Немецкая сталь

      Осмотревшись по сторонам, Гинденбург осторожно проник в душевую. У него не было злого умысла, просто на базах Империи Сакуры не практиковались индивидуальные душевые в комнатах персонала. Была ли общественная душевая создана ради улучшения социального климата или же в силу банальной экономии горячей воды — крейсер не знал, да и не думал (ведь он корабль). Его интересовали куда более важные вопросы: как бы помыться после долгого изнурительного боя и не посеять хаос во флоте дружественного государства, что полностью состоит из представительниц прекрасной половины человечества.              Однако удача сегодня была на стороне крейсера Железной Крови. Время ушло глубоко за полночь, поэтому измотанный манёврами флот Империи Сакуры давно смотрел пятый сон в своих кроватях. Душевые пустовали, и Гинденбург смело зашёл внутрь, не забыв, разумеется, закрыть входную дверь.              Чёрный мундир, сложенный с немецкой аккуратностью, занял своё место на одной из полочек раздевалки. Прикрывшись полотенцем, крейсер быстро прошмыгнул в самую дальнюю душевую кабинку, надёжно укрывающую от постороннего взгляда, и включил горячую воду. Пусть пар и не являлся полноценной заменой дымовой завесы, скрыть кое-какие детали от беглого взгляда он мог.              — Ха-а… — блаженно вздохнул Гинденбург. — Словно заново родился.              Стоя под водопадом горячей воды, парень буквально кожей ощущал, как вместе с той на пол стекает его усталость. Как растворяются все тревоги, а проблемы начинают казаться не такими уж и серьёзными. Отошёл на второй план небольшой конфликт с Майей, возникший из-за последнего штруделя с вишнёвой начинкой. И даже постоянное чувство преследования стало чуть легче…              Гинденбург настолько ушёл в себя, что не заметил шлёпанья босых ног по полу душевой. Вернули же его в реальность две элегантные женские руки, охватившие парня на уровне груди. А спустя несколько мгновений к мужской спине прижались две упругие выпуклости довольно большого размера.              — Ара, — промурлыкал голос за спиной парня. — У тебя с Майей действительно много общего.              Дыхание девушки, говорившей ему почти в шею, казалось, было горячее кипятка, льющегося из душевой лейки. Гинденбург стал лихорадочно вспоминать, кому мог принадлежать этот голос и внушительные габариты противоторпедной защиты. Круг подозреваемых стремительно сужался, а не ведающая о небольшом приступе паники у крейсера девушка только и делала, что заставляла его нервничать ещё сильнее.              — Однако моя младшенькая сестричка напрасно переживает, — игриво произнесла Атаго, проведя пальцем по груди крейсера. — Грудь у неё явно больше.              Кем-то другим подкравшаяся к Гинденбургу кансен быть не могла. Такао слишком серьёзна, а Чёкай не такая смелая, как старшая сестра. Оставалось выяснить, что именно понадобилось японской Деве Флота от него в столь поздний час, да ещё и в такой «интимной» обстановке.              — Доброй ночи, Атаго, — постарался успокоиться немецкий крейсер.              Присутствие в непосредственной близости девушки немного нервировало парня. Если о его физиологических особенностях станет известно кому-то кроме узкого круга доверенных лиц, коих можно смело называть семьёй… Гинденбург предпочитал об этом не думать.              — Чем обязан столь позднему визиту?              — Знаешь, — Атаго стала рисовать пальчиком круги в области сердца парня, — Майя сильно переживает, что ей не досталась булочка с вишней, — усмехнулась она.              — Это не повод для разговора в такой обстановке.              — Да, не повод…              По тому, как два полушария заскользили вверх по спине Гинденбурга, тот понял, что девушка встала на носки. И сделала это нарочито медленно, ещё плотнее прижавшись к нему.              — …Но отговорка, — прошептала она в ухо крейсеру. — Мне было интересно, как тебе удаётся держать себя в такой великолепной форме.              Палец Атаго перестал рисовать круги на груди Гинденбурга и двинулся вниз, царапая ноготком его кожу. И синхронно с движением руки девушки стало опускаться и её тело.              — У тебя хорошо развит пресс, — царапнула ноготком один из кубиков Атаго.              И чем ниже опускалась рука тяжёлого крейсера Империи Сакуры, тем сильнее поднималась внутри её железнокровного одноклассника паника. Быть раскрытым в такой пикантной ситуации, да ещё и среди кансен, адекватность основной массы которых оставляла желать лучшего… Не такой судьбы он себе хотел. А случаи того, как двинутые на «Пути Меча» или «Пути Воина» корабли влияли на здоровье адмиралов, были широко известны. Чего стоил только свежий инцидент с вице-адмиралом Петром Волковым, который по собственному неразумению похвалил умение Идзумо владеть одати и едва не лишился головы.              — Атаго, я, конечно, всё понимаю, но у нас в Рейхе это так не работает, — попытался выбраться из объятий девушки Гинденбург.              Однако сделать это непринуждённо не получилось. Рассчитанная именно на борьбу с другими тяжёлыми крейсерами, Атаго, второй корабль класса «Такао», удерживала парня одной рукой, не прилагая к этому заметных усилий.              — Рейх далеко, — промурлыкала девушка, чья ручка остановилась чуть ниже живота Гинденбурга.              — И всё же интересующие тебя вопросы ты могла бы задать и в другое время. Утром, например, — предложил парень.              — Утром рядом с тобой будет Роон-чан, и поговорить станет практически невозможно, — томно вздохнула Атаго. — Ты ведь знаешь, как она меня недолюбливает.              — Может, — перехватил шаловливую руку девушки-крейсера Гинденбург, — тебе следует что-то изменить в своём поведении?              — Зачем? — усмехнулась Атаго. — Она всё равно не позволит узнать ответы на интересующие меня вопросы, если они о тебе…              Едва девушка договорила, как её рука выскользнула из захвата парня и стала опускаться вниз. И Гинденбург ничего не успел предпринять перед тем, как аккуратно подстриженные ноготки Атаго легонько уткнулись в негабаритную часть его корпуса.              — Ара? Вот так сюрприз… — прошептала Атаго. — Кто-то забыл демонтировать противоторпедную сеть?              Мгновение, и её пальчики сомкнулись «вокруг» немецкого крейсера.              — Я предполагала, что всё не так просто, но чтобы так… Списывала это на проблемы с компоновкой твоего главного калибра, — слегка сжала пальцы девушка. — А оказалось, размещение орудий очень даже… на уровне.              Последние слова она произнесла с какой-то странной усмешкой в голосе. Немецкий крейсер всё ещё оставался в руках крейсера-охотницы.              — Давно догадалась? — обречённо вздохнул Гинденбург.              — Недавно. Мне не давали покоя сперва твоя походка, потом — запах. Да и метацентр у тебя почему-то ниже.              — Какая наблюдательность, — покачал головой парень. — И много таких догадливых?              — Не переживай, — Гинденбург почувствовал прикосновение губ к своей спине. — Всё это заметно только если внимательно всматриваться. Очень внимательно. И очень долго.              — Знаешь, — похлопал он девушку по руке, намекая, что пора бы его и отпустить, — если бы ты меня не держала за одно место, я бы сказал, что у тебя паранойя.              — Да ладно тебе, — прошептала Атаго.              Дальнейшие её действия в очередной раз за вечер смогли удивить парня. Нежно и осторожно рука Атаго двинулась сперва вперёд, а затем назад, после чего замерла на месте. Однако, несмотря на всю браваду в голосе, девушка явно нервничала, что отражалось в лёгком подрагивании её тела. Что не мог уловить взгляд, то прекрасно передавалось тактильно…              Этого Гинденбургу оказалось достаточно, чтобы открыть второе дыхание и возобновить попытки вырваться из цепких ручек тяжёлого крейсера Империи Сакуры. Слова и стандартные методы не сработали, а к силовым приёмам прибегать он не хотел, так что оставались только нестандартные варианты.              Правой рукой он дотянулся до кранов, делая воду погорячее, в то время как левую Гинденбург завёл назад и взялся за то, до чего было удобнее всего дотянуться. В ладони крейсера оказался упругая, разгорячённая водой бархатная верхняя часть кормы Атаго. Парня это не остановило — ладонь опустилась чуть ниже и сжала ягодицу японки. Та резко вздохнула от неожиданности, но быстро пришла в себя и медленно стала двигать рукой, не отпуская швартовой конец другого крейсера.              — Тебе не кажется, что это зашло слишком далеко? — поинтересовался Гинденбург, в подтверждение своих слов легонько шлёпнув девушку по мягкому месту.              — Ара-ара? — привстала на носочки Атаго, шепча ему в ухо: — Разве же это далеко?              Ладонь парня при этом ни на секунду не теряла контакта с кожей девушки. Повинуясь сиюминутному порыву, он ещё раз сжал ту, мысленно отмечая традиционные для японских кораблей изящные обводы корпусов.              — А разве нет? — спросил Гинденбург.              Его рука плавно переместилась сперва на поясницу девушки, а затем начала свой путь к её животику, прижатому к спине немецкого крейсера. Не переставая медленно двигать рукой вверх-вниз, Атаго стала менять своё положение. Продолжая прижиматься к спине парня грудью, она сделала маленький шаг назад. И, как мог судить он по чуть опустившейся вниз девушке — немного выгнула спинку, выпятив свою кормовую оконечность. Словно освобождая его ладони дорогу и подзадоривая прикоснуться к тому, что находится ниже.              — Всё зависит от твоих рамок, — провела Атаго пальцем по груди парня вниз, остановившись на середине живота. — И твоего желания им следовать.              — Ты ведь понимаешь, — хрипло произнёс Гинденбург, опуская левую ладонь ниже, скользя по смазанному струями воды животику девушки, — что рамки и границы…              Замолчать его вынудило небольшое замешательство, возникшее на пути его ладони. Рука остановила движение, прикоснувшись к идеально гладкому лобку японского крейсера.              — Хм? — не смог скрыть своего удивления Гинденбург, поводив пальцами из стороны в сторону.              — Нехорошо мыслить стереотипами, — промурлыкала Атаго, которой действия парня пришлись по душе.              — Ну так о чём я? — рука парня продолжила своё путешествие к промежности девушки. — Рамки и границы — весьма условные понятия.              Атаго слегка расставила ноги в стороны, облегчая ему путь, чем немецкий рейдер незамедлительно и воспользовался. Проскользнув между соблазнительных бёдер японки, Гинденбург накрыл её промежность ладонью. Девушка немного ускорила движения рукой, в ответ на что он провёл средним пальцем по её губкам, служившим последней границей между прежними взаимоотношениями и неопределённостью.              — Продолжай, — вздохнула Атаго, прислонившись щекой к спине Гинденбурга.              — Уверена, что стоит их двигать? — спросил парень, надавив на мягкую плоть.              Палец не без усилий раздвинул малые губы девушки, проникая во влажный и горячий канал плоти. Умом парень понимал, что снаружи температура на самом деле выше, спасибо льющемуся из душевой лейки кипятку. Однако ощущения, посылаемые в мозг, говорили об обратном. Оказавшийся в тесных, но, тем не менее, податливых объятьях девичьей плоти палец вынудил Атаго прекратить всякое движение. Она просто стояла, не выпуская парня из рук, и глубоко дышала.              Гинденбург нажал сильнее, проталкивая средний палец чуть глубже. По телу девушки в ответ прокатилась лёгкая дрожь. Пользуясь бездействием, свободной рукой он освободил себя из цепких пальчиков крейсера-охотницы, обретая наконец свободу. Оставалось немного.              Парень осторожно покинул лоно Атаго и уже собирался сделать шаг вперёд, как девушка словно очнулась от наваждения. По телу пробежала волна мурашек, а перед глазами на несколько секунд возник чёрный вихрь. Всё произошло настолько стремительно, что Гинденбург не заметил, как оказался прижат спиной к покрытой кафельной плиткой стене.              Вокруг его шеи обвились нежные, обманчиво слабые руки, а губы накрыли страстным поцелуем. Действовала Атаго весьма агрессивно, отчего, повинуясь пробудившимся в глубине сознания инстинктам, Гинденбург обнял её за талию и прижал к себе.              — Раздвигать рамки следует крайне осторожно, — оторвавшись от губ парня, промурлыкала Атаго. — Сестричка любит аккуратность и взаимопонимание.              Не давая однокласснику сказать и слова, японский крейсер вновь его поцеловала. Однако в этот раз поцелуй был более чувственным. От него фок-мачта немца, будучи зажатой между двумя нагими телами, ныла сильнее, нежели от нежных пальчиков Атаго. Ответив на поцелуй девушки, Гинденбург уместил свои ладони на её ягодицах и попытался или поднять её, или отодвинуть в сторону. Сделать что-нибудь, чтобы избавиться от некомфортного ощущения. Но у японки в голове были другие планы.              Когда девушка отстранилась, Гинденбург встретился с ней взглядом, пытаясь понять, что нашло на его коллегу. Вот только в тёмно-золотых глазах не нашлось ничего постороннего, лишь озорной блеск.              — Не нужно переходить черту, Атаго, — в очередной раз обратился к ней Гинденбург, но слова его прозвучали скорее как попытка оправдать собственное бездействие.              — Ты ведь сам этого хочешь, — игриво улыбнулась девушка, медленно опускаясь на колени. — Просто боишься самому себе в этом признаться.              Парень положил руку на её голову, погладив чёрные звериные ушки, в то время как другая ладонь легла на ей на щёку, не давая опуститься ниже.              — Если ты это сделаешь, целоваться я с тобой точно никогда не буду, — в ответ на вопросительный взгляд Атаго произнёс Гинденбург.              — Ара? Я думала, мужчинам это нравится… — девушка поднялась на ноги, прислонившись лбом ко лбу парня.              — Не надо мыслить стереотипами, — ухмыльнулся немецкий крейсер. — Откуда информация?              Вместо ответа Атаго поцеловала своего одноклассника, приобняв одной рукой, и вновь приступила к настройке его торпедного аппарата.              — Достаточно посмотреть на историю поиска на сервере командования, — пояснила она, оторвавшись от губ парня.              — Это всё стереотипы, — хмыкнул Гинденбург, нашедший своим рукам более приятное и полезное занятие.              Левая вернулась туда, откуда ушла — к манящему своим теплом лону девушки. Едва пальца коснулись лобка, как Атаго опять жадно впилась в губы немца, на что тот с достоинством ответил. Другая рука впервые за всё время нахождения Гинденбурга на иностранных базах оказалась на груди кансен. Большая грудь Атаго приятной тяжестью давила на его ладонь. Пальцы парня буквально утопали в упругой плоти, омываемой струями горячей воды.              Небольшого усилия оказалось достаточно, чтобы он вновь смог проникнуть в тесный канал. Гинденбург понимал, куда стремительно катятся события, и почему-то не мог поверить, что сможет проникнуть туда, где и одному пальцу было тесно. Настолько глубоко анатомию кансен не изучал никто кроме самих кансен. А те по понятным причинам результатами с общественностью не делились.              Пробы качества противоторпедной защиты японского крейсера заставляли ту сжимать бёдра, не давая Гинденбургу двигаться так, как он хотел. Но и сама Атаго меняла темп, то ускоряя движения рукой, то замедляя, в соответствии с откликом попавшего в её руки крейсера. Тот чувствовал, что медленно, но верно взрыватель занимает своё место в боеголовке. А судя по стонам, срывавшимся с губ Атаго, и тому, как она ёрзала бёдрами, он был близок к моменту, когда найдёт брешь в её ПТЗ.              Однако именно в тот момент, когда спусковой клапан сжатого воздуха уже был готов вытолкнуть торпеду из трубы торпедного аппарата прямо в обнаруженную слабину Атаго, на её плечо легла чёрная металлическая перчатка.              — Хн? — вопросительно вздохнула девушка, оторвавшись от губ парня.              И тут же была резко дёрнута в сторону. Её разгорячённая ладонь нехотя выпустила Гинденбурга на свободу, активируя выталкивающий заряд. Далеко, впрочем, отодвинуться она не смогла, так как была надёжно прикреплена к крейсеру-рейдеру. И именно в этот момент её противоторпедная защита рассыпалась в пыль, давая пробить топливные цистерны. Из-за этого резко упало давление в котлах, и ноги Атаго подкосились, так что ей пришлось повиснуть на парне, чтобы не упасть.              — Я себе, значит, места не нахожу, а он тут развлекается с какой-то шлюхой! — холодный голос Роон мгновенно привёл в чувство экспериментальный немецкий крейсер.              Увидев лицо своей старшей сестры, Гинденбург побледнел. И дело было не в светящихся красным светом кровожадных глазах. По щеке Роон медленно сползала капля густой белой жидкости, происхождение которой не было секретом для пары крейсеров, увлёкшихся не тем делом в душевой.              — Прежде чем обзываться, — произнесла в ответ Атаго, пытаясь восстановить дыхание после бурной разрядки, — сперва приведи себя в достойный вид.              — Что? — нахмурилась Роон.              — Дождись нас в раздевалке, — Гинденбург заслонил собой Атаго, на всякий случай закрыв ей рот ладонью, чтобы она не вырыла их общую могилу ещё глубже, чем та уже есть.              — У вас пять ми… — почувствовав неладное, немка вытерла щёку, — …нут.              Костяшки металлических перчаток резко хрустнули.