That is America's ass

— Скажи мне это, Крис, — мой голос дрожит, — скажи мне это! Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы скрыть сильную дрожь. А он молчит, упрямо уставившись на свои ноги. — Скажи мне, — уже тише, почти шёпотом, произношу я, медленно опускаясь на пол, — если больше не любишь, скажи… В горле стоит ком, не позволяющий мне ни вздохнуть, ни выдохнуть, из глаз одна за другой текут слёзы. «Не молчи, прошу», — хочется закричать, но я не могу вымолвить ни слова. Как больно, быть в неведении, вздрагивать от каждого жеста, бояться сказать и сделать что-то не так. «Посмотри на меня, Кристофер», — и снова ни одно слово не срывается с моих губ. Как же я скучаю по нему, по нам. Второй месяц он ежедневно ездит на съёмки, фотосессии, срывается и летит в другой город на конференцию, умудряется успеть везде, но не побыть со мной. Каждый из тех редких вечеров, что ему удаётся провести дома, мы почти не разговариваем, ужинаем в тишине, засыпаем по отдельности, как чужие друг другу люди. Я не могу к нему прикоснуться, а если тянусь, он ускользает. При встрече с ним внутри меня распускаются самые яркие и прекрасные цветы, которые резко блекнут и засыхают от быстрого и безразличного «привет». Эта холодность заставляет моё тело покрываться ледяными мурашками. И сейчас, когда я почти умоляю его поговорить со мной, Крис молчит, чем разрушает внутри меня последние надежды всё вернуть. Сидит на диване, сильно сжав руки в замок, от чего на них выступили пульсирующие вены, его брови нахмурены, а выражение лица говорит о сосредоточенности. Сейчас, как никогда, мне хочется коснуться его: провести ладонью по широким приподнятым плечам и почувствовать, как от моих касаний уходит его напряжение. Запустить руку в мягкие и всегда уложенные волосы, оставить лёгкий, едва ощутимый поцелуй за ухом, сесть рядом и уткнуться носом в его шею. Но я сижу на ковре в метре от Эванса и не могу позволить себе даже резкий выдох, который, казалось, сможет заставить Криса встать и уйти. От его молчания и бездействия внутри меня с каждой секундой разрастается тоска и боязнь потерять его. Эти два месяца наполнили моё сердце ощущением ненужности. Голубые глаза Эванса неизменно смотрят в одну точку и не выражают ничего, кроме…страха? — Наверное, ты прав и слова здесь излишни, — шепчу я, собирая оставшиеся силы. Медленно поднимаюсь на ноги, стараясь заглушить громкий стук сердца, и не встретив ни одной эмоции на лице Криса, на мгновение замираю. «Сделай что-нибудь», — мысленно прошу его, тихо плача. Разворачиваюсь, тяжело выдыхая и уже не боясь спугнуть того, кто безмолвно сидит на диване, и делаю шаг в сторону двери. Но второй мне не позволяет сделать Крис, бесшумно и неожиданно возникший за моей спиной. Его дыхание касается моей кожи на шее, а руки аккуратно сжимают талию. Бесповоротно стою, замерев как статуя, и подавляю подкатывающее рыдание. — Т.И, — моё имя застыло на его губах, — не уходи… Эванс делает шаг и обнимает меня, крепко прижимая к себе, и я готова взвыть от его прикосновений, по которым изголодалась за эти два месяца. Тепло его тела медленно растапливает те ледники, что выросли внутри меня за это время. Ощущаю всем своим нутром, как лёд превращается в воду и крупными каплями летит в пропасть, в которой я чуть не исчезла сама. Развернувшись к парню, не разрывая кольца его рук, встречаю взгляд уставших голубых глаз. — Скажи мне это, Крис, — тихо говорю я, — скажи мне это, — повторяю эти слова ему в губы. — Я люблю тебя, Т.И., больше всего на свете, — он прижимается своим лбом к моему, — больше, чем ты себе представляешь.