замок норманнам не взять, но и он сидит здесь, как крыса в норе. В относительной безопасности, но и носа наружу не высунешь. А в это время супостаты разоряют имение и уводят в рабство вилланов. Он по опыту знал, какие колоссальные средства понадобятся для покрытия убытков. И ведь решение вопроса было в его руках, вот если бы только… — Мессир барон, — крикнул, подбегая, его сенешаль Хильдебод, — похоже, они все-таки начинают готовить осадные башни! То-то мы вчера думали, что неспроста они пригнали еще больше скота… — Проклятье! Где? — У Западного форта! — Идём, взглянем. Аделина помогла Иоли ополоснуться и переодеться в чистое платье, заново заплела ее тяжёлые золотисто-каштановые волосы. — Что ж, иди. Помоги даме Белинде, но помни: человек она не простой. Эти слова были сказаны очень тихо. И старая служанка рисковала впасть в немилость, произнося их. Но и не сказать не могла. Эта дочка Гримберта и Агнессы пришлась ей по душе. Да и где-то там, близ Этампа, может быть, в это трудное время кто-то поможет советом или делом другой девушке, которая Аделине была дороже дочери… Баронесса из-под полуприкрытых век оглядела вошедшую девушку. Похоже, это было то, что нужно. Молоденькая и добрая, это ясно читалось на лице. — Помогите мне, милое дитя, — говорила Белинда, пока Иоли смазывала целебным бальзамом ее ссадины и синяки. — Этот бальзам заживляет очень быстро, — ответила та. — Уже завтра утром вы заметите, что он начал действовать. — О да, конечно. Но я нуждаюсь еще и в свежем воздухе. Здесь так жарко и душно! О, если бы я могла выходить во внутренний двор! Я понимаю, мой супруг беспокоится за меня, ведь мы в осаде. Но я гуляла бы только с охраной и в тех местах, куда не долетают стрелы и камни из катапульт. Она немного помолчала и добавила кротким тоном: — В этот тяжелый час госпожа должна видеть своих подданных, молить Господа вместе с ними об избавлении от этой напасти! Ах, я понимаю, что не всегда умела предугадать желания своего господина и тем вызывала его гнев, но сейчас, перед лицом опасности, разве не должна я помогать супругу, чем только возможно? Говоря так, она невольно задела нужную струнку в душе Иоли. Девушка тут же вспомнила, какая любовь связывала ее родителей, и как это чувство помогало им переносить все невзгоды. Баронесса выглядела слабой и хрупкой и, возможно, сидение взаперти шло ей во вред. — Скажите же барону, милая Иоланда, что я хочу пойти к мессе. Это никак не повредит моему здоровью, ведь правда? Ах, как я буду признательна, если вы поможете мне! К норманнам подошел свежий отряд, подготовка осадных башен действительно началась, и это вызывало тревогу у Жоффруа. Да и все собравшиеся внутри стен замка задумались о том, что на этот раз можно и не отделаться малой кровью! Капеллан Августин обошел замок крестным ходом и отслужил, как положено, мессу, но, освободившись после службы, отправился сразу в оружейную. Там хранилась его верная секира, с которой святой отец отлично управлялся. — Думаю, на сей раз одной лишь мессы будет недостаточно, — так ответил он на немой вопрос в глазах Аделины и Сунхильды. И обе женщины вспомнили, как этот самый отец Августин, подоткнув полы рясы, облачался в панцирь и шел в бой за бароном Роже всякий раз, когда замку грозила опасность. Правда, лет с тех прошло немало, но сила в руках священника сохранилась почти прежняя, да и разве можно было его отговорить? Норманны заставили пленников вырубить все деревья по краю леса, чтобы на безопасном от стрел расстоянии собирать гигантские сооружения. Они должны были быть выше стен замка, чтобы лучники осаждающих могли вести стрельбу по защитникам с верхней площадки, да еще предстояло обтянуть стены башен с внешней стороны свежесодранными шкурами скота (вот для чего под стены пригнали стадо), чтобы горящие стрелы не могли их поджечь. К счастью для осажденных, такие громоздкие конструкции невозможно было доставить к замку уже в собранном виде, как и осуществить сборку тайно. На всю подготовку у викингов должно было уйти несколько дней. Посовещавшись с опытными командирами, Жоффруа принял решение предпринять вылазку уже завтра.