Рысь и Горностай

- Я, Рауль, сын Роже и владетель замка Шато де Линкс и всех окрестных земель, клянусь и призываю в свидетели всех, кто сейчас меня слышит и видит, что между мною и бароном Родериком из замка Коллин де Шевалье произойдет поединок чести! Мы оба выходим на него добровольно, в здравом уме и твердой памяти. Если мне суждено погибнуть сегодня, никто из моих верных не вправе преследовать за это сира Родерика сейчас или впредь, он должен беспрепятственно покинуть мои владения вместе со своими людьми. Если же погибнет мой противник, его воины также беспрепятственно покинут владения Шато де Линкс. Разумеется, если сами не нападут на нас! Он замолчал и выжидающе глянул на Родерика. Тот выехал вперед. - Я, Родерик де Коллин, выхожу на бой с сиром Раулем, сыном Роже из замка Шато де Линкс, дабы воздать их роду за тяжкую обиду, нанесенную моему! Я клянусь биться честно, приказываю моим вассалам не вмешиваться в поединок, а в случае моей гибели немедленно покинуть владения сира Рауля, не причиняя ему и его людям никакого вреда! Еще раз говорю, что мы будем биться насмерть. Все это было сказано в тишине, которую нарушало лишь хлопанье крыльев растревоженных птиц. Когда оба барона сказали то, что сочли нужным сказать, вперед выехал сенешаль Сигерод. - Дозвольте молвить, мессиры, - звучно сказал он, и, получив их разрешение, продолжил: - Мессиры рыцари, поединок чести - дело серьезное, и дабы не нашлись желающие возобновить междоусобную войну или усомниться, что поединок велся по всем правилам, нужно оговорить еще одно условие! - О чем ты говоришь, Сигерод? - выкрикнул кто-то из воинов. - О том, что, хоть оба участника и договорились биться до смерти одного из них, за каждым из них все равно должно остаться право пощадить побежденного! - Согласен, - ответил Рауль. - Мне не нужно это право ни в том случае, если победа будет за мной, ни если проиграю, - сказал Родерик. - Я не воспользуюсь им. Но если сир Рауль желает, чтобы у победителя было такое право, пусть оно будет. Его воины ударили мечами о щиты, видимо, радуясь, что их господин сумел так красиво ответить. Воины же Шато де Линкс молча перестроились так, чтобы не упустить ни малейшей детали поединка и в то же время не мешать сражающимся. Поляна была недостаточно велика, чтобы устроить конный поединок на копьях, но прекрасно подходила для битвы пеших рыцарей на мечах или секирах. Будь это на запланированном воинском состязании, сейчас должна была затрубить первая труба, возвещая выход противников. Но и без этого у всех, кто собрался здесь, сердца сильнее забились в груди, едва оба рыцаря вышли на поляну с противоположных сторон и остановились каждый на своем краю. Все затаили дыхание, думая о том, что скоро в живых останется только один из этих двоих прекрасных молодых людей, а второй будет лежать на окровавленном снегу, который сейчас еще так бел и свеж! Все глаза были устремлены на противников, и каждый из собравшихся мысленно молился о победе своего господина над чужаком. Иные не могли сдержать нахлынувших чувств и шептали молитвы вслух. Большинство зрителей остались в седлах, но оба сенешаля и оруженосцы обоих баронов спешились и встали, опираясь на боевые секиры, по краям поляны. Диана и Иоли, оставаясь верхом, бок о бок, мысленно возносили молитвы и совсем не чувствовали холода, хоть мороз за это время и усилился. Рыцари медленно выступили навстречу друг другу. В левой руке каждый держал каплевидный щит, в правой - широкую секиру, насаженную на длинную рукоять. Многие, глядя на этих двоих, не решились бы предсказывать итог их боя. Оба противника были одного возраста и роста, оба отличались необыкновенной силой и ловкостью и прекрасно владели оружием. - Кто возьмет верх, Дикий кот или Вепрь? - ответ на этот вопрос хотели знать все. - Яростная мощь клыков против разящего удара стальных когтей! Сердце Иоли оглушительно стукнуло, когда позади нее какой-то воин проговорил: - Я ставил бы на мессира Рауля. Он разных супостатов повидал, разной методой биться умеет! А Коллин - папенькин сынок, больше на плацу тренировался. - Но выучка у полукровки хорошая, - ответил второй. - Победит сир Рауль, - гордо бросила Диана. И так она сказала это, что слышали не только их воины и Иоли. Бретонка взяла у воина щит и несколько раз с силой ударила по нему кинжалом, за неимением меча. И ее слова, и этот звон стали о сталь долетели до середины поляны, где уже почти встретились оба противника. – Сходитесь! – сказал Сигерод. Рауль и Родерик медленно двинулись вперёд. Сын Ансберта ударил первым, резко взмахнув обеими руками и со свистом обрушив секиру. Не успей Рауль вовремя отклониться назад, сейчас он неминуемо был бы убит. Лезвие лишь чуть скользнуло по его груди, но благодаря кольчуге не причинило никакого вреда. Следующий удар Рауль не позволил ему нанести. Быстро сместившись влево, пропустил противника мимо себя и нанес удар сбоку-сзади по спине. Воины Коллин де Шевалье одновременно вскрикнули, увидев, что кольчуга их господина разорвана, и из-под нее капает кровь. - Царапина! - крикнул Родерик и тут же сам нанес удар. Его секира вновь со свистом рассекла воздух. Рауль подставил щит в тот миг, когда секира обрушилась на него, и слегка отдернул щит назад. Опытные воины знают, что от этого даже самый богатырский размах теряет силу. Щит был лишь слегка поцарапан. Но и Родерик был хорошим бойцом. Он то пятился, то вновь нападал с такой молниеносной быстротой, что глазам зрителей трудно было уловить его движения. Бой на секирах обычно долгим не бывает, слишком тяжело и опасно это оружие, и слишком хорошо владеют им те, кто выбирает его. Оба противника еще не выдохлись, ибо ярость поддерживала каждого из них. Однако же, оба обливались потом, дыхание вырывалось с хрипом. Зрители, сначала наблюдавшие за поединком молча, теперь то и дело выкрикивали: - Бей! - Покончи с ним! Раз за разом Родерик нанес два коротких, но страшных удара, целясь в правое плечо; однако Рауль с такой силой отразил их щитом, что рукоять задрожала, Родерику пришлось отклониться назад, чтобы не упасть. Удары секир становились все чаще. Теперь каждый желал покончить с врагом поскорее, потому уже не применяли сложные приемы, как в начале битвы, а использовали зарубы — простые размашистые удары сверху вниз. Им удалось ранить друг друга, теперь терять время было нельзя. С кровью по капле уходит и сила, и оба это знали. Но для победы одному из них нужно было нанести ещё один сокрушительный удар! И вот, когда более вспыльчивый Родерик кинулся в очередную атаку, Раулю подсказало скорее чутье, чем разум, что сейчас настало время покончить с ним. Разъяренный враг, как и разъяренный вепрь, ломит силой и жаждой уничтожить врага, но при этом он не думает! И вот тогда настает подходящий момент для такого сложного и изощрённого приема, как зацеп. Тут, наряду с силой, необходима великолепная техника боя и такое знание боевых приемов, которое можно получить только от лучшего мастера, не всем раскрывающего свои секреты. Таким мастером был когда-то Роже. Едва Родерик вновь кинулся на него, Рауль мгновенно ушел с линии атаки, пропустив врага мимо себя. Тут была важна та самая доля секунды, которую нужно безошибочно поймать. И он смог это сделать. Зацепив щит противника своей секирой, резко рванул на себя, вырвал его и одновременно нанес такой удар своим щитом, что Родерик не смог ударить в ответ, выронил секиру и упал. Воины Рысьего Логова взорвались радостными воплями, грохот мечей о щиты стоял такой, что почти заглушил крики ярости и отчаяния, несущиеся с другой стороны. Рауль замер над поверженным врагом с секирой в руках, но не спешил нанести смертельный удар. Вокруг усиливался шум, среди которого удалось расслышать голос Сигерода: - Ты хочешь нарушить уговор, старик? Кто посмеет вмешаться, будет убит, Богом клянусь! Рауль огляделся. Увидел своих воинов и побелевшего от ярости Сигерода, направившего меч в ощетинившегося, как волк, Хродерава, позади которого маячили вассалы Коллин де Шевалье. Увидел смертельно побледневшую, казавшуюся снежным изваянием Диану. Рауль знал: она не попросит сохранить жизнь Родерику, но сейчас она прощалась в своем сердце с тем, кого любила, и будет оплакивать его. О нет, он не желал своей маленькой сестренке лить слезы долгие годы! Он поднял руку, призывая всех к тишине. И она наступила, звенящая и не нарушаемая ничем, кроме позвякивания конской сбруи, стрекота сороки... и голоса Родерика. - Убей же меня, сир Рауль. Я пощады не прошу и сам тебя не пощадил бы! Он говорил тихо, но все услышали. Рауль снял шлем и умыл лицо захваченным в пригоршню снегом. Нестерпимо хотелось пить и отдохнуть. Но сейчас главное было - покончить со всем этим. - Вассалы Шато де Линкс и Коллин де Шевалье! - крикнул он. - Сенешали, воины и благородные дамы! Выслушайте и запомните мои слова. Я желаю воспользоваться своим правом оставить барона Родерика в живых. Никакого бесчестья для него в этом нет, ибо он сражался храбро и о пощаде не просил. Это решение - только мое. Я принимаю его ради восстановления справедливости, которую сир Родерик считает попранной. Какая в этом доля правды, а какая - домыслов и злой воли, мы пока не знаем. Но если Богу будет угодно вразумить нас раскрыть эту правду, скоро или через много лет, я не желаю испытывать стыд и горечь за то, что убил сира Родерика, хотя мог сохранить ему жизнь! - Я не просил у тебя пощады! - скрипнул зубами Родерик. - Ну так получи ее непрошенной! - усмехнулся Рауль и отошёл. Родерик попытался подняться, но тут же повалился назад и потерял сознание. Он уже не видел, как Рауль взял у Дианы его кольцо и отдал Хродераву. Воины Родерика принялись сооружать носилки, чтобы доставить домой своего господина. Диана же бросилась к брату в объятия. - Осторожнее! - предостерег Сигерод. - У мессира глубокая рана вот тут. - Тебе нужна помощь, Рауль, - говорила Диана, пока он пил из фляги какое-то кисловатое, но быстро возвращающее силы вино. - Здесь Иоли. Она поможет тебе. Он хотел сказать, что помочь могла бы и сама Диана, и даже Дидье, но почему-то не сказал. Потом, много времени спустя, Рауль, сын Роже, понял: проявив в тот день великодушие к врагу, жаждавшему его смерти, он не смог быть жестоким с Иоли. Возможно, в тот день он окончательно простился с юностью и сделал первый шаг к мудрости, которую ему только предстояло обрести. А пока он сидел на расстеленной кем-то конской попоне, а Иоли стояла на коленях рядом, промывала и обрабатывала раны. Диана прилежно подавала ей то воду, то какой-то бальзам, то ветошь для перевязки. - Я давно не видел тебя, Иоланда, - сказал он. - Но мне передавали, что ты совсем поправилась... Она не отвечала, лишь тщательнее стала взбалтывать бурую жидкость в склянке. - У тебя всегда под рукой все нужное, - снова заговорил он и повернулся к ней. И тут же понял, что не обида и не гнев заставили ее молчать. Иоли судорожно пыталась проглотить ком в горле и не могла, и боялась разрыдаться, если скажет хоть слово. - Не надо, - сказал он и поднялся. Нужно было уезжать домой. И поскорее, пока он не схватил ее обеими руками, чтобы больше никуда не отпустить! Слабость ещё не совсем прошла, но он сел на своего гнедого красавца Сорси без чьей-либо помощи. Сверху окинул взглядом поляну, где совсем недавно сражался и решал судьбу Родерика. Того уже увезли. Диана, как и подобает дочери Роже и очень гордой девушке, ни разу не взглянула вслед удаляющимся носилкам. Плакать она будет потом. Если захочет. - Мне не терпится узнать, как ты все же очутилась здесь! - сказала она Иоли. - Если позволишь, я приеду к тебе завтра! Да и моему брату будет нужен свежий бальзам. Ты не откажешься приготовить? Они ехали вместе до развилки дорог. Там Иоли отделилась от отряда и под охраной двоих воинов, которых выделил ей Сигерод, продолжила путь к своей усадьбе. Ей предстояло еще проехать через лесную деревушку и забрать ожидавшего там Алена.