Охра

Киришима видит Нейто, болтающего с Шото, и это не совсем то, что может вязаться в его голове. А ведь он ещё даже не знает про их рандеву с Изуку. И честно говоря, это не то, что Нейто предпочёл бы ему рассказывать. Но сейчас он смотрит на них, пока они совершенно точно находятся где-то, где их не могут засечь так просто. Он оказывается здесь случайно, но сути это не меняет. И Нейто правда не собирается уводить Шото подальше от всех, чтобы сказать ему что-то личное, просто так получается: он заканчивает курить и заходит внутрь, а Шото просто стоит в стороне, и это хороший шанс, чтобы его перехватить. И Тогда Нейто говорит: — Барабаны. Шото остаётся только недоумевать. — Откуда ты знаешь? Но никогда не стоит спрашивать Нейто, откуда он знает что-либо. Это Нейто и оперировать неожиданными фактами — часть его природы. Шото принимает это как данное. Так уж выходит, что в самую последнюю секунду у Нейто сливается барабанщик, а Аизава поглядывает на него чересчур настойчиво, как будто он и без него не помнит, что обещал. Шото больше не задаёт вопросов, но показывает, что согласен. Они о чём-то договариваются, но Киришима пропускает эту часть. Он уходит, но Шинсо, который наблюдает за этим с самого начала, не спешит разворачиваться обратно к компании. Он встаёт и перехватывает Нейто, когда они с Шото расходятся, и нарочно замирает с ним там, куда обращено наименьшее внимание. — О чём вы с ним разговаривали? — спрашивает Шинсо, и звучит это вполне безобидно. Нейто пожимает плечами: — Перекидывались воспоминаниями из прошлого, чтобы узнать, у кого жизнь не задалась больше. И знаешь что? — он щёлкает пальцами. — Победил кот, которого ты всё никак не можешь приручить — Смоки. Слышал, он вегетарианец. Бедняга. Что такого должно произойти, чтобы ты предпочёл грёбаный салат консервам с почти настоящим мясом внутри? Шинсо хмурит брови на переносице, выдыхая ты-блять-серьёзно фразу вместе с накопившимся в грудной клетке воздухом. Вот, кому действительно не стоит знать, что Нейто с Изуку как-то выбирались в бар только вдвоём. Ох, у Шинсо бы просто сорвало крышу. Нейто закатывает глаза, но этого едва ли видно. Он не ищет уголок неприметнее и не пытается скрыться от устремлённых на них взглядов, но хватает Шинсо за затылок и притягивает ближе, заставляя нагнуться. Нейто может позволить себе даже открыть глаза во время поцелуя, чтобы наблюдать за отъявленными смельчаками, готовыми пялиться на них. И ему блядски плевать. А Шинсо внезапно забывает обо всём, что успел накрутить в мыслях. Просто потому, что Нейто знает, какой ответ будет самым лучшим для него. И всегда даёт его. Шиндо, явно немного поддатый, продолжает свой разговор. Его не смущает, что Джиро хлопает себя ладонью по лбу слишком часто, а Каминари смеётся слишком громко. Он откладывает пустой бокал и машет руками в воздухе. — И тогда Джиро, — он прерывается на смех, — она говорит нашим родителям что-то вроде «ну и пошло оно всё!». С тех пор не помню, чтобы наблюдал её дома. Ты ведь до сих пор тусуешься с этими ребятами-неформалами? Ох, верно, отец всё твердит, как плохо они на тебя влияют, раз ты согласилась даже уйти из дома и жить неизвестно где, когда связалась с ним. Но я думаю, знаешь… Я думаю, что ты стала плохим влиянием для них. Ты с детства была такой. Джиро пытается заткнуть брата, но не то, чтобы кто-либо действительно слушал его. Бакуго обращает внимание на происходящее только тогда, когда к ним присоединяется Киришима, а остальные вполне читаемо смотрят в ту сторону, где Нейто целует не сопротивляющегося Шинсо и всем видом показывает, что затыкает им рот, хотя они, на самом деле, ничего и не говорят. Удивительно, но первым ухмылку выказывает Сэро. А Киришима просто смотрит, и этого достаточно, чтобы он понял: всё идет не так, но всё постепенно приходит в норму. Вечером Киришима спрашивает у Бакуго, как он чувствует себя, и Бакуго неожиданно целует его. Чёрт возьми, Нейто, кто разрешал тебе подсказывать ему правильные ответы? Тецу приводит свою девушку на фестиваль, и Киришима здоровается с ней. Она учится в местном университете и выглядит как та, которая подходит Тецу на тысячу процентов. По крайней мере потому, что они оба рубятся в тетрис. Прямо тогда, когда Аизава произносит свою супер важную речь. A!Life тоже здесь. Само собой. Бакуго не говорил, но это мероприятие, на которое их приглашают. Его лодыжка всё ещё не в порядке, поэтому ему приходится ограничиваться в трюках, и Изуку восполняет недостающий пробел за него. И скорее всего, причина, по которой на открытой площадке собирается такая огромная толпа, именно в том, что они предупреждают об этом заранее в своём инстаграме. Киришима смотрит сначала на их выступление, а затем слушает приветственную речь. Он оглядывает толпу и называет это безумием. Март подходит к концу, и весна расцветает внутри него. На середине, когда ажиотаж немного утихает, Бакуго появляется рядом с ним, пока Изуку с Шото уходят, чтобы дать интервью. — Ты хорошо постарался, — говорит Бакуго, но обращается к Шиндо. Ему как никому другому известно насколько сильно иногда Шиндо корит себя за то, что недостаточно хорош. За то, что он всегда на последних позициях, пока остальные далеко впереди. И Шиндо улыбается. В это время оператор наводит камеру на Шото, и интервьюерша плотно берётся за него, пока всё, что остаётся Изуку — смотреть в камеру со своей привычной полуулыбкой. — У тебя ведь есть какие-либо планы, помимо A!Life? На интервью, которое вы все посетили перед фестивалем, было отмечено, что из участников ты самый амбициозный. И Шото везёт, что он достаточно безэмоционален, иначе ему пришлось бы фыркнуть. — Это не так, — он машет головой. — Но если говорить о планах… У меня нет ничего важнее, помимо A!Life и моих друзей прямо сейчас. Но может быть, когда-нибудь в будущем мне удастся завести семью и выбрать профессию, которая могла бы принести мне немного больше стабильности. По крайней мере, когда я успокоюсь достаточно, чтобы пойти на что-то подобное. Они вместе смеются, но Изуку слишком натянуто улыбается, чтобы счесть это правдой. Семья, ну конечно, семья. Это то, чего хочет каждый нормальный человек. Даже такой, как Шото, которому чужды любые ценности. Но он верит в то, что однажды исцелится. Сколько же лет Изуку потратил впустую? Нейто появляется едва ли не в самом конце. Он обещал Аизаве, что взорвёт сегодняшний фестиваль, но кто-то делает его образ настолько эпатажным, что остальные с трудом могут различить в нём знакомую фигуру. На нём маска, потому что он думает, что не хотел бы светить лицом богослужителя перед всеми этими людьми. И это абсолютное безумие, потому что раньше от Нейто пахло ладаном и травкой, а теперь он вдруг задумывался о том, что является нормальным, а что нет. Сэро с Каминари хмурятся, но всё равно приглядываются получше. Басиста они узнать не могут, но барабанщик выглядит до боли знакомо. Конец марта приходится ветреным, так что наличие шапки на его голове вполне оправданно, а маска подходит под общий образ группы, но это всё равно выглядит немного странно. Тогда Изуку хмыкает и почти ухмыляется: — Разве вы не знали, что Шото умеет играть на барабанах? Но это даже не самое главное. Изуку смотрит на него, наблюдает чересчур пристально, хотя и понимает, что собирается почувствовать. А вместо этого чувствует лишь осознание. Он разглядывает Шото, не отрываясь, но это опустошает его настолько сильно, что его кулаки даже не могут сжаться. Это первый раз, когда конец кажется ему таким реальным. Бакуго смотрит сначала на Шото, а затем и на Изуку. Ему знакомо выражение лица, которое Изуку даже не думает скрывать. Он уже видел такое, когда Нейто не делал ничего в том самом баре, но гнил изнутри. Это принятие. Хорошее или плохое — неважно, это оно, и оно невероятно опустошающее. Шинсо, глядя на то, что происходит на сцене, чувствует лишь жар, поднимающийся внутри. У него покалывает в пальцах, и он то и дело пытается сжать их, чтобы устранить раздражитель. Но это не помогает. Нейто выглядит как тот, кто мог бы безоговорочно покорить его своей крутостью, и хоть подобное происходит уже не в первый раз, сейчас он видит себя зачарованным. Вся толпа ликует и размахивает руками, пока Нейто поёт на сцене, прикладываясь к микрофону чересчур горячо, и тогда Шинсо чувствует себя ещё безумнее. Боже блядский, как по-настоящему завораживающе Нейто умеет выглядеть. И каким невероятным кажется его голос. Шинсо может поспорить, что Нейто способен даже оперировать им, чтобы привлечь его внимание. Чёрт, ему бы точно это удалось. Я никогда не говорил, что мне грустно. Я помню всё. И я скучаю по ярости. — Я, блять, схожу с ума, — говорит он, и Киришима понимающе хлопает его по спине. Иногда восхищение кем-либо действительно выглядит так, будто ты сходишь с ума. Аизава одобрительно кивает, пока девушка Тецу снимает выступление на телефон. Сам Тецу пытается найти компанию Киришимы в толпе, а когда всё же находит, то становится чересчур оживлённым. — Босс, какие-то чудесные изменения происходят, Вам так не кажется? — спрашивает он, но Аизава только отмахивается. Киришима, который ощущался едва живым, пока помогал украшать бар к Хэллоуину с наушниками в ушах, и Киришима, который правда был живым именно сейчас, находясь в этой компании вокруг него, были не разными людьми, но разными стадиями пережитого опыта — началом и концом. В конце Аизава остаётся, чтобы решить кое-какие организационные вопросы. Рабочие приступают к уборке, начиная с того, что разбирают сцену, а позже собирают мусор с газона и прилегающих мест. Но Киришима уже не застаёт этого. Они уходят сразу после того, как выступление Нейто заканчивается, просто потому, что Каминари говорит, как ему хочется взглянуть на закат. И приходится проделать немалый путь, чтобы найти подходящее место с хорошим видом. И это всё ещё Чикаго, но когда Киришима поднимает голову, он едва ли узнаёт город, в который так рвался и в котором успел пережить так много. И он хочет обсудить что-то с остальными, но они так глубоко погружены в мысли, которые находят в прощальных солнечных лучах, что Киришима передумывает отвлекать их. Он знает это чувство. Знает, когда тебе нужно обсудить что-то в своей голове, сделать выводы, а позже и принять их. И пусть это не всегда то, что может успокоить тебя, но это всегда то, что сделает тебя лучше. Сделает тебя сильнее, хотя всего лишь в очередной раз покажет: ха, смотри, вот она — жизнь, как она есть! И Киришима улыбается. Просто потому, что все они собираются в одном месте. Все — абсолютно разные, но не без похожих черт; все — с отличающимся прошлым, хорошим или плохим, со своеобразными выводами, но с пережитым опытом, засевшим глубоко в груди, чтобы помогать двигаться дальше. Так что ему приходится отвернуться и погрузиться в свои мысли. Бакуго крепко сжимает его руку в своей. И если у него когда-нибудь всё-таки будут моменты, способные погрузить его во тьму, он вспомнит это время, чтобы выйти на свет. Он прокрутит жизнь в своей голове, едва заметно улыбнётся и пойдёт дальше, соглашаясь с принятием внутри себя. Потому что вот, как течёт жизнь. Последствия, которые даёт нам череда ошибок, необязательно делить на хорошие или плохие. Они расходятся по домам только тогда, когда становится совсем поздно. Шото ждёт Изуку, чтобы уехать вместе с ним, и его совсем не смущает то, как долго Изуку стоит перед машиной. Они едут по взорвавшемуся ночными огнями Чикаго, и Изуку поворачивает голову к Шото, когда они попадают в пробку. — Эй, знаешь что, — произносит он, и Шото поворачивает голову в ответ. — Всё это время я любил тебя. Не как друга. Он думал, что Шото догадывался. Он думал, что этого нельзя было не осознать, это было таким очевидным, что доходило до абсурда. Но Шото правда останавливается. Он бегает зрачками по лицу напротив, и Изуку ничего не остаётся, кроме как криво усмехнуться. Ох, серьёзно? Серьёзно? Он может прочитать по выражению лица то, как старательно Шото выбирает слова, чтобы отшить его. Но вместо этого Изуку говорит сам: — Но это не моё, — он отворачивается, и его улыбка всё ещё не исчезает. — Больше я не буду любить тебя, Шото. Изуку открывает дверь со своей стороны. Он выходит из машины, и Шото не может сказать ему что-либо. Он даже не может окликнуть его, и Изуку кажется, что это — правильнее всего. Он засовывает руки в карманы и уходит с дороги на обочину, пока на лице его ничего, но принятие. Улыбка его не настоящая, но всё происходит именно для того, чтобы однажды она стала таковой. Шото не гей. И Шото не любит его. Но он дорог для Шото, и Шото дорог для Изуку тоже, поэтому он сохранит эту дружбу. Он переступит через себя и однажды будет счастлив даже без Шото в качестве любви рядом с собой. Потому что иногда некоторые вещи следует оставить, чтобы они стали ещё лучше. И Изуку почти выходит на тротуар, но Шото сзади, и он зовёт его так громко, что привлекает внимание всех вокруг. Машины сигналят ему, потому что пробка рассасывается, но он не реагирует. Изуку оборачивается, но он не из тех, кто привык испытывать надежды. — Прости меня, — и Шото действительно выглядит виноватым. Так что Изуку кивает. Простить его за то, что не любит? Ну что за болван. Он набирает номер Даби, который получил от Нейто. Просто потому, что ему чертовски хочется напиться. И это — всё. А дальше ничего не идёт как надо, но в этом и смысл. Они организовывают поездку в середине мая, арендуют два пикапа и собираются в кузове, чтобы уехать за пределы Чикаго и отдохнуть на природе. И Нейто весь вечер жалуется на то, как ненавидит комаров, но его никто не слушает. Ах, нет, это неправда. Шинсо слушает его. Его и только его. В июне они не съезжаются, но он проводит у Нейто почти всё своё свободное время. И Шинсо всё ещё слушает только его. А Шиндо, которому поручают пожарить сосиски, пока они на природе, потому что он самый ответственный и взрослый, всё ещё несносен в июле, когда дело касается его сестры. Они с Каминари общаются больше положенного, потому что это хороший способ узнавать, что творится в голове у Джиро. А ещё Сэро. Сэро всегда есть там, где есть Каминари и намёк на весёлую историю. В августе Бакуго на середине своей терапии. Киришима рядом даже тогда, когда на работе, и точно тогда, когда горбится над письменным столом, наводя последние штрихи. И первым, кто читает законченный вариант, становится Бакуго. Он говорит, что это намного лучше «сказки о мальчике по имени Свон», и ещё один пункт из списка-дел-на-одну-счастливую-жизнь оказывается выполненным. Дело остаётся за малым, а Бакуго прекрасно умеет справляться с тем, где может потеряться Киришима. Он помогает с редактурой и публикацией. Просто потому, что эта книга — небольшая жизнь, и как любая жизнь — она должна увидеть свет. В сентябре приезжает Кейджи. И Киришиме приходится сообщить ему новый адрес, потому что терапия даёт Бакуго спокойствие и принятие. Принятие позволяет ему взглянуть по-другому на некоторые вещи и взять то, от чего раньше отказывалась его гордость. Они переезжают в квартиру, которую отец дарит ему. И теперь у Киришимы есть чёртова микроволновка. А ещё у Киришимы есть брат, который может ходить. Кейджи поднимается с инвалидной коляски. И рядом с ним девушка, с которой он знакомится, пока лежит в больнице, и которая рядом, пока он проходит реабилитацию. И теперь он здесь, чтобы познакомить её с самым важным человеком в своей жизни. В тот день Киришима впервые за долгое время перестаёт чувствовать вину хотя бы на немного. Он поворачивается к Бакуго, пока они на балконе, и Бакуго поддерживает плед, которым укрывает Киришиму. Он поворачивается к нему, и тогда его губы поджимаются. — Я так ненавидел те бесформенные кляксы, которые видел перед глазами, — произносит Киришима. — У них не было цветов. Не было размеров. И я жил в одной такой, когда не чувствовал ничего, кроме боли от сожалений. Бакуго слушает внимательно, но рука его немного сжимается. Киришима улыбается и поворачивается к огромному окну, наблюдая, как россыпь огненно-красных листьев взмывает вверх из-за очередного порыва ветра. И тогда он говорит: — Но посмотри, Бакуго, осень пылает из-за тебя. А позже Киришима представляет Кейджи всем своим друзьям. Первым делом Кейджи говорит, как хорошо Трэй с Кендо смотрятся вместе, и тогда Шиндо решает вмешаться. Он машет рукой в сторону Каминари, называет его покемоном, но спрашивает: «разве не хорошо моя сестра смотрится рядом с ним?». Сэро смеётся так долго, что Каминари ударяет его локтем в живот. Шото всё ещё пьёт один лишь кофе, и на этот раз это Изуку тот, кто его приносит. Он отвечает на смс параллельно, и Нейто закатывает глаза. — Не думал, что ты станешь настолько зависим от этого. — Это тот парень? — спрашивает Шото, заглядывая в его телефон. — Ты всё-таки решил встречаться с ним? Изуку чешет щеку. Он хочет хорошенько прописать Шото по первое число за его беспечность и жестокость, — кто так просто задаёт подобные вопросы человеку, который когда-то признавался тебе? — но Изуку это, на удивление, торкает не так сильно, как он предполагает. — Кто тебе это сказал? — хмыкает он. — Разве я не настолько хорош, чтобы побегать за мной ещё немного? — Вы разве не ходите на свидания? — спрашивает Шинсо. Не Нейто тот, кто рассказывает ему обо всех и всём, когда они лежат рядом часами напролёт. — Теперь я понимаю, откуда у тебя такой грязный рот, раз уж Нейто делает с ним такие вещи, — парирует Изуку. Киришима хлопает себя ладонью по лбу, но Кейджи нравится. А его девушка выглядит как та, кто определённо может влиться в их сумасбродную компашку. Особенно после нескольких бокалов пива, после которых Бакуго вдруг прорывает на череду сумасшедших историй, которые успели произойти. За окном идёт дождь, но внутри Франго так шумно и светло, что это совершенно вылетает из головы. Одна их компания занимает два продолговатых стола, а жёлтые светильники над мятными диванчиками придают невероятный уют. Уют. Нейто оглядывается по сторонам, будто видит это место впервые. Он останавливает взгляд на людях вокруг него и молча вслушивается в то, как они смеются, заливаясь после очередной шутки. Осень заставляет его снова нацепить пальто, но сейчас он не чувствует никакого признака холода. Он чувствует лишь то, как мягкая улыбка появляется на его лице. Улыбка, которой он вряд ли когда-либо улыбался. Каминари реагирует первым: — Чувак, ты плачешь? И только после этого Нейто осознаёт, что в его глазах действительно собираются слёзы. Они размывают кругозор и катятся вниз, и он едва ли успевает уловить, когда это происходит. Разве может он плакать? Разве это не то, что он нарёк освобождением для себя? — Да, — отвечает Нейто, но на лице у него ни капли стыда или смущения. Он всё ещё улыбается, но вплетает свою привычную издёвку. — Просто не могу на это смотреть. Где ты откопал этот уродливый охровый свитер, Каминари? Его слёзы не прекращают идти, но Шинсо не спешит его утешать. Он знает — Нейто не грустно. Нейто, наконец, чувствует заветное облегчение. Поэтому Шинсо смеётся так громко, но так искренне, пока остальные подхватывают замечание, и Каминари не приходится отбиваться от их нападок на его свитер. Киришима смотрит на Нейто немного дольше, но после всё равно переводит взгляд на остальных, и улыбка теплеет на его губах. Рюкзак, который он ни на секунду не перестаёт таскать с собой, лежит в углу мятного дивана, и жёлтый стикер с надписью «береги себя» остаётся приклеенным на его передний карман.