Рысь и Горностай

Бартолда нашли мертвым уже через день. Выглядел он так, будто спал. Никто бы и не стал его тревожить, но Солнце стояло уже высоко, на кухне и в господских покоях потребовались дрова, а пропустить на склад было некому. Следов отравления, как и любой иной насильственной смерти, обнаружить не удалось. - Это был, надеюсь, не тот же самый яд, который ты уже готовил для другого охранника? - спрашивала в тот же день Бриджит стоявшего перед нею Нарцисса. - Нет, конечно же! В прошлый раз было важно, чтобы следы яда сохранились, теперь же - иной случай! К тому же, мое главное правило: почерк каждый раз должен отличаться! Потому меня так долго и не могли выловить! - Хвастун, - поморщилась она. - Ты уверен, что твой яд не оставляет следов? Карлик самодовольно ухмыльнулся. - Оставляет, госпожа! Но только если труп обнаружат очень быстро. А если прошло хотя бы полчаса, то смерть выглядит естественной. Ха-ха! Там задумаются, конечно, от чего мог умереть такой здоровый мужик, но мы-то ни при чем! - Тебя точно никто не видел там? - Я бы тогда не стоял здесь, госпожа! Проник туда в пустой бочке, которую везли в замок. Там я местность уже знаю, затаился в кустах, потом прокрался на склады. Этот Бартолд бродил туда-сюда со своей секирой, а я быстро влез в сторожку и добавил свое зелье, всего несколько капель, прямо в пустой кувшин. Потом он, конечно, захотел пить, налил себе воды, а этот яд растворяется мигом. Ну и все! А я выбрался назад тем же способом... - Ладно, ступай. Оставшись одна, она решила: пусть они думают, что хотят. Да, действовать пришлось слишком быстро, но ведь и времени не было. Карлик прав в том, что на нее не подумают, а цель достигнута. Теперь никто не знает, что благочестивую Бриджит из замка Коллин де Шевалье что-то связывало с бароном Жоффруа, врагом приютившего ее семейства. Их короткая связь и общие дела теперь скрыты так надежно, как может скрыть только смерть. Надежнее некуда. То, что Нарцисс что-то знал о ней, Бриджит не пугало. Он не знал главного - ее истинной роли в трагедии семейства Коллин. Карлик был ещё нужен ей, и потому она не использовала его для такого, после чего пришлось бы убить. Что же до всего остального... Он не выдаст ее. С тех пор, как она выкупила его из камеры смертников, из которой его должны были прямиком возвести на эшафот, он был предан ей. Что же ещё оставалось приговоренному к колесованию убийце и отравителю? Но было у нее еще одно дело, и главное. Родерик. С каждым днем он все больше думал о Диане. Наверно, она занимала уже все его мысли, и любой день, проведенный без нее, Родерик считал потерянным. Но в тот же вечер Бриджит убедилась, что если любовь и захватила его, то память он не потерял. - Бриджит, помнишь ты о нашем уговоре? - спросил он после ужина. И поскольку она молчала, подождал немного и уточнил: - Я имею ввиду твой брак. Ты уже решила что-нибудь? - Нет, мессир Родерик, - тихо и грустно проговорила она. - Но почему, можешь ты объяснить? По-моему, мы договаривались... Он явно был огорчен ее ответом, но в последней фразе прозвучало и едва уловимое раздражение. - О да, я могу, - покорно проговорила она. - Я должна была объяснить все еще раньше. Простите, что не сделала этого. - Можешь сделать сейчас. - Но ведь не здесь... И впрямь, вокруг было много людей. Ужин только что закончился, слуги уносили посуду и прибирались, а воины готовились к смене караула. Родерик кивнул и позвал ее следовать за собой. Он быстро шел по коридору, освещаемому чадящими факелами, на шаг впереди, а не рядом с нею, и сердце Бриджит как будто подернулось ледяной коркой. Она ясно видела, как сильно в последние дни он отдалился от нее. Больше не было доверительных бесед, и если бы не ее ежедневные подробные доклады о состоянии замкового хозяйства, поступлении податей и расходах, наверно, они бы и не общались. Да и эти доклады он слушал не очень внимательно, мыслями был где-то далеко, а вчера даже спросил, не утомляет ли ее записывать и сообщать ему все это каждый день. Ведь все книги расходов и приходов ведутся исправно, он доверяет ей, и было бы достаточно одного раза в неделю... О, конечно же, он не хотел тратить время на скучные цифры, бочонки, холсты и запасы муки на зиму. Гораздо приятнее было мчаться по лесам и полям в обществе этой, про которую все только и твердят, что красавица! А когда ее нет рядом, он сидит за книгами, которые та ему дала, и вид у него отсутствующий, будто он, даже будучи здесь, все равно там, с нею! Родерик даже распорядился обустроить небольшую комнату рядом со своими покоями, в которой теперь хранил книги и читал. Как будто нет библиотеки! Наверно, он не хотел, чтобы эти книги и диковинные старинные карты видел капеллан Иероним. Сейчас Родерик направился как раз туда, и Бриджит последовала за ним. Эта новая комната была не велика, но уютна. Окно выходило в тихий внутренний дворик, и никакой шум не мог помешать барону читать. Или просто предаваться своим мечтам. Слуги заранее растопили очаг, сложенный из жёлтого оникса, и в комнате быстро стало тепло. Родерик указал Бриджит на кресло с низкой спинкой, сам же уселся к столу, лицом к ней. Бриджит, выигрывая время, указала на раскрытый фолиант. - Что это за карта, мессир? Я ещё нигде не видела подобной. - Это наша Земля в представлении Пифагора Самосского, - пояснил он. - Оказывается, и он, и Аристотель придерживались гипотезы, что Земля именно такая! - Круглая?! Разве это не ересь? - Это мнение учёных мужей, результат долгих изысканий, и если вдуматься, в этом что-то есть. Но я хотел поговорить с тобой о другом. Он закрыл книгу и глянул Бриджит прямо в глаза. - Итак, Бриджит, что ты решила? - Ах, мессир Родерик, простите меня! - Так ты не думала о том, о чем я просил тебя подумать? - Нет, мой господин. - Отчего же? Ведь ты знала, что это необходимо сделать. - Но вы, мессир... Ведь ваша свадьба ещё не скоро? - Любая свадьба требует времени на подготовку. По крайней мере, я знаю, на ком женюсь. Но ты обещала подумать и сказать, кто станет твоим женихом! - Я не могу выйти замуж, сир Родерик. При этих словах слезы хлынули из ее глаз, и Бриджит не притворялась. Но при этом мозг ее работал так же изощрённо, как всегда. Она не пыталась умолять и цепляться за него. Пусть он подойдёт сам. И он подошёл, просто не мог не подойти. Это было именно то, чего он опасался. Она все ещё любила его. И почему он не решил все раньше? Надо было сразу, после того, как позволил себе переспать с нею. Тогда он подумал, что это было бы слишком жестоко, и, видимо, дал ей напрасную надежду. И вот теперь результат сказался. - Я не смею выбирать себе супруга, - глухо говорила Бриджит. - Ибо тогда я была бы вдвойне греховна! Выйти замуж за одного, любя другого, и давать священные клятвы, не испытывая никаких чувств к супругу, это значит солгать! Я люблю только вас, мой господин! - Бриджит, - мягко сказал он, - ты знаешь, как я благодарен тебе за все. Но брак из благодарности - не меньшая ложь, чем то, о чем сейчас говорила ты. Я люблю другую, ты сама знаешь! - Позвольте мне уйти в монастырь, - сквозь слезы проговорила Бриджит. - Чтобы никому не лгать! Там я буду до конца жизни молить Господа о вашем счастье, а вы... Вы сможете устроить свою жизнь, как пожелаете! - Если это твой выбор, я не стану отговаривать, - сказал он с некоторым удивлением. - Но подумай сначала как следует. Создана ли ты для такой жизни? - Любая жизнь будет для меня серой и печальной, если рядом не будет вас! Но в монастыре я хотя бы принесу пользу, помогая нищим и больным людям! - Раньше я и не подозревал, что у тебя может появиться подобная мысль. - О господин мой, я и сама не подозревала, но все, что угодно, лучше, чем ваша ненависть и презрение! - Я не испытываю к тебе ни того, ни другого! С чего ты это взяла? - С того дня, мессир, как мы были в Шато де Линкс, и я рассказала вам кое-что... С того дня вы перестали мне доверять! - Нет, не перестал. - О, так я ошиблась? И вы не презираете меня? - Я действительно думаю, что ты ошиблась. И сейчас, и тогда. Твоя вина была только лишь в поспешности, с которой ты сделала некоторые выводы. Это не умышленно, это всегда можно простить! - Так значит, ваша будущая жена не таит на меня зла за то, что было? Родерик пожал плечами. - Я не говорил об этом с Дианой, и она тоже не начинала такого разговора. Но она не злопамятна и великодушна, можешь мне поверить. Если ты ошиблась тогда, увидев ее с Монришаром, то можешь просто признать это и извиниться. Я не заставляю тебя, только если сама хочешь. - Я хочу, чтобы вы были счастливым, мессир! И ради этого сделаю все. - Не надо плакать, Бриджит. Я все понял. - Скажите мне... Вы сильно любите Диану? - О да, очень люблю! Она для меня все, и я готов отдать жизнь за эту девушку. Бриджит смахнула слезы и глянула прямо в его глаза. Но это был всего лишь миг, и она поспешно отвела взгляд. - Так мне можно теперь не думать о выборе жениха? - Как сама пожелаешь. - Значит, после вашей свадьбы я могу... - она будто подавилась сухим рыданием. - Да. И прости меня, если можешь. Бриджит порывисто вскочила и бросилась на колени перед ним. - Я могу простить вам все! И могу умереть или убить за вас, мессир! Он высвободил руку, которую она осыпала поцелуями, и помог ей дойти до двери. На следующее утро она испросила разрешение отбыть помолиться в Святую Монику. Родерик дозволил. Как знать, может быть, именно там она обретёт покой, раз уж не может обрести счастье? Да и ему после ее отьезда станет легче. "Не прелюбодействуй" - какой же важной сейчас казалась ему седьмая заповедь! "Особенно там, где живёшь", - добавил он от себя. Бриджит в это время думала о том, что оклеветать Диану в глазах Родерика не удастся. Вернее, оклеветать можно кого угодно, но требуется много времени, чтобы слова упали на нужную почву. А у нее времени нет. Убить? Можно попытаться. Но для Родерика это будет большим горем, и проклятая Бретонка останется в его памяти навсегда как прекрасная и несчастная возлюбленная. А нужно вырвать из сердца Родерика любовь к ней, для этого смерть - не лучший способ. Лучший - заставить его возненавидеть и отказаться от нее самому. О, если бы эта гусыня Белинда не спугнула, не вынудила убежать из обители его безумную сестрицу, как можно было бы все обставить! Но и теперь, возможно, не все потеряно. Бриджит было известно, что барон Рауль не раз отправлял людей на поиски, да и аббатиса Мария разыскивала пропавшую подопечную. Все оказалось тщетно. Но все-таки мертвой беглянку не видели. А значит, какой-то шанс оставался... Та же самая фраза - о прелюбодеянии - и даже ее окончание, добавленное Родериком, пришли на ум и даме Элинрате. Произошло это в Париже. Прибыв в столицу Роберта Нейстрийского, вдовствующая баронесса узнала, что весь двор вот уже неделю или больше кочует по дальним лесам, охотясь на туров и оленей. Разумеется, ее внучка не захотела остаться в стороне от такого развлечения, о котором до сих пор знала только по рассказам отца, и уехала в свите герцогини. Ничего, можно дождаться ее и здесь, благо есть дом, и не нужно останавливаться в этом шумном дворце. Осенние охоты длились долго, и дама Элинрата решила пока осмотреть город. Она говорила правду, что не была тут много лет. Прежде ее, красивую женщину и известную воительницу, узнавали на улицах, теперь же здесь подросли другие красавицы, и сопровождали их тоже красавцы, к ним и было приковано внимание любопытной толпы. Что ж, всему свое время. Пожилая дама в сопровождении служанки и следующих на расстоянии дюжих охранников медленно бродила по торговым рядам. Пришла сюда лишь глянуть на товары, но не удержалась, купила новых тканей. Выбрала самые красивые и дорогие. Луизе - переливчатый розовый бархат из Византии и золотую парчу из Лиона. Пусть не обижается, ведь родная бабушка имеет право сказать девчонке правду! Да, и Гастону она купила подарок, ему пойдет вот этот темно-голубой бархат. Отправлять его, правда, придется в такую даль... Ох, как он там, ее сынок? Напротив остановился, прицениваясь к отрезу сукна, высокий мужчина, чем-то напоминавший Гастона. Да и как ему было не напоминать сына баронессы, если... Неприятное чувство царапнуло изнутри, но Элинрата прогнала его. Давно научилась это делать, когда речь шла о бастарде ее мужа, прижитом с дочкой какого-то торгаша ещё до их свадьбы. Бастарды были во многих знатных семьях, и баронесса поначалу не имела ничего против мальчика, тем более, что жил он в семействе матери. Но юный Мелловульф все чаще гостил в их доме, мечтал о военной карьере, а отец желал ему помочь. Поэтому волей-неволей приходилось видеться с ним время от времени. Подросший юноша стал уделять внимание попойками и интригам больше, чем учебе, и баронесса все чаще ловила себя на мысли, что лучше бы он бывал у них реже. Пока Гастон осваивал воинскую науку, учился управлять людьми и неделями ел и спал в седле, побочный отпрыск его отца переходил из одного кабака в другой и задирал юбки непотребным девицам. Уже после смерти отца Мелловульф оказался замешанным в какой-то скандал, в котором не последнюю роль сыграло прелюбодеяние с чужой женой, и был вынужден бежать. А вернувшись через много лет, упросил Гастона помочь ему продолжать карьеру в армии. И именно его трусость стала причиной того, что в последнюю войну Гастон не получил вовремя подкрепление, оказался в плену и едва не погиб. Мелловульфу и тогда все сошло с рук, но Монришар изгнал его и приказал больше не являться на глаза. Видимо, его кровный брат не слишком-то и огорчился и уже нашел новую службу. Иначе откуда у него деньги, чтобы покупать товары в дорогих лавках? Видимо, взгляд баронессы был слишком пристальным и далеко не добрым, ибо бастард ее супруга почувствовал и обернулся. Отвесил преувеличенно почтительный поклон, но ничего не сказал. - Не прелюбодействуй, - тихо проговорила дама Элинрата. - Вы что-то сказали, мадам? - спросила служанка. - Да. Скажи лавочнику, чтобы прислал покупки в особняк моего сына. Возвращаемся домой.