Skaterman

— Где ты был? — строгий голос отца остановил Кана, пытающегося как можно тише прошмыгнуть через кухню на лестницу в свою комнату — Гулял, — дрожащим голосом ответил Минхи, молясь, чтобы у него ничего больше не спросили, и добавил, — с одноклассниками. — Ты в курсе, что о таком должен предупреждать? — встряла в разговор женщина. — Я твоя мать, и я должна знать, где, куда и с кем ты ходишь! — Прости, мам… — он опускает голову, нервно перебирая край своей школьной рубашки, не рискуя говорить что-нибудь еще: Кан не хочет никаких скандалов.       Повисло неловкое молчание, заставляющее его нервничать еще сильнее. Да, он просто не мог находиться рядом со своими родителями, потому что всегда волновался, не начнут ли они снова кричать на него, ведь это случалось очень часто. Они считали, что дают ему всё, что нужно: деньги, хорошую еду, всякие интересующие подростков вещи, но никогда не давали того, что ему действительно было нужно — родительскую любовь. Минхи всегда завидовал семьям, которые по выходным гуляли в парке, ходили в кино или на пикники. Осознание того, что он ни разу не разговаривал с мамой по душам, никогда не спрашивал совета у папы, заставляло его чувствовать себя отстойно, супер-отстойно. — Как твои оценки в школе? — снова строго спросил мужчина. — Всё хорошо. Первый в списке, — выдохнул Минхи, — Как обычно. — Не разочаруй нас в следующий раз, хорошо? У вас на носу важный тест. Ты должен снова стать первым.        Минхи кивнул. — Ладно, можешь идти, спустишься, если захочешь поесть, я положу еду в холодильник. — более ласково сказала женщина. Минхи снова кивнул, будто ему вообще было хоть какое-то дело до этого всего, и быстро взобрался по лестнице в свою комнату.        Как же это, всё-таки, бесит: каждый раз они говорят об оценках, словно кроме них в жизни ничего важного нет. Они никогда не спрашивают «как ты себя чувствуешь?» или «что ты сегодня ел?», вместо этого они интересуются только тестами и его местом в списке лучших учеников школы. Дома ему всегда хочется плакать, потому что он чувствует себя настолько одиноким, что по другому просто невозможно. Он сдирает кожу с рук отросшими ногтями, кричит в подушку и разбрасывает вещи, а родителям просто нет до этого дела. Возможно, Минхи просто нужен друг, человек, который поможет ему справиться с одиночеством.        Сейчас Кан снова вытирает дрожащими руками слезы с щек и кровь с тыльной стороны запястья, оставшейся от ногтей. Да, эти царапины, шрамы от которых не сходили, были очень глубокими, настолько глубокими, что кровоточили еще очень долго.        Минхи засыпает в тихих рыданиях, так и не сняв с себя тесной школьной формы — просто не смог найти в себе сил вообще подняться с кровати.

***

       Минхи просыпается от раздражающего звука, оповещающего его о приходе сообщения, и не сразу понимает, что это вообще такое: ну кто шлет СМС-ки в шесть утра в выходной день? У него ведь даже друзей нет, чтобы сообщения получать. «Встретимся сегодня в 13:00 у центрального парка»        Ему потребовалось около десяти секунд, чтобы вспомнить, что тот парень-скейтер с красными волосами позвал его сегодня на свидание. Он вздыхает и садится на кровати в позу лотоса, замечая на себе школьную форму — забыл снять. Минхи вспоминает, как вчера вечером плакал, сдирая кожу с запястий: сегодня ему придется надеть что-то с длинными рукавами, не важно, хочет он того или нет. «Хорошо, я приду»        Сперва всё шло гладко, но по мере приближения свидания, Кан так разнервничался, что не смог нормально сидеть на одном месте, постоянно начиная ходить из стороны в сторону и обдумывать всякое. Это ведь первое свидание в его жизни, как тут можно не волноваться? Но на самом деле тем, кто беспокоился больше всего был Ынсан. Он долго не мог уснуть, а когда наконец уснул, то стал просыпаться буквально через каждый час, ворочаясь на кровати так сильно, что заставлял раздраженного лидера каждый раз кричать: «Можешь, блять, уже улечься нормально? Мне на работу завтра!». — Слушай, ты из-за того парня не мог уснуть? — спрашивает Сынён Ынсана утром, около семи часов, когда оба курят на балконе.        Замявшись, Ынсан кивает: — Я просто думаю, что могу ему не понравится. Ну, знаешь, вдруг ему вообще парни не нравятся? Что думаешь, хён? — Если бы не нравились, то он бы не согласился, верно? — улыбается Чо: как же это мило — подростковая влюбленность. Он в его возрасте еще сильнее нервничал перед свиданиями с девушками. —  Да не парься. Ты, вроде, очаровательный парень, должен ему понравиться. А если нет, то пусть идет к черту. — Блять, нет, я так не могу. — Ли тушит сигарету и выходит с балкона, громко хлопнув дверью, оставляя старшего наедине с собой. — Подростки. — Пожимает плечами лидер.        Главной проблемой для Ынсана был выбор одежды: вся она у него была какая-то… Какая-то не такая, блин. Не для свиданий. Одни джинсы, толстовки, странные футболки с принтами вроде «fuck you» или чем-то подобным и яркие рубашки. И из всего этого тряпья, купленного в основном на распродажах или в секонд-хендах, ему пришлось выбирать что-то более менее адекватное, по итогу оказавшееся тем же, что он носил обычно: джинсы, футболка и рубашка сверху. Ну не было у него, на самом деле, чего-то нарядного и красивого. Ему даже в школе не приходилось носить форму, поэтому чего-то вроде классических брюк и рубашки не было вообще. — Я ушел, — говорит крутящемуся перед зеркалом парню Сынен, уже одетый для выхода на работу. — Ты бы еще раньше начал собираться, я не знаю. У вас встреча в два, а сейчас и девяти нет. — Я просто хочу хорошо выглядеть. — говорит подросток, не отрывая взгляда от своего отражения в зеркале. — Я же не ты. — Ты еще, может, накрасишься, принцесса наша? — Все, вали на свою работу и не мешай мне. — Хорошо, принцесса. Деньги и сигареты на столе. Не кури много. Я пошел. — протараторил Сынен, тут же исчезая из комнаты. — Да, да, проваливай уже. — Ынсан смотрит в сторону, где еще секунду назад стоял старший. — Без тебя знаю, сколько мне курить!        Он с облегчением выдыхает, когда слышит звук захлопывающейся двери: у него есть еще как минимум три часа, чтобы собраться с мыслями и настроиться на свидание, но сколько бы он не старался, ничего не помогало. Даже любимый гугл давал какие-то идиотские советы: «Не думайте о плохом» «Не проигрывайте беседы в голове» «Не следуйте умным советам».        Звучит неплохо, но вот только нихрена не работает. За то время, пока Ынсан находился дома, успел выкурить четыре сигареты и не планировал останавливаться, выкурив еще одну, как только вышел на улицу. Черт, он серьёзно нервничал, настолько, блять, сильно, что стал курить чаще обычного. Ли выругался себе под нос и подумал, что на сейчас хватит. От него будет очень сильно пахнуть ими, если не остановится, а это плохо — Минхи может решить, что Ынсан какой-то, ну, совсем отбитый и не захочет вообще с ним общаться. Он ведь такой правильный и хороший, в отличие от бестолкового Ли, который начал курить в четырнадцать.        Как оказалось, он приперся довольно рано. До встречи оставалось еще около тридцати минут, но уж лучше раньше, чем вообще опоздать. Ынсан заметил, что его ладони стали потеть в пять или десять раз сильнее, чем обычно, потому что, блять, это было очень волнительно — его первое свидание! Да еще и с Минхи! На самом деле об этом свидании он думал давно: еще тогда, когда жил с своими родителями. Парни вместе ходили в среднюю школу, но учились в разных классах, никогда не общались, и сидели за соседними столиками в столовой: Минхи всегда один, а Ынсан, окруженный друзьями и непонятными девчонками, которые ему вообще не были интересны. Он понял, что действительно влюблен в этого странного и тихого парня, как всегда оказывающегося на первом или втором месте в списке лучших, только на последний год обучения, почти перед выпуском, а когда узнал, в какую старшую школу тот собрался поступать, то понял — их дороги теперь расходятся, и решил просто отпустить свою детскую влюбленность.        Ынсан даже не пытался поступить в ту же школу, что и Минхи. Сложные экзамены — не единственное, с чем он не мог справиться. Обучение стоило больших денег. Все ученики этой школы… Черт, они выглядели так, словно родились в какой-то королевской семье. Пусть родители подростка не были слишком бедными, но такого они точно не могли себе позволить, да и, наверное, не хотели. Им вообще не нравилось тратить деньги на своего не очень желанного сына. Они обращали внимание только на его младшую сестренку, которой в этом году исполнилось одиннадцать. Даже когда Ынсан ушел из дома и поселился в квартире Сынёна, человека, который, несмотря на свой скверный характер, всегда был добр к подростку, они не стали искать его или даже заявлять в полицию. Сперва это расстраивало Ынсана, но он привык. Он привык всегда быть последним, чувствовать себя ненужным и к одиночеству.        Сынен, видимо, был не против такого соседства. Он воспринимал бунтующего парня как младшего брата, а тот, в свою очередь, думал о старшем как о хёне, ничего больше. Идиллия, сплошная идиллия. Но и тут было не всё так просто: Чо позволял Ынсану жить у себя только с одним условием — младший должен был найти себе работу. Это не было проблемой, потому что Ли учился в такой паршивой школе, которая, в обычные свои дни заканчивала учебу в два часа дня и никогда не следила за посещаемостью, так что многие из учащихся вообще ходили через раз, поэтому Ынсан работал кассиром в супермаркете по понедельникам, вторникам, средам и четвергам до восьми вечера.        Красноволосый хотел закурить, но стоило ему только потянуться в карман за пачкой, как перед собой он увидел его и, боже мой… Он мог буквально утонуть в этих прекрасных карих глазах. Нет, серьёзно, Минхи был просто… Он был охуенным сейчас, по другому никак не скажешь. Ли никогда до этого не видел его в чём-то кроме школьной формы, о чем сейчас пожалел: если в школьной форме Кан выглядел как чёртов ангел, то сейчас в немного зауженных джинсах и свитере напоминал самого Иисуса. — Привет, долго ждал?

Если ты будешь рядом, я буду петь тебе красивые песни