Рысь и Горностай

Днем мороз ударил сильнее, вновь пошел снег. В последние дни егеря все чаще докладывали, что в окрестностях замка появились волки. В лесах им не хватало дичи, и голодных хищников по ночам можно было увидеть даже в крестьянских дворах, куда они прибегали в поисках поживы. Жуткий заунывный вой летел над заснеженной равниной по ночам, а утром вокруг стен замков и усадеб замечали волчьи следы. Самое время было устроить волчью травлю, опасное и веселое зимнее развлечение, на которое соберется вся округа и о котором еще долго будут рассказывать байки, показывая добытые шкуры серых разбойников. Каждый охотник знает, что сытые волки на дневку всегда лягут ближе, а значит, и скорее будут найдены. Поэтому самое лучшее — выкладывать приваду для охоты. Взяв след волков, побывавших на приваде, охотники цепочкой, сокращая расстояние, направились в урочища, в которых опытные облавщики уже обнаружили следы хищников. С раннего утра в лесу раздавались звуки рожков. Это были сигналы облавщиков, которым коротко и пронзительно отвечал с поляны мощный охотничий рог. Растревоженные сороки и сойки перелетали с верхушки на верхушку, взмывали и кружили в воздухе. Охотники впивались глазами в белый простор. Все с нетерпением ждали, когда волков погонят к крыльям облавы и на поляну. Ждать пришлось долго. В лесу было оцеплено немалое пространство, и облавщики медленно двигались с разных сторон, постепенно смыкая круг, лай взбудораженных близостью хищника гончих доносился то издали, то приближался… Из всех выехавших на охоту в то утро, пожалуй, только двое не думали об этом веселом и шумном развлечении. Только вчера был отпразднован семнадцатый день рождения Дианы. Родерик не отходил от нее ни на шаг, и именно в это день было объявлено об их предстоящей свадьбе. Впрочем, об этом и так догадывались многие соседи и знатные вассалы, а уж все, кто жил в замке, знали точно. Диана могла бы сказать, что была счастлива в тот день — день, когда ее наперебой поздравляли и возносили похвалы ее красоте и наряду. Она вышла к гостям в платье, которого здесь никто на ней еще не видел. Диана надевала его лишь раз, когда ее представляли ко двору, и оно было так красиво, что непременно должно было дождаться не менее торжественного повода, чем тот, ради которого и было сшито. Она шла в этом невероятном наряде через зал навстречу Родерику, и слышны были только их шаги и негромкие звуки музыки, ибо все гости замолчали, любуясь дивной красотой будущих новобрачных. — Ради такой красавицы и впрямь можно забыть любую вражду! — услышала Диана восхищенный шепот кого-то из приглашенных мужчин, и тут же тишина взорвалась рукоплесканиями и радостными возгласами, все бросились вперед, чтобы быстрее других поздравить жениха и невесту. Это было как дивный сон, как сказка, которая вдруг сбылась наяву. И все же один раз Родерик заметил, что улыбка Дианы немного печальна, и крепче сжал ее тонкие пальцы. — О чем ты думаешь? — О том, здесь здесь, с нами, в этот счастливый час не все, кого так хотелось бы видеть! — вздохнула она. Она могла бы добавить, что ее брат несчастлив, но Родерик знал об этом и так. — Верь, что все наладится! — шепнул он ей. Больше они не говорили о грустном, на это еще будет время, а сегодня их праздник. Потом начались танцы. По последней придворной моде, танцующим надлежало разделиться на две шеренги, которые должны медленно сходиться и расходиться с грациозными поворотами и поклонами. Затем танцующие все так же неторопливо и торжественно двинулись вокруг зала, и одновременно каждая пара кружилась, взявшись за руки. После нескольких таких кругов музыканты ускорили темп, и все задвигались быстрее, разбились на два скользящих в противоположных направлениях круга, внутри — дамы, снаружи — кавалеры. В зале с каждой минутой становилось веселее. Изысканные медленные танцы сменились зажигательными и быстрыми, все чаще раздавался игривый смех, развевались косы и тонкие вуали, зрители все чаще разражались рукоплесканиями и хохотом. Утром была охота, которая продлилась несколько часов. Впрочем, охотились те, кто хотел, а некоторые молодые пары, оторвавшись от других всадников, старались держать дистанцию подлиннее и то и дело укрывались за толстыми дубами или зарослями кустарника. Никто и не заметил, куда делись Родерик и Диана. А они уезжали, держась за руки, все глубже и глубже в лес. Туда, где застыл под блестящей ледяной коркой Серебряный ручей. В том месте, где они когда-то встретились, ручей был неглубок и в зимнее время промерзал до самого дна. Они пробились сквозь густые ивовые заросли к ручью и переправились по льду на другой берег. Это были уже земли Родерика, и он повлек Диану за собою, по пути рассказывая об этой части своих владений. Метель началась внезапно, и такая, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть. Одновременно задул, завыл ветер, застонали в чаще столетние деревья, где-то раздался треск, как будто у старой сосны не выдержала, обломилась верхушка. — Вернемся домой! — крикнула Диана, стараясь перекрыть шум ветра. — Далеко! — возразил он. — Не бойся, я знаю, что нам делать! Он подхватил поводья Летуньи и повлек кобылицу и всадницу за собой. Не более одного лье отделяло их от маленького охотничьего дома, который почти не использовался в последние годы жизни барона Ансберта из-за близости враждебного соседа. Теперь же, после примирения с Раулем, Родерик приказал привести в порядок этот дом — внушительное сооружение из толстых бревен, огороженное дубовым частоколом. Для охоты и конных прогулок в этой части его владений такой дом был просто необходим, но слуг, что поддерживали бы здесь порядок постоянно, а не от случая к случаю, Родерик еще не подобрал. И все же войти сюда с холода было приятно. Внутри сразу чувствовалось, что дом был приведен в порядок совсем недавно: очищена копоть со стен, глинобитный пол застелен новым ковром из огромной медвежьей шкуры, стены украшены шкурами волков и оленей. Все это придавало большой, но с низким потолком комнате уютный вид и давало дополнительно тепло. Массивная дубовая мебель, хоть и выполненная грубовато и почти не украшенная резьбой, была тоже новой. Две широкие скамьи, пригодные как для сидения, так и для сна, были завалены большими и маленькими подушками, обтянутыми разноцветной тканью, что считалось даже роскошным для скромного охотничьего пристанища. Диана быстро согрелась и сбросила меховой плащ. Родерик устроил ее в кресле у очага, сам же спустился в погреб, откуда вскоре принес большой окорок, круг сыра и оплетенную бутыль вина. — Тут достаточно припасов, с ними мы легко переждем эту бурю, — сказал он, — а как только утихнет, вернемся. — Может быть, мы будем в Рысьем Логове даже раньше моего брата со всеми гостями, — улыбнулась Диана, — смотря где еще застанет их это ненастье! Она увидела посуду, развешенную над очагом, взяла пару больших блюд и нож и принялась помогать Родерику. Терпкое вино, которое они выпили из широких серебряных чаш, приятно согревало изнутри. Но есть обоим не хотелось. Хотелось лишь смотреть друг на друга, ощущать вкус поцелуев, касаться лица, волос, рук. Они чувствовали себя затерянными среди метели и леса, будто бы отрезанными от других людей этой стихией, а еще больше — своей любовью, страстью и бешеным огнем в крови, который ни один из них не мог и не хотел погасить. Диана помнила лишь, как Родерик нес ее по лестнице на второй этаж. Оказалось, что там была еще одна комната, хозяйские покои с широкой кроватью, застланной одеялом из белых овечьих шкур. Он положил ее на эту кровать и освободил от платья. Через несколько дней они станут супругами перед Богом, теперь же им предстояло изведать наслаждение в объятиях друг друга, ну и что, если это произойдет чуть раньше? Ведь их любовь так сильна, что никакие преграды не смели бы ее. Родерик сказал ей об этом, и Диана кивнула, не открывая глаз. Это было правдой, ведь сумели же они подняться над враждой двух родов и примирить их. Значит, для них нет и не может существовать никаких препятствий, это же ясно! Она задрожала всем телом, и он прикрыл ее собой, хотя едва ли от холода она дрожала в натопленной комнате. Сердца обоих бились так, что, казалось, даже за частоколом, в чаще, их должно быть слышно. Его сводил с ума нежный женственный аромат, соблазнительные движения ее тела, даже то, как она запрокинула светлую головку с разметавшимися волосами. Теперь уже остановиться было невозможно, немыслимо. - Я люблю, люблю тебя! - шептал он в нежное маленькое ушко, и слышал в ответ: - И я люблю тебя! - Мы вовеки не расстанемся, моя Диана! Ты поцелуешь меня? Она чуть приподнялась и поцеловала. Сначала один раз, в висок, потом коснулась горячими губами его век, потянулась к губам, жадно тянувшимся навстречу... Когда все произошло, они долго лежали молча, не расплетая объятий. Родерик первым открыл глаза, нежно провел кончиками пальцев по щеке возлюбленной. Там была тоненькая горячая дорожка, оставленная слезой. — Тебе было больно? — спросил он. — Нет. Она наконец подняла ресницы и улыбнулась. — Если только немного, сначала! — Почему же тогда ты плачешь? — Просто я сейчас счастлива. — А я счастлив, что смог сделать тебя счастливой! Он взглянул на нее. Диана была прекраснее, чем когда-либо, лежа как будто на шелковом покрывале своих дивных волос, которые только казались белыми, а на самом деле были прихотливым сплетением массы лунных лучей с несколькими, случайно запутавшимися в них, тонкими лучами Солнца. Больше всего на свете Родерик хотел сейчас не двигаться с места, никуда не уезжать из этого дома, а привлечь любимую к своему телу и наслаждаться вновь и вновь. Но так поступить было нельзя. Скоро их хватятся или уже хватились. Пока еще можно списать их отсутствие на метель, и лучше всего так и сделать. — Еще пять минут, — проговорила Диана, уткнувшись носом в его плечо. — Хорошо, пять. Но смотри же, не засни! Мне будет безумно жалко будить тебя, моя Сирэн! А сюда мы еще приедем. И уж тогда нам никто не посмеет мешать! И впрямь, их длительное отсутствие очень долго оставалось незамеченным, да и потом никого не удивило. Внезапно налетевшая метель заставила поплутать многих охотников. Были даже такие, кто заблудился в лесу. К счастью, все они скоро нашлись. Несколько крупных волков все же удалось добыть. Охоту можно было считать удачной, и всадники цепочкой потянулись по лесной тропе к замку, где ждал горячий ужин и, наверно, уже настраивали свои арфы музыканты. И наступил вечер, который должен был стать первым в длинной череде счастливых вечеров Дианы и ее будущего супруга. Музыканты играли дивные мелодии, и будущая новобрачная была прекраснее всех, была даже прекраснее, чем когда-либо. Ни одна молодая дама не танцевала так легко и грациозно, как она, ни одна не улыбалась так чарующе и нежно. - Правду говорят, настоящая русалка, - перешептывались гости. - Ни одна смертная дева не может быть так прекрасна! - Но и ни одна русалка не может так гореть, словно язычок пламени! - проговорила одна умудренная жизнью дама. - Русалка холодна и бесчувственна, а будущая баронесса де Коллин своим взглядом сейчас могла бы поджечь замок! - Что ж, будем надеяться, что сир Родерик не пострадает в таком пламени! - весело ответил кто-то. - Да он и сам весь горит. Танцы и веселье продлились далеко за полночь. Диана не помнила, как оказалась у себя в опочивальне, но когда проснулась, было уже позднее утро. Служанки давно навели порядок, все выскоблили в зале и настелили заново тростник на пол. Диана, еще не вставая, счастливо улыбнулась. - Подготовь для меня платье вишневого бархата, - велела она Флоранс. - И пояс из золотых колечек, и серьги с гранатами. Скоро пора спускаться к завтраку, так что поспеши! Служанка прошла в смежную комнатку, служившую гардеробной. Диана слышала, как она открывает сундук. - Сир Родерик, наверно, уже проснулся, - сказала Диана. - Ты его не видела? - Видела, госпожа. Флоранс вновь показалась в проеме узкой двери. - Он уже давно поднялся. Только сейчас его в замке нет! - Где же он? - удивилась Диана. - Неужели они с Раулем поехали еще охотиться? - Нет, - на этот раз в голосе Флоранс слышалось недоумение. - Он ничего не объяснял. Просто, как только открылись замковые ворота, сюда прибыли всадники из Коллин де Шевалье. Так вот, сир Родерик о чем-то переговорил с ними... и велел подать своего коня. И уехал. - Но не может же такого быть, чтобы он никому ничего не сказал! - удивилась Диана. - Может быть, это просто ты не знаешь. Сходи сейчас за Аделиной. - Я схожу, госпожа, - проговорила Флоранс. - Только вряд ли она знает что-нибудь! Сир Родерик ни с кем перед отъездом не говорил. Вот только меня подозвал и просил вам передать... Флоранс замолчала, будто не решалась говорить дальше. - Да говори же! - Он сказал, что, если вдруг его не будет здесь в ближайшие три дня, то моей госпоже нужно приехать в то место, которое вы уже знаете! Он будет ждать там. - Три дня? Но что могло такого случиться, почему он уехал, не дождавшись меня? Ах, неужто трудно было догадаться разбудить меня, Флоранс? - Я и хотела. Но ваш жених сказал, что этого не надо делать. - Хорошо. Иди за Аделиной. Платье потом достанешь. Флоранс ушла, а Диана поднялась с постели и накинула домашнее шерстяное платье. И есть, и пить совершенно расхотелось. Она уговаривала себя, что ничего дурного не случилось и не может случиться, ведь Родерик уехал не один. Он съездит по своим делам и вернется к ней. И конечно, не через 3 дня, а раньше. Возможно, уже сегодня. Приедет и все объяснит. Так она уговаривала себя, а у самой было ощущение, словно старалась отвести нечто неотвратимое и страшное.