Рысь и Горностай

Их вернул к действительности стук подков и голоса во дворе. Родерик выпустил девушку, и рукоять меча привычно скользнула в ладонь. Но голоса были женскими, а Диана уже открывала окно. Конечно же, это были Иоланда и Флоранс. Узнав, что незнакомец, умчавшийся отбивать Диану у похитителей, был сам барон Родерик, они бросились следом, а Аригунду отправили в обитель рассказать обо всем случившемся и привести воинов. — Эти девушки приехали за мной! — объявила Диана. — И очень не вовремя! — вздохнул барон, — так недальновидно поступить могли только женщины! Он вновь поймал руку Дианы. — Примчаться мне на выручку — это недальновидно? — Недальновидно врываться в незнакомое место, зная, что тут могут быть враги. Что, если бы не я убил норманнов, а наоборот? Придется мне во имя человеколюбия взять в плен и их, чтобы на обратном пути не наломали дров! — Что ж, сегодня наконец-то твой день! — рассмеялась она. — Столько пленных сразу у тебя, наверно, в жизни не бывало! — Да, похоже, это ты приносишь мне удачу, Сирэн! — Дозволяет ли мой пленитель пойти поприветствовать их? — Иди, — однако же, он не торопился ее отпускать, продолжая прижимать к груди ее ладони. — Ты ведь помнишь свое обещание не убегать? — Я слышу, что моя госпожа смеялась! — радостно крикнула во дворе Флоранс. — Значит, она жива! — В логике твоей служанке не откажешь! — расхохотался Родерик. Диана выбежала наружу и попала в объятия обеих девушек, наперебой рассказывавших, как, не зная в лицо Родерика, поведали ему об ее исчезновении, и какой страх испытали, узнав, кого направили ей на выручку. — Вам не в чем корить себя, — сказала она. — Без сира Родерика неизвестно, что было бы со мною. Но теперь я стала его пленницей и поклялась последовать за ним в Коллин де Шевалье и обсудить условия моего освобождения! — Ну, а третья девица, как я понимаю, уже сообщила вавассорам, где искать их госпожу, — усмехнулся Родерик. — Юные дамы, я не могу оставить вас одних в лесу. Как знать, не принесет ли сюда приятелей вот этих ребят, что валяются на земле! Но вы, в отличие от госпожи Дианы, не пленницы. Я отпущу вас, как только смогу выделить охрану, или когда за вами прибудут люди барона Рауля. Теперь же нам надо поторопиться, наступает вечер, а путь предстоит не близкий. — Будет ли нам дозволено быть с Дианой, пока вы не отпустите домой и ее? — спросила Иоли. — Нам не хотелось бы разлучаться с нею! Родерик, уже усаживавший Диану в седло, кивнул. Чтобы к полудню следующего дня достичь Коллин де Шевалье, им предстояло ехать несколько часов по лесной дороге, затем переночевать на постоялом дворе и продолжить путь на рассвете. По дороге Диана была непривычно тихой. За два часа едва ли вымолвила пару слов, а взгляд ее показался Родерику печальным. Он терялся в догадках, почему она едет с отсутствующим видом и почти не смотрит в его сторону. Ведь совсем недавно… Он точно знал, что Диана наслаждалась его пылкими поцелуями и отвечала на них с удовольствием! Может быть, теперь она жалеет о случившемся? Или ей горько, что ее везут в плен? Ведь теперь ее могут счесть потерпевшей поражение, а она так горда! Грусть Дианы обеспокоила и Иоли. — Ты боишься недостойного обращения там, куда мы едем? — спросила она, улучив момент. — Мне кажется, барон Родерик не из тех, кто способен на такое! — О, разве дело в этом? — вздохнула Диана. — Тогда, может быть, ты сердишься на меня? Ведь это я рассказала Родерику, что ты в опасности. Но я правда не знала, кто он! Иоли выглядела расстроенной, и теперь уже Диана принялась успокаивать ее. — Ну что за ерунда! Если бы не он, может быть, датчане успели бы передать меня своему ярлу. И где бы тогда вы меня искали? А уж к ним в руки я попала по собственной глупости, так что винить, кроме себя, некого. — Так значит, верно подумала настоятельница Мария, что тебя выманили? — Да! И я повела себя, как тупица, доверившись Фастраде! — Но почему же, если она была твоей подругой? Кому верить, если не друзьям? — И все равно я чувствую себя ужасно глупой! — не успокаивалась Диана. — Она сказала, что хочет просить меня о помощи, и заманила в ловушку! Дрянь, предательница! А мне впредь надо быть умнее. — Ну, тогда и я глупая! Меня чуть не похитил Лауберт, наш сосед, а все потому, что я поверила этому притворщику. Иоли рассказала, как Лауберт опоил сонным зельем слуг и ее саму, и как она спаслась лишь благодаря самоотверженности и храбрости маленького Алена. — Выходит, что мой поступок еще глупее! Ведь я приняла угощение из рук даже не друга, а человека, всегда отличавшегося подлостью. — Да уж, бойся данайцев, дары приносящих, — заключила Диана. Говоря это, она в негодовании повысила голос, и до ехавшего впереди Родерика долетели ее слова. Он обернулся через плечо. Теперь она напоминила ему девочку, впервые столкнувшуюся с жестокостью этого мира. И она, эта девочка, такая юная и прелестная, едва не стала жертвой какого-то дикаря-язычника. Он, Родерик, сумел ее спасти, а его сестрам никто не пришел на помощь, и как знать, не рыдают ли они сейчас в рабстве у такого же, как Гуннар! Или, может быть, они мертвы. Родерик скрипнул зубами. Запоздало пожалел, что сразу убил обоих датчан. Лучше было сначала развязать язык кому-то из них, чтобы рассказал, где будет ждать Гуннар на своем драккаре, да и отправиться туда с хорошим отрядом. Конечно, вряд ли он успел бы, но ненависть Родерика к норманнам была так велика, что он мог бы нестись, как вихрь, лишь бы настичь их! Родерик сдержал коня и повернулся к девушкам. — Но меня, прекрасные дамы, вы ведь не причисляете к данайцам? — А вы собираетесь нам что-то подарить, мессир? — спросила Диана. — Пока — только угостить. Скоро мы будем на постоялом дворе. Мне и раньше случалось ночевать там. Конечно, это далеко не роскошное место, но хозяйка готовит недурное рагу из крольчатины. — Надеюсь, что мы не сломаем зубы об это рагу, — Диана сморщила носик. — И что оно не будет пересолено! — Хоть вы и привередливы, красавица, но, думаю, жалоб на ужин у вас не будет. — Я и сама так думаю, — призналась она, — особенно после того, как с завтрака ничего не ела. А завтракают в обители очень рано! Диана и правда чувствовала сильнейший голод и съела бы не то что кролика, а быка, во всяком случае, так ей сейчас казалось. Вскоре до них донеслось отдаленное ржание лошади, и Орион подал голос в ответ, предчувствуя сытную кормёжку и отдых в удобном стойле. Постояльцев было мало, и хозяйка с радостью приняла их и выделила дамам комнату получше. Пока готовилось пресловутое кроличье рагу, Родерик велел принести для девушек воды, ополоснуться с дороги. Он и сам с удовольствием вымылся бы сейчас, и подозвал хозяйского сына, чтобы помог снять доспехи. Расстегнуть все эти пряжки и ремни не так уж просто для непривычного человека, и когда дело было сделано, Родерик вздохнул с облегчением. — Теперь принеси воды, мальчик. Можно просто из колодца. Диана, спрятавшись за ставнем, наблюдала, как он скинул рубаху и протянул к воде сильные смуглые руки. Быстрыми энергичными движениями он смывал пот и пыль, а вместе с ними уходила и усталость. Невозможно было не признать, что он очень хорош собой — высокий, широкоплечий, отлично сложенный. Упругие литые мускулы перекатывались под гладкой кожей. Вот откинул намокшие пряди со лба, ополоснул лицо. Когда она увидела Родерика впервые, его густые черные волосы были красиво подстрижены, теперь же ниспадали непослушными кудрями на плечи, как грива. Так он казался старше, но, видимо, не стригся из-за траура. — Очень хорош! — проговорила у нее за спиной Флоранс. — Видно, правду говорят, что многие юные дамы мечтают о нем. — Да, недурен, но не думаю, что он красивее Рауля, — возразила Диана и отошла от окна. Она была немного раздосадована, что камеристка застала ее разглядывающей этого мужчину. Человека, которого она должна была, но не могла и не хотела считать врагом. — Ваш брат и мессир Родерик просто совсем разные, что тут сравнивать? — продолжала рассуждать Флоранс.- Но всё-таки, госпожа, Родерик и выглядит, и ведёт себя, как подобает прекрасному рыцарю! Единственное, чего ему не хватает, так это возлюбленной дамы. — Откуда тебе знать, что у него ее нет? — Я ведь не напрасно столько лет служила в парижском дворце, госпожа! Там всего наслушаешься. Да ещё и научишься вызнавать то, что интересно! Так вот, никакой возлюбленной у него не было и нет. Нельзя же считать таковыми знатных распутниц и вилланок! В таких развлечениях он вряд ли себе отказывал, но теперь волей-неволей придется задуматься о браке, ведь Родерик остался один из всего рода! А уж по любви он женится или станет выбирать, у кого из молодых девиц приданое богаче и семейство влиятельнее, кто же его знает! Но скорее он все же захочет по любви, иначе давно женился бы на Альменгейде, которую прочил ему отец! Говоря это, Флоранс сделала невинное выражение лица, но затаенно улыбалась, наблюдая, с каким интересом слушает ее госпожа. Когда Диана вновь глянула в окно, Родерик уже накинул чистую рубаху, что подала ему хозяйка. — Спасибо, тетушка Юдит, — весело говорил он, — вы всегда знаете, что мне нравится! — Не трудно запомнить, что вы любите ходить в чистом, мессир барон, — ответила женщина, очень довольная этой похвалой. - Угодно ли отведать ужин? — Да, пусть подают на стол. Своих спутниц я позову сам. Ужин и впрямь оказался вкусным и прошел весело. Родерик и сам не помнил, когда в последний раз у него было так легко на душе. Наверно, это было ещё в той, прежней, счастливой жизни, где с ним были все — отец, мама, сестры, и казалось, так будет всегда. Во дворе уже стемнело, осенний вечер выдался холодным, и Юдит поспешила закрыть ставни. Большое, но с низким потолком помещение освещалось факелами, воткнутыми в закреплённые на стенах подставки, и огнем открытого очага, в котором трещала, стреляя искрами, огромная груда дров. За деревянной ширмой, которую хозяева спешно откуда-то притащили, уже спали крепким сном двое проезжих торговцев и странствующий монах. Других гостей сегодня не было. Что ж, решила трактирщица, так даже лучше, всякие убогие бродяги и бедные крестьяне не много прибыли приносят, от них больше шума и мусора, а во хмелю могут подраться между собой. Сейчас они только мешали бы знатным гостям. Бывает, конечно, что и знатные распускают руки, но эти были настроены мирно. Жаркое, сыр и пирожки с медом явно всем понравились, ибо исчезли со стола в мгновение ока, и тогда по знаку Родерика хозяйка с дочерью подали ещё. Обычно тетушка Юдит по вечерам подавала на стол сама или с помощью мужа, чтобы лишний раз не привлекать к дочери внимание подвыпивших гостей. Но сегодня девушке ничто не могло угрожать, и она с видимой радостью прислуживала вместе с матерью. - Какие красивые у нас сегодня гостьи! - простодушно говорила дочь трактирщицы, закончив подавать на стол. Теперь она устроилась вместе с матерью у стены в глубине комнаты, наблюдая за бароном и юными дамами. - А уж сир Родерик прямо глаз не сводит с одной из них! Наверно, будь я мужчиной, тоже так глядела бы на нее, и впрямь очень хороша! Кто же она такая, мама? - А ты не знаешь? - Откуда мне знать, - девушка немного надулась, - если вы с папой не пускаете меня никуда? Я же все новости узнаю последней и ничего и никого не вижу! - И правильно, что ты нигде не бываешь! Зато целее будешь и выйдешь замуж невинной! Даже знатные девицы подвергаются насилию, вот какие настали времена! Сама знаешь, что сестры сира Родерика исчезли, и до сих пор неведомо, что уж там случилось! А сидели бы дома, и все было бы в порядке, и не ходил бы он, красавец наш, таким грустным! - Но сейчас-то он как раз не грустный. Ты так и не сказала, кто эта прекрасная госпожа, что сидит напротив барона! - Это же Диана-Бретонка из замка Рысье Логово! - Не может быть! Почему же тогда он везёт ее к себе? - Ему виднее! - Наверно, потому, - со вздохом заключила дочь, - что она так красива! Жаль только, что свое платье она где-то порвала. - Ладно, ты лучше подойди и спроси, не нужно ли им что-нибудь? Вот видишь, вторая барышня и служанка их из-за стола поднимаются, значит, спать хотят. Посвети им на лестнице! Диана и Родерик остались одни за столом. Оба были поглощены своим разговором и даже не заметили, как догорели на стенах факелы, как трактирщица убрала посуду и поставила между ними большое блюдо с яблоками. - Я благодарна тебе за спасение, сир Родерик, - говорила Диана, - но знай: проигравшей я себя не считаю, и ты не думай, что победил меня! Тебе просто помог случай. Он не знал, сердиться ему или смеяться, и яростно впился зубами в сочный плод. - Ты так говоришь из упрямства, Диана, или просто не хочешь возвращать угнанный скот? - Я говорю так, потому что это справедливо! - О, вот как! Ну, тогда суди сама. В руки к норманнам ты попала по своей неопытности. Конечно, мне было бы труднее изловить тебя, будь ты осмотрительнее! А так мне и делать почти ничего не пришлось. Вот и выходит, что помог мне не случай, а ты сама! — А мой трюк с Сирэн уже позабыл, мессир опытный воин? — подтрунила она. — Помнится, пришлось тебе побегать за мною в тот день, и все напрасно! И уж мне точно помог не случай, а именно ты, ты сам, когда я была у тебя в руках! - Да ты и так у меня в руках! Диана негодующе вскрикнула и вскочила, но он уже обошел стол и взял ее за руку. - Не злись! Я совсем не хотел обидеть тебя и обещаю, что твое пребывание в плену не будет тягостным. Она не отвечала, но и не уходила, и Родерик провел рукой по ее волосам, нежно коснулся щеки. - Я очень хочу ещё поцеловать тебя, Сирэн. - Нет. - Но почему? Разве ты не хочешь того же, чего хочу я? По-моему, мы могли бы стать друзьями, и даже больше! - Но друзья должны быть во всем на равных между собой, Родерик! Сейчас это не так, если я у тебя в плену, и ты уже не раз напомнил об этом! Когда я буду свободна, только тогда мы сможем вести речь о дружбе. - Значит, всё-таки ты сердишься, - покаянно проговорил он. - Ничуть. Просто уже поздно, а я устала и хочу спать. - Что ж, иди. Она ушла, слегка задев его взметнувшейся длинной косой и краем рукава. Он не знал, заснула ли она сразу в эту ночь или, как и он, долго смотрела сквозь щель в ставне на яркую, будто начищенная серебряная монета, Луну, которую лишь изредка прикрывали стремительно бегущие ночные облака. Всё-таки это хорошо, что он везёт ее к себе! Он сможет говорить с нею и гулять в саду, и угостит ее самым вкусным на свете сидром. А этот груз, что лежит камнем на его сердце, так хочется сбросить! Пусть прошлое останется в прошлом, а он уже оплакал своих близких и хотел жить дальше.