Рысь и Горностай

18+ Его втолкнули в сарай с глинобитным полом и крепко привязали к опоре, поддерживавшей потолок. Скудный свет сюда проникал сквозь небольшое окошко, забранное бычьим пузырем. Это освещение позволяло увидеть, что грабители уже похозяйничали тут, ибо в сарае царил разгром, как если бы что-то настойчиво искали. Как любого воина, Гастона с детства учили, что связанный должен напрячь мускулы как можно сильнее, тогда потом удастся ослабить путы, а то и освободиться от них. Но разбойники тоже знали этот способ и примотали его на совесть, так, что веревки впились в тело. - Крепче привязывай! - говорил один другому. - Куда уж крепче! Да и не успеет он перетереть веревки! Скоро уходим, его с собой берём. - А знатно он Ратоне отвесил! Ха-ха! - Ладно, не скучай, шевалье! Скоро в путь! Они ушли. Стукнула дверная щеколда. Но ключ в замке не повернулся. Да, точно, замок был сорван, он же видел его валяющимся на земле. Снаружи долетали грубые крики и ругань. Бандиты продолжали выносить из дома все ценное и, видимо, собирались погрузить это на лошадей. Где-то раздавался грохот, будто крушили мебель или деревянную постройку. Видимо, кто-то ещё не разуверился, что у хозяев был припрятан клад. Здесь уже никто не звал на помощь. Некому было это делать. Пока его вели сюда, он заметил во дворе несколько трупов, в их числе были две женщины, которых сначала зверски изнасиловали. Гастон успел сосчитать бандитов, их действительно было здесь десятеро. Но в лесу или с лошадьми могли быть и ещё. Подонки уже выпили изрядно вина из погреба Ромнульфа. Один громко блевал, стоя посреди двора на четвереньках, ещё двое развели костер и пытались жарить насаженных на дротики кур. Если бы как-то развязаться, он пробрался бы в загон для скота и ушел через подземный ход. Ведь выкуп он должен выплатить, если бандиты увезут его с собой, так он им сказал, и они согласились. Бежать нужно было прямо сейчас и отсюда. Он попытался пошевелить кистями рук. И очень быстро убедился, что это единственное, что он может сделать. Гастон заскрипел зубами от ярости. Снаружи раздались тяжёлые шаги. На миг стало светлее, затем кто-то вошёл и вновь закрыл за собою дверь. Вошедший нес масляную лампу, и в ее свете Гастон различил дочку главаря. Ратона поставила лампу на выступ стены и двинулась в его сторону. Тесак тускло поблескивал за поясом... Разбойница подошла почти вплотную. В лицо ударил запах чеснока. "Сразу убьет или будет кромсать на куски?" - мелькнуло в мозгу. Но того, что она сделала, Гастон ожидал меньше всего. Ратона положила руки на его плечи и спросила воркующим низким голосом: - А ты когда успел полюбить меня? Гастона обычно трудно было застать врасплох, но тут он не знал, что ответить и только смотрел на нее и молчал. Ратона сама помогла ему. - Ведь ты меня любишь, я все поняла! Поняла, когда ты меня сшиб с ног! Бьёт - значит любит, так ведь? О да, да, я тоже хочу любить тебя! Она уже гладила и пощипывала его грудь и плечи и явно намеревалась перейти к более напористым ласкам. - О, какая у тебя кожа, прямо как шелк! Я думала, у мужчин такой не бывает! Почему же ты молчишь? В чем дело? В ее затуманенных похотью глазах мелькнуло подозрение. Первое удивление прошло, и Гастон понял, что пора перехватить инициативу. - О Ратона! Ты все верно поняла. Но я никогда не думал, что такая девушка, как ты, меня полюбит! Мне просто негде было встретить такую! Потому меня на минуту охватила растерянность. От радости такое случается. - Я понимаю! - заулыбалась она. - Ведь тебя зовут Гастон, верно? Этот придурок Шовсури мне сказал. А ведь ты не смел и надеяться, да? И поэтому решил дать мне понять, что влюблен! - Ты права, девица! Поступки говорят лучше слов, так ведь? Ударив, я показал, как отношусь к тебе! - Я всегда знала, что это так! Ведь это объясняла мне моя мать, а мать плохому не научит! Она всегда твердила : Ратона, чем сильнее мужчина тебя колотит, тем больше его любовь! Отец крепко ее любил, я точно знаю! - Где же она теперь? - Папа забил ее насмерть! - махнула рукой Ратона. - И был прав! Мать спуталась с пастухом в одной деревне, а отец все проведал! Это была ревность! А ревность всегда там же, где и любовь. А у тебя есть мать? Он кивнул. - Как думаешь, я ей понравлюсь? - О, она, бесспорно, отдаст тебе должное, - усмехнулся барон, - даже и не сомневайся! - Это хорошо! Моему отцу ты уже понравился, Гастон! Ему, как и мне, по сердцу храбрецы! Он, наверно, потому и не прирезал тебя на месте, что ты так дерзок! Но, как только я стану твоей женщиной, я прослежу, чтобы ты не шатался по лесу один с такими деньжищами! Ты разве не понимаешь, сколько сейчас на дорогах отребья? - Да уж догадался! - невольно развеселился он. - Но Ворон всегда сумеет защитить себя! Ратона, однако, не разделяла его веселья. - Отец теперь все захапает себе, - вздохнула она. - Уж больно он падок на деньги, за медяк удавится, а тут такой куш! Ну да ничего, все равно его когда-нибудь прирежут, главарем станешь ты, и все будет наше! О, какой же ты красавец! - Должен же я быть достоин такой девушки, как ты, Ратона! Но, дорогая, теперь мы должны броситься в ноги к твоему отцу, чтобы благословил нас. - Ах! Милый! Она прижалась к нему, вновь обдавая запахом чеснока и немытого тела. Гастона замутило. Да ещё и петушье перо, что украшало ее шевелюру, ткнулось ему прямо в глаз. К счастью, он умел пересиливать себя, и с улыбкой проговорил: - Дорогая, ты мучаешь меня. Да, ты столь же жестока, как и красива! - Ты о чем? - Ратона наморщила лоб, не понимая. - Ты не даёшь мне возможности тоже обнять тебя! Я хочу, чтобы ты развязала меня! - Развязать? Она ещё в чем-то сомневалась, и он сказал уже жёстче и требовательнее: - Должен же я завалить тебя! А ты должна во всем повиноваться своему жениху, не так ли? Она немного подумала и принялась разрезать верёвку, стягивавшую его ноги. Но развязывать руки не спешила. Вместо этого Ратона резко рванула завязки его штанов, и этот последний предмет его одежды соскользнул на пол. - ООО! - этот полустон-полурык вырвался у нее при виде красивого, уже ничем не прикрытого мужского тела. - Подожди, милый, я сейчас... О, какой у тебя член! О, ты такой же сильный и гладкий, как настоящий жеребец... Она уже терлась о его тело, одновременно расшнуровывая платье. - Дорогая! - резко прикрикнул он. - Так не пойдет. Сначала - к отцу. Повинуйся мне! Как только мы получим благословение, я обниму тебя так же сильно, как обожаю, и доставлю тебе небывалые удовольствия. Но мужчина должен быть сверху и вдавить свою женщину в кровать, чтобы почувствовала его полностью! И никак иначе! Ты хочешь, чтобы я висел здесь в этих путах, а ты брала меня? Тогда из тебя не выйдет хорошей жены, и даже мне не удастся выбить из тебя всю дурь и строптивость! - О Гастон, что же тогда делать? - заскулила она. - Мне не сдержаться! Я не строптивица, но ты такой, такой... Гастон уже понял, что она хорошо слушается грубого окрика и понимает силу, но совершенно невосприимчива к доброте и каким-либо логическим объяснениям, а потому продолжил в том же духе: - Все надо сделать честь по чести! И прямо сейчас, ибо я и сам не могу ждать! Сходи и принеси одежду. Не найдешь мою - неси любую. Не голым же я буду на нашей свадьбе! - И тогда ты возьмёшь меня? - Да, как только отец благословит, тут же и возьму! - Я вернусь и тогда развяжу тебя, - пообещала Ратона. - Жду тебя, о роза моего сердца! Не вздумай медлить! - О, тебе не терпится! Я сейчас! Ратона бросилась за дверь. Но, видимо, разум ещё не совсем отключился, ибо щеколду она задвинула. Теперь главное, чтобы эта полоумная не слишком долго ходила. А уж когда она его развяжет, то получит сразу и жениха, и все остальное! Ох, как он смеялся бы, расскажи ему эту историю кто-то другой! Щеколда вновь стукнула, отодвигаясь. Что-то очень быстро невестушка вернулась! Но это была не она. Перед ним стояла Диана с кинжалом в руке. Едва бандиты увели Гастона, Бретонка крадучись стала продвигаться к противоположной воротам части усадьбы. Она бывала здесь прежде, да и все усадьбы и крепости обычно устроены одинаково, отличия могут быть лишь небольшими, с учётом особенностей местности. Мелькнула мысль найти этот подземный ход, но воспользоваться им сейчас было все же рискованно. Он мог привести ее прямо в руки убийц, если его уже обнаружили и поставили охрану. Лучше они воспользуются ходом при отступлении. Ей не составило труда обогнуть частокол. Сейчас, конечно же, в усадьбе резня уже закончилась, и полным ходом идёт грабеж. И, скорее всего, пьянка, ведь дисциплиной бандитские шайки не отличаются. От опытных воинов она знала, что нередко после зверских убийств и грабежей разбойники перепиваются прямо на месте и не могут уйти далеко, становясь лёгкой добычей карательных отрядов. Иногда даже вешают их в бессознательном с перепоя состоянии. Но полностью полагаться на удачу не стоило, и Диана то бежала, пригибаясь, то двигалась ползком или даже катилась по земле. Преодолев самый опасный участок - пустырь между лесом и частоколом, она некоторое время постояла, вжимаясь в потемневшие от времени бревна и выравнивая дыхание. Затем сорвала обмотанную вокруг пояса веревку, сделала петлю, захлестнула за стояк, мигом взметнулась на частокол и спрыгнула с другой стороны, прямо во двор. По счастью, бандитов здесь не было. Но голоса их раздавались совсем близко, и Диана едва успела присесть за перевернутый, истекающий остатками масла бочонок, когда мимо с топотом и какой-то дикой песней прошли двое, таща мехи с вином. Коротка твоя юбчонка, ветер сильно дует! Парень по лесу гулял, вдруг девчонку встретил! Поскорей ее отдул... А как, сам не заметил! Они прошли, и Диана рискнула чуть выглянуть из-за бочонка. И увидела, как Монришара вталкивают в сарай. Охрану бандиты не поставили, и нужно было только открыть дверь и освободить его. Медленно, дюйм за дюймом, она подбиралась к цели, катила свой бочонок в сторону сарая. И в тот миг, когда в поле зрения никого не было и, казалось, можно подскочить к двери, все испортила та самая вульгарная бабища-разбойница, которую Гастон проучил хорошей оплеухой. Она появилась из-за угла, и Диана еле успела спрятаться. Бандитка вошла туда, где был пленник! И в ту же минуту вернулись двое ее сообщников, что до этого тащили мехи. Видимо, они только что опробовали их содержимое, ибо тут же пустились в пляс с присвистом и топотом почти перед дверью! Худшего положения нельзя было и представить. Минуты, пока оборванцы бурно веселились, показались вечностью, и она готова была возблагодарить плешивого главаря, когда он завопил откуда-то: - Эй, лодыри царя небесного, быстро грузить телегу! Кнута захотели, твари? Они хмуро побрели выполнять приказание, а из сарая выбежала лохматая бандитка. Она задвинула щеколду и куда-то унеслась, а Диана бросилась внутрь. Ее страх, что застанет барона убитым после того, как здесь побывало это сатанински злобное существо, был так велик, что она не сразу обратила внимание на его вид. Мгновенно перерезала ножом веревки, удерживавшие его. - О, вы живы, мессир Гастон! Я так рада... И только тут поняла, что впервые в жизни видит совершенно голого мужчину, вся вспыхнула и зажмурилась. - Не бойся, сейчас я оденусь, - шепнул он. - И мы уйдем отсюда! Снаружи произошло движение, будто кто-то очень грузный навалился на дверь. Гастон инстинктивно бросился вперёд, чтобы защитить девушку, и они оказались прижатыми вплотную друг к другу. Он был широкоплечим, со стальными мускулами под упругой кожей и жёсткими темными завитками волос на сильной груди и ниже, и... и следовало сейчас же все это прекратить! Никто не входил, и Диана возмущённо ударила его кулачками в грудь и резко отвернулась. - Собирайтесь же! Я принесла вам оружие. - О, умница! Я возьму меч, если вы не против! - Оденьтесь! - Дуй отсюда! - донесся cнаружи грубый голос Ратоны. - Я тебя просила тут стоять, остолоп? Вот, ещё и засов отодвинул, баран! Мужской голос что-то нечленораздельно пробурчал в ответ... шаги, и снова все стихло. - Туда! - Гастон быстро толкнул Диану в сторону светильника и она, поняв, присела и сжалась под выступом. Самое темное место - всегда прямо под источником света. Но Ратона, вошедшая с ворохом вещей, не знала этого и подозрительно огляделась. - Ты тут с кем говорил, Гастон? - Ни с кем, красотка. Я тебя заждался. Поди-ка сюда! Гастон уже успел встать снова к столбу. Ратона двинулась было к нему, но зрение у нее было все же хорошее, и она разглядела отсутствие веревок. - Измена! - прохрипела она, уже лёжа на полу. Гастон держал ее за горло, то сдавливая почти насмерть, то немного высвобождая. - Ну, что еще скажешь, красотка? Не очень нравится, когда душат? А вешать детей на длинной веревке любишь, значит? А ногами в огонь тебя саму еще не совали, нет? - Кончайте с нею, надо идти! - Диана уже стояла рядом. - Девку уже успел притащить! - завопила Ратона. - Это мой мужик, поняла?! Ярость придала ей столько сил, что она вырвалась и кинулась на Диану. Но во время этого резкого, чудовищной силы броска не выдержали и порвались ее слишком узкие туфли, и бандитка упала, задев лампу. Гастон мигом настиг ее и пронзил мечом. - Изменщик! - прохрипело чудовище, испуская последний дух. От лампы загорелась рухлядь, сваленная в углу сарая, и потушить его уже было нельзя. - О, бежим! - крикнула Диана. - Скорее! Гастон мигом вскочил в штаны, Диана завладела тесаком разбойницы, и оба выбежали наружу.