Ты сумасшедший, Поттер!

Кабинет директора Хогвартса уже давно не был свидетелем настолько бурных дискуссий, граничащих со скандалом. Атмосфера накалялась с каждой секундой, и Дамблдор, наблюдая за ходом разговора всех присутствующих, лишь изредка вставлял свои комментарии, которые должны были повернуть ход беседы в другую сторону, но чем громче становились голоса, тем реже это срабатывало. — Вы уже приняли решение! В чем проблема сдержать свое слово? Или для семьи, которая кичится чистотой крови, это пустой звук?! — выкрикивала Гермиона, направляя каждое свое слово в адрес Молли Уизли, которая, скрестив руки на груди, только и успевала давать колкие ответы на все нападки. — Никто тут не кичится! — выплюнула та в ответ, уже не демонстрируя напускного дружелюбия, но на Гарри все еще предпочитала не смотреть, хотя тот неоднократно задавал ей вопросы, ответы на которые так и не были получены. — И как это тогда назвать?! — в очередной раз раздраженно спросил он, поскольку разговор шел уже по третьему кругу, а внятного объяснения дано так и не было. — Нас шантажировали, вот как, — немного растерянно, но с прежним вызовом выдала Молли, прищуренно поглядывая на Люциуса, — пригрозили, что если не примем обязательство, то… — Что? — настойчиво переспросил Драко, и было видно, что он едва сдерживается, чтобы не скатиться до банальных оскорблений, поскольку все, что пыталась выдать эта женщина за здравые мысли было полнейшим абсурдом. — Хватит, — перебил Дамблдор, не давая Молли, уже набравшей полную грудь воздуха, высказаться до конца, причем голос его прозвучал практически приказательно: этого оказалось достаточно, чтобы он как минимум привлек к себе внимание. — Считаю дальнейшее обсуждение вопроса бесперспективным. Решение, насколько я понимаю, принято однозначно, — он кивнул Молли, то ли принимая ее позицию, то ли подтверждая ее, и обернулся на голос старшего Малфоя, который тут же предупредил, сохраняя выдержку, но при этом не изображая излишнего благородства: — В таком случае дальнейшее разбирательство будет происходить в суде, Альбус. — Ваше право, Люциус, — холодно отозвался директор. — Ваше и юной миссис Блэк, — на долю секунды пристальный взгляд задержался на Гермионе, которая тут же переглянулась с Люциусом, и тот спокойно ей кивнул. Со стороны выглядело довольно странным, что Малфой за достаточно короткий срок научился разговаривать с новой представительницей их семьи практически без слов, поскольку, судя по ее выражению лица, она как минимум готова была начать длинную тираду, но он кивнул ей — и Гермиона передумала это делать. — Я попрошу всех, — заявил Дамблдор, прежде чем Молли успела бы хоть как-то отреагировать на заявление Люциуса о судебном разбирательстве, — считать наш разговор оконченным. Мистер и миссис Блэк, миссис Уизли, мистер Поттер, был рад встрече, — с нажимом произнес он, акцентируя внимание во-первых, на новой фамилии Драко и Гермионы, а во-вторых, на том, что он больше их не задерживает. То, что назвал он только эти фамилии, ничего веселого не предвещало: с уходом большей части присутствующих стало тише, но нисколько не спокойнее. Наблюдая за тем, как директор закрывает взмахом палочки за вышедшими дверь своего кабинета, профессор Снейп попытался предугадать, с кнута или пряника директор начнет индивидуальную беседу с ними двумя как с избранными, но судя по всему, пряники у него спустя полтора часа выяснения отношений закончились. — Могу я поинтересоваться, какую роль во всем этом играет мистер Поттер? — зашел с необычной стороны директор, взглянув на Снейпа, но ответить он не успел, поскольку на этот вопрос ответ был заготовлен у Люциуса: — Миссис Блэк, — повторил он, намеренно выделяя фамилию, раз уж директору это так понравилось, — его школьная подруга, это вполне логично. — Неужели, — задумчиво хмыкнул директор, и Снейп молча закатил глаза, поднимаясь из кресла. Этот разговор пора было прекращать, поскольку иначе он не закончился бы никогда, а манера директора выуживать нужную ему информацию, как он считал, незаметно для собеседников, начинала утомлять. — Поттер — публичная персона, намекаете на это? — произнес он впервые за последние полчаса, поскольку до этого предпочитал только безучастно наблюдать за творящимся представлением абсурда. — Говорю открыто, Северус, — кивнул директор, разведя руки в стороны в жесте, который говорил, что он и не собирался ничего скрывать. — И было бы нечестно привлекать его авторитет для решения частных конфликтов, как это делают сейчас все, кому не лень. — Когда глава чистокровного рода не держит данное слово, о чести говорить уже не приходится, — снова вклинился Люциус, и судя по тому, как Альбус взглянул на него, тот явно мешал своим присутствием сказать ему то, что тот собирался. Эта догадка подтвердилась, когда директор позволил себе еще раз напомнить: — Суд — ваше законное право. Но должен предупредить, Люциус, что в таком случае я буду выступать на защите подсудимых. Даже иронично, как эта фраза, не имеющая ничего общего с прощанием, давала одной лишь интонацией понять, что больше Малфоя здесь никто не задерживает. Тот тоже уловил это мгновенно, так что, одарив Дамблдора презрительным взглядом, попрощался с ним в лучших традициях аристократической выдержки и закрыл за собой дверь. — Подожди, Северус, — произнес директор, когда Снейп тоже направился в сторону двери, и тот остановился, развернулся на каблуках, но возвращаться обратно не стал. — Я полагаю, Гарри не стоит принимать участие в этом судебном процессе. Как и тебе, — неожиданная легкая улыбка, словно произнесенное было лишь добрым советом, выглядела настолько неуместно, что Снейп еле удержался от скептического замечания. — Вот как, — хмыкнул он неопределенно, смерив директора пристальным взглядом. — Иначе что? Мотивы директора были очевидны и оттого еще более глупы: семейство Уизли — его верные слуги, и допустить, чтобы они согласились на такую неаккуратную глупость, как долг жизни перед статусными родами, он никак не мог, это наверняка нарушило бы его планы на ближайшее и далекое будущее, поскольку область их использования бы резко сузилась. А чем более непричастным к судебному процессу окажется Поттер, с которым у директора давняя и взаимная неприязнь и который обрел значительный авторитет в обществе в последние полтора года, тем проще и незаметнее этот самый процесс произойдет и тем больше у Уизли будет шансов выйти сухими из воды. Где участвует Поттер, там не обходится без огласки, это очевидно. А если прибавить к этому непричастность самого Снейпа, установившего факт длительного опаивания Гермионы, шансы увеличивались многократно. Но даже совокупность всех этих простых выводов не давала директору в руки ни единого козыря, чтобы его приказ — выраженный по обыкновению в форме доброго совета, — звучал настолько нагло. — Видишь ли, Северус, дело в том, что в случае твоего участия в данном судебном процессе мне придется пересмотреть твое соответствие занимаемой должности, поскольку… — замялся директор, но эта заминка не имела ничего общего с растерянностью: он всегда так делал, когда хотел искусственно добавить значимости своим словам. — Видите ли, Альбус, — перебил Снейп, представляя все, что тот мог сказать, — сомнений в ваших способностях к созданию причинно-следственных связей у меня нет. Но мое увольнение — дело уже решенное, причем не вами. К слову, вот, сообщаю, — он повторил недавний жест директора, разводя руки в сторону, мол, забыл раньше сказать. — Боюсь, мне придется найти альтернативу, Северус, — пристальный взгляд был достаточно холодным, хоть директор и старался оставаться вежливым для виду. — Боюсь, материалы для суда уже практически готовы, Альбус. И Гарри точно так же… — Ах, Гарри… — пробормотал директор себе под нос, а потом повторил уже громче и задумчивее, — да, конечно, Гарри… — и открыл один из ящиков своего стола, в котором мельком перебрал какие-то мелкие детали в поисках чего-то конкретного. — Ты прав, Северус, Гарри — значимая персона… Поблескивающее кольцо на длинной цепочке, выуженное из ящика, мелькнуло в пальцах директора, который оценивающе взглянул на него, хмыкнул про себя, а потом убрал аксессуар вглубь одного из бездонных карманов своей мантии и снова вежливо взглянул на своего посетителя. — Я полагаю, мы с тобой договорились. Реплику, которая не имела никакого смысла, Снейп оставил без ответа. Он даже не попытался одарить директора своим испепеляющим взглядом: это не имело никакого смысла, равно как и любые дальнейшие разговоры. Массивная дверь хлопнула слишком громко, когда он быстрым шагом покинул директорский кабинет, и когда Люциус, ожидавший внизу, взглянул на него, то даже остановился, прежде чем что-то сказать: Северус выглядел не так спокойно, как несколько минут назад, когда равнодушно сидел в кресле, ожидая конца затянувшегося конфликта. *** — Не в этот раз, так в следующий расскажет, — подытожил Снейп весь их долгий разговор с Люциусом, в течение которого любые обходные пути были обдуманы по несколько раз, но так и не превратились ни в один хоть сколько-нибудь надежный план. — Думаю, мы с Драко вытянем судебный процесс вдвоем, — заявил Люциус, отбирая у друга пустой стакан, чтобы вновь его наполнить и добавить пару кубиков льда. — А Поттеру я как объясню, что вы отказываетесь от его помощи? Еще больше врать? — покачал головой Северус, машинально забирая из его рук наполненный стакан и прокручивая его в руках. — Остается единственный, — выдохнул Малфой, осматривая его таким взглядом, что становилось понятно: раз уж даже он не одобряет ситуацию, значит, все действительно складывается отвратительно. — Есть еще один. Альбуса прибить где-нибудь незаметно, — раздраженно выпалил Снейп, отправляя нетронутый виски обратно на столик и откидываясь на спинку кресла. — Он серьезно никогда не успокоится?! Казалось бы, тебе уже лет сто, живи себе и радуйся, две войны пережил, а все туда же! — Поговори с Гарри, — вздохнул Люциус, игнорируя все выпады в адрес Дамблдора, потому что они были в любом случае бессмысленными, и Северус сам это прекрасно понимал. Он покачал головой, не отказываясь, но осознавая, что разговор будет не из легких, однако никакой другой вариант в голову не приходил, вероятнее всего, по той простой причине, что другого выхода и не было. — Пусть хотя бы на предварительном выступит, — предположил Снейп, продолжая ход рассуждений, — до него Дамблдор явно не полезет к нему, потому что только в процессе предварительного слушания поймет, придет Поттер вообще или нет, он явно не станет разговаривать с ним заранее, он же не идиот. Сразу после этого с Гарри придется поговорить. На основном заседании он, скорее всего, уже не появится, так что акцент на его предыдущих показаниях — твоя забота. — Думаешь, не придет? — переспросил Люциус, задумчиво поглядывая куда-то в сторону. — Он даже домой больше не придет, — глухо отозвался Снейп, снова нервно потянувшись за своим стаканом и окончательно отворачиваясь куда-то в сторону. Если бы Малфой сейчас попытался сказать какую-нибудь глупость вроде «Может, все обойдется», он явно получил бы в ответ приличную горсть нелестных высказываний, но он, уже наученный многолетним опытом, не предпринял ни одной попытки, так что тишина, которая после шума директорского кабинета была как нельзя кстати, оказалась лучшим вариантом. В самом адекватном случае Поттер просто молча выслушает, развернется и уйдет, в наиболее вероятном — этому будет предшествовать скандал, но в конце концов другого результата представить было никак нельзя, и даже с учетом довольно значимых изменений в его характере за последние два месяца, как результат совместной жизни, ни на что другое рассчитывать не приходилось. Разве что на что-то еще более негативное. *** Гарри наивно рассчитывал не видеть директорского кабинета больше никогда, но прошла всего неделя с момента их визита сюда — и вот он снова стоял тут, причем в этот раз наедине с Дамблдором. То, в чем его пытался убедить Альбус, больше было похоже на бред сумасшедшего, однако говорил он убедительно, а когда начал рыться в карманах своей мантии, Гарри даже стало любопытно, что именно тот собирается ему продемонстрировать. — При всем уважении, Альбус, через сорок минут у нас слушание, может, мы хотя бы по пути в министерство обсудим ваши сказки? — предложил он, скрестив руки на груди и ничем не выдавая собственного смятения, которое все-таки появилось к середине их странного диалога, а к концу начинало усиливаться. — Еще одну минуту, Гарри, — улыбнулся директор, и эта улыбка резко вернула его к воспоминаниям пятого курса: Амбридж, когда собиралась сделать что-то мерзкое, улыбалась точно так же. — Вот, возьми. Кольцо, сверкнувшее в руках директора, показалось смутно знакомым. Гарри нахмурился, а потом быстро вернул лицу прежнее состояние равнодушия и спросил, прежде чем взять его за цепочку: — И что это? — Доказательство. Покажи его Северусу и взгляни на его лицо в этот момент, — предложил директор, цепочка с пальцев которого все же перекочевала на ладонь Гарри, который, сжимая ее похолодевшими пальцами, все еще равнодушно произнес, тратя на эту всю внутреннюю выдержку: — И зачем мне это? — Затем, — моментально ответил директор, будто ждал этого вопроса, — что прежде чем выступать с кем-то на одной стороне в суде, стоит получше узнать этого человека, верно же? Гарри внимательно вгляделся в его лицо, выискивая в нем что-то, чего не углядел до этого, потом — скептически осмотрел кольцо, небрежно сунул его в карман и не прощаясь шагнул в камин, раз уж дело было настолько срочным, что директор даже открыл его для него. Стоило ему, исчезнув в магическом огне камина директора, появиться в небольшом камине в спальне их с Северусом дома, Гарри вышагнул оттуда, едва не споткнувшись, судорожно сделал вдох, хватая губами воздух так прерывисто, будто в последнюю минуту он вовсе не дышал, и оперся руками о ближайшую стену, жмурясь изо всех сил, будто это должно было помочь прийти в себя. Тело прошибла крупная дрожь, сменившаяся зябким ощущением мелких мурашек, и он прокашлялся, понимая, что не мог бы сейчас даже связать двух слов, настолько суматошны были мысли и ощущения. Это все как будто происходило не с ним. Это происходило не с ним, не в реальности, это только глупый сон, который… который… Гарри медленно сполз по стене на пол, прижимаясь к холодному камню спиной. Проклятое кольцо на длинной цепочке со звоном выпало из кармана и звякнуло рядом на полу, оставаясь валяться в нескольких сантиметрах от него. Гарри невидяще уставился куда-то в пол, даже не пытаясь отогнать воспоминания, которые буквально нахлынули едким ворохом, сменяясь одно другим и то и дело выбивая воздух из его легких. — Я хочу напомнить тебе, мой мальчик, — обратился Дамблдор к нему на выпускном, взяв за руку, и склонился еще ближе, чтобы сделать свои слова максимально значимыми, — никогда и ни за что не отказывайся от своих целей. Чаще всего они достижимее, чем кажется на первый взгляд, — после чего загадочно ему подмигнул. Он знал. Он все знал. И Северус все знал. — Акцио, — Гарри поймал моментально прилетевшую в его руку бутылку виски — подарок Люциуса на новоселье. Самое время. Руки слушались плохо, сознание и вовсе отказывалось сосредотачиваться хоть на какой-то отдельной мысли, и лишь те несколько секунд, когда он, магией откупорив бутылку, сделал несколько глубоких глотков, оказались относительно спокойными. Обжигающий горло напиток, которого резко стало слишком много, заставил его снова судорожно хватать воздух, однако прийти в себя это не помогло: новое «безобидное» воспоминание тут же перекрыло предыдущее. — Я не буду поступать на ювелира. Казалось, что эта информация как минимум выведет Северуса из себя, потому что столько потраченного впустую времени на объяснение материала, который никогда Гарри не понадобится, он просто не мог ему простить. — Ты и не собирался. Не собирался! Черт возьми, Поттер, как можно быть таким глухим, слепым и тупым! Он ведь четко сказал — «не собирался», только идиот бы не догадался, что он знал все от начала и до конца, а попытки учиться, вести себя сдержанно, соблюдать нормы приличия были полной чушью. Гарри снова запрокинул бутылку, поглощая столько виски, сколько смог, прежде чем в очередной раз закашлялся. Моветон, наверное, хлебать вот так вот, из горла. Что поделать, не в настроении прогуливаться по дому в поисках стаканов и льда. Не дав обдумать последнее воспоминание, сознание вдруг подкинуло еще одну картинку, до ужаса простую и понятную, так что стало еще отвратительнее от самого себя и собственной невнимательности. — Что ты можешь сказать о зелье жидкой удачи? — поинтересовался Слизнорт, и Гарри, который от него и ждал этого вопроса, вначале даже улыбнулся в ответ, ярко вспоминая момент, когда он наградил его этим зельем перед всем классом, а потом перечислил то, что вспомнил: — Сложно в приготовлении, требует особенной точности в измерениях, обеспечивает успех в любых начинаниях и скорее всего, — он запнулся, потому что снова встретился взглядом с профессором Снейпом, который коротко покачал головой, давая понять, что произносить то, что он собрался, не стоит. — …и скорее всего, является классическим образцом эффекта плацебо. Он не то что не скрывал, да он даже общался с мыслями напрямую! На экзамене вон подсказал, что не стоит заявлять комиссии что-то спорное, хотя откуда — откуда! — он мог знать, что именно Гарри собирался сказать? А даже если так, он в любом случае не мог быть уверен настолько, чтобы покачать головой, давая понять, что идея плохая. И ведь Гарри ничего не заподозрил! Даже и близко не прошелся мыслями в эту сторону, обрадовался себе, что Слизнорт похвалил, да и думать головой забыл, идиот самоуверенный! Резко стало… паршиво. От себя, от ситуации, черт знает от чего еще, но паршиво настолько, что это ощущалось почти что на физическом уровне. А может, не стоило пить так резко на голодный желудок, а может, дело вообще не в желудке и даже не в ситуации… Снейп. Он врал даже не в отношениях. Он врал дольше, чем эти самые отношения длились, и это злило в той же степени, в которой пугало и заставляло чувствовать себя преданным. Спасибо, что хоть кольцо у Альбуса в итоге оказалось, а то что же, оставил бы уж себе, в помощь супружескому взаимопониманию, так сказать. Яркая картинка массового сражения на выпускном отпечаталась перед глазами так отчетливо и внезапно, что Гарри чуть не выронил бутылку из пальцев. Снейп не дал ему использовать Сектумсемпру. Снейп силой удержал его от этого, хотя вслух Гарри ничего подобного озвучить не мог. Он не просто читал его мысли, он читал все его мысли, и тогда все, что делал Гарри, все, чем он пытался заслужить расположение, все усилия, которые он к этому прикладывал, оказывались попросту бессмысленными и откровенно смешными. Кольцо, все еще продолжающее поблескивать своим отливом, валялось на полу так же неподвижно, как и до этого. Как и в их первую ночь вместе. Как когда Снейп грубо выдернул его из рук Гарри, отчитав его за то, что нельзя брать в руки чужие артефакты. Еще бы нельзя, интересно, и чего он только переживал, ведь сам у себя мысли не прочитаешь, Гарри бы даже не понял ничего. «Главное, чтобы кольца, которые Драко хочет сделать в подарок, были без скрытых функций», — спустя очень долгое время раздался в голове смешливый голос Люциуса, когда Гарри уже попытался подняться, сам не понимая, зачем, но продолжая удерживать в руках пустую бутылку. Естественно, Малфой тоже знал, черт бы его побрал. Черт бы побрал их всех, вздумавших, что им дозволено управлять его жизнью, руководить им, а за спиной еще и насмехаться над тем, что тупой Поттер даже не догадывается, что его прослушивают. Да чтобы они все шли как можно дальше и никогда не возвращались, потому что Гарри, безнадежный баран, как маленькая наивная девчонка, взял и поверил, что в его жизни наконец появилось доверие! Что его партнер — тот самый человек, который не стал бы вести себя так же, как остальные, что он… Что он его уважает. Гарри усмехнулся уголком губ, что переросло в улыбку, затем — в оскал, а тот внезапно вылился в громкий, раскатистый смех, с каждой секундой приобретавший черты истерики. Он пошатнулся на ногах и взглянул на пустую бутылку, на этикетке которой было написано что-то трудно различимое. Даже тогда, когда из-за резкой близости Снейпа в ночном школьном коридоре у Гарри из рук выпала и с оглушительным звоном разбилась о каменный пол бутылка с коньяком, Северус тоже все знал. Знал, что когда толкнул Поттера к стене, тот мечтал о поцелуе. Знал, что этот момент был для них обоих совершенно разным. Знал все — и ничего не сказал ни тогда, ни позже, ни сейчас. Медленно втянув сквозь зубы воздух, Гарри до боли сжал челюсти и с играющими на скулах желваками резко размахнулся, пошатываясь на ногах. Звон разбитого о противоположную стену стекла оказался заглушен его громким вскриком, а потом, невидяще вглядываясь в разлетевшиеся по комнате осколки, он снова медленно сполз по стене на пол, ощущая под ладонью проклятое кольцо. Пить больше не хотелось. Хотелось исчезнуть. *** Предварительное слушание оказалось скомканным, несмотря на то, что Люциус за неимением других вариантов взял слово и разглагольствовал практически до самого конца заседания. Поттер, в поисках которого оглядывались все присутствующие, знающие, что он должен был внести значительный вклад, так и не появился до самого конца, чем, судя по их виду, сильно озадачил Драко с Гермионой. — Ты на нервах, — констатировал Люциус, подходя ближе после завершения официального заседания, на что Снейп только повел плечом, подтверждая его утверждение. — Мы ошиблись, он рассказал ему заранее, — произнес он, машинально собирая со стола все их бумаги. — Пошли, — заявил Малфой в конце концов, заметив, что Снейп выронил одну из бумаг, а это означало в самом благоприятном варианте крайнюю степень напряжения. Судя по тому, насколько самоуверенно выглядел Дамблдор и как снисходительно он обращался к ним двоим, даже несмотря на то, что Снейп от своего участия в заседании так и не отказался, у него все шло по плану. Дорога до дома заняла немного времени, а поиск в доме самого Поттера — меньше минуты, потому что их спальня была практически единственной в доме комнатой, в которой он проводил время. Однако зайдя в нее, Снейп остановился, сделав всего несколько шагов, и молча уставился на Гарри, который, сидя на полу около кровати и опираясь спиной о стену, раскачивал кольцо на цепочке, удерживая ее кончиками пальцев. Странное подобие маятника, за которым он сам же неотрывно и следил, не выражая ровным счетом никаких эмоций. — Гарри, — позвал Люциус, привлекая к ним его внимание, очевидно, затем, что сам он их даже не заметил. Тот медленно оторвал от своего импровизированного маятника уставший взгляд, которым сначала скользнул по Люциусу, а потом, оставив его без внимания, обернулся к Северусу. — Профессор Снейп, — констатировал он хриплым, пьяным голосом, но опьянение в его повадках стало заметно только сейчас, причем оно было уже значительным. А судя по тому, что осколки бутылки были, а разлитого виски не было, — очень значительным. — Узнаёте? Кольцо мелькнуло в воздухе снова, резко сменив свою траекторию, а потом и вовсе упало на пол, а Гарри между тем продолжал вглядываться в его лицо так же пристально, как и до этого. Снейп упорно не произносил ни слова. — И сколько вы собирались молчать? — спросил Гарри, странно улыбнувшись, но улыбка тут же исчезла, а вместо нее прозвучал еще один глухой вопрос. — Все всю жизнь врали — и вы туда же? Подчеркнутое обращение на «вы» резало слух, но Северус молчал, выслушивая лишь все то, что Гарри мог сказать ему. Он рассматривал человека, за пару часов доведенного до состояния, которое они наблюдали прямо сейчас, и молчал, потому что слова, которые могли бы изменить ситуацию, в природе не существовали. Люциус, очевидно, считал иначе. — Иди ко мне домой, — обратился он к Снейпу, который даже не расслышал его с первого раза. — Северус! Я к кому обращаюсь? Домой ко мне иди, говорю, камин вон там. Давай, иди, и желательно выпей столько же, сколько и твой Поттер. Минимум бутылку-другую. Иди, ну же! Снейп, который не сводил с Гарри глаз, только нахмуренно обернулся на Люциуса, не особо вникая в то, что тот вообще говорил, но, видимо, он впервые за настолько долгое время был полностью дезориентирован, поэтому, к собственному удивлению, спорить не стал: как встал истуканом в камин, так и вышел из него в Малфой-меноре, не понимая, ни зачем сюда явился, ни стоит ли вернуться обратно, так что первым делом устало опустился в кресло и скрестил руки на груди, стараясь вернуть себе хотя бы долю здравого рассудка. Люциус же, как только его друг исчез в камине, первым делом очистил палочкой весь пол от осколков, потом, порывшись в личных запасах Снейпа, выудил оттуда флакон с антипохмельным зельем — моментально не отрезвляет, но хоть что-то, — и направился к Поттеру. — Гарри, вставай, — позвал он, наклоняясь, чтобы поднять с пола пресловутое кольцо и засунуть его себе в карман. — Не хочу, — предсказуемо раздалось снизу. — Тогда хотя бы выпей, — Люциус вздохнул и протянул ему флакон, но он только скривился в ответ. — Поттер, — вздохнул тот и недовольно закряхтел, опускаясь на его уровень. — Ты заставляешь старого авторитетного представителя древнейшего рода сидеть перед тобой на полу и вливать тебе зелье в рот. Будь тут Рита Скиттер, фотографии вышли бы красочными, но неприличными. Пей давай, жизнь пока не закончилась, рано имитировать бездыханное тело. Гарри в ответ на это флакон из его рук забрал и даже откупорил, но потом остановился, как будто он вообще только что увидел Малфоя, а все, что было до этого, не помнил. — И зачем мне это? — указал он на пузырек, в котором плескалась субстанция, назвать ингредиенты которой он бы даже смог, если бы не был так пьян. — Потому что нам нужно поговорить. И разговор, Гарри, обещает быть долгим. Отряхивая колени после того, как буквально вытер ими пол, Люциус поднялся на ноги и добавил, что через пятнадцать минут ждет Гарри в гостиной. К тому времени он должен уже достаточно прийти в себя, чтобы адекватно воспринимать информацию. Хотя, честно говоря, Люциус отдал бы предпочтение продуктивному диалогу с куда более взрослым и менее вспыльчивым собеседником, коим бесшабашный гриффиндорец, пусть и пообтесанный жизнью с Северусом, не являлся уж точно. Однако выбирать не приходилось: этот Поттер собственной персоной в мире существовал всего один, и отношения этого самого Поттера с лучшим другом Люциуса были испорчены, как ни крути, в интересах его рода, пусть и косвенно, так что вернуть относительный баланс было его первоочередной задачей. Хотя бы для того, чтобы в противном случае Северус не истребил, запивая свою печаль, всю многолетнюю коллекцию виски в его подвалах. *** Задушевные разговоры, да еще с едва-едва ставшим взрослым Поттером, да еще и без алкоголя, и все это в гостиной Снейпа, в которой даже не было заслуживающего внимания камина, — не самый перспективный вариант времяпрепровождения, особенно с учетом того, что разговаривать оппонент намерен не был. Люциус вздохнул, усаживаясь в кресле удобнее, и произнес вдобавок ко всему своему предшествующему монологу: — Я могу доказать тебе, что твоя обида безосновательна, — но никакой реакции он так и не дождался, несмотря на то, что прождал хоть сколько-нибудь адекватного ответа почти с минуту. — Гарри, ты вообще слышишь то, что я говорю? — такое же равнодушное молчание. На том, что Поттер переместился из спальни в гостиную и уселся в кресло, его участие в диалоге закончилось, так что подбирать слова Люциусу пришлось куда более осмотрительно, чем на суде до этого, потому что, насколько он смог за это время узнать Поттера, тот обычно цеплялся к любым мелочам, которые могли показаться ему значимыми. Однако сейчас же создавалось впечатление, что для него не было важно вообще ничего. — Так, хорошо, я понял, — скептически кивнул Люциус, поднимаясь с кресла. — В этом доме точно был думосбор. Гарри в ответ лишь неопределенно повел плечом, призывая с дальней полки одного из стеллажей очередную бутылку, которую Люциус моментально перехватил, а потом демонстративно поставил на место, так что пытаться снова Гарри почему-то не стал. Когда спустя пятнадцать минут пресловутый омут памяти наконец обнаружился в одном из ряда шкафов, а необходимые серебристые нити воспоминаний были отправлены и растворены в нем, тот по мановению палочки подплыл к Гарри и завис в полуметре от него. — Смотри. Поттер предсказуемо не пошевелился. — Гарри, — глубоко вдохнул, а затем выдохнул Люциус, подходя к нему ближе. — Этим вечером я уже неожиданно для себя самым неподобающим для аристократа образом стоял на коленях на полу. Думаешь, с учетом этого факта во мне осталось достаточно воспитания, чтобы не окунуть тебя лицом в эту чашу? — И что там? — впервые за долгое время подал равнодушный голос Поттер, поглядывая на омут памяти невидящим взглядом. Кажется, он даже не осознавал, что именно до него пытались донести, но то, что хоть как-то отреагировал, уже можно было считать прогрессом. — Смотри, — с нажимом повторил Люциус, возвращаясь обратно в свое кресло, и Гарри, нечленораздельно фыркнув что-то неопределенное, закатил глаза, потом еще раз оценивающе глянул на роящиеся клубами серебристые дымчатые нити в омуте — и все-таки решил узнать, что именно там за информация. Еще и с таким видом, будто делает одолжение, вот что значит эмоциональное молодое поколение. Как только Поттер погрузился в воспоминания, Люциус, глядящий на него до этого с приподнятой бровью, наконец усмехнулся и откинулся на спинку кресла, попутно призывая ту самую бутылку, которая до Гарри так и не долетела, а потом — трансфигурируя какую-то декоративную ерунду на столе в два стакана. Теперь разговор определенно должен был пойти продуктивнее. *** — Чего ты так беспокоишься, — легко произнес Люциус, бросая в два глубоких стакана несколько кубиков льда, — это вполне нормальное поведение для восемнадцатилетнего парня. Вспомни себя в восемнадцать лет. — Я помню себя, — рыкнул Снейп так, что от неожиданности у Малфоя в руке пошатнулась бутылка. Он с укоризненным взглядом наполнил их стаканы виски, после чего протянул один из них другу. То, как импульсивно Снейп опустошил его в два глотка, лучше, чем весь его монолог, дало понять, что ситуация его напрягает. — Они все сейчас об этом думают. Но твой же сын не выбрал меня в качестве объекта вожделения! — он практически выплюнул последнее слово, запивая его обжигающим горло виски. — Все же логично, — Люциус пожал плечами и в третий раз потянулся за бутылкой. — Парень разочаровался в том, кто раньше был наставником, потом его предали бывшие друзья, вот он и решил моральную проблему как смог: нашел утешение во взрослом и надежном профессоре. — Как смог! Он меня рассматривает как… — только успел начать возмущенную тираду Снейп, как был мягко остановлен и тут же перебит. — Как вполне подходящую кандидатуру для влюбленности. А сексуальное влечение, — дополнил Люциус раньше, чем тот успел бы об этом сказать, — вполне закономерно проистекающее из этого последствие. Так что я очень сомневаюсь, что ты имеешь дело с безрассудной похотью, друг мой, скорее с любовью, просто выражающейся чуть вульгарнее должного в силу возраста. Я в чем-то не прав? — его насмешливая улыбка всегда придавала ему вид человека, знающего больше, чем говорит. Снейп выучил это много лет назад, но от этого она не перестала действовать на него раздражающе. На словах о любви Снейп сжал стакан в руке до побелевших пальцев, видимо, борясь с желанием запустить им в первую попавшуюся стену, но так же быстро его и отпустил, ненадолго прикрывая глаза. Люциус со вздохом склонил голову набок, пытаясь понять, насколько непросто будет мальчишке, если он не отступится от своего. А судя по его характеру — не должен был. — Черт бы побрал Дамблдора с его желанием знать все и вся, — выругался Снейп, подытожив суть возмущения, а потом устало взглянул на камин, словно надеясь найти в небрежных огнях равномерного пламени успокоение. — Что с этим делать? Я прибью его раньше, чем он успеет получить свидетельство об окончании школы. — Наслаждаться, — хмыкнул Люциус куда-то вглубь стакана, но, заметив, как злостно Снейп схватился за свою палочку с недобрыми намерениями, поднял руку в защитном жесте. — Ладно, не заводись. — Малфой! — предупреждающе рыкнул Снейп, заставляя его, поперхнувшись, прервать свои рассуждения. — У меня одно упоминание фамилии Поттера вызывает нервный тик. — У него упоминание твоей — тоже, — не унимался Люциус, хотя на этот раз ему повезло: Снейп был слишком занят своим раздражением, чтобы уловить иронию во фразе, иначе бы ему не суждено было покинуть эту гостиную невредимым. — Но все же мне кажется, — миролюбиво добавил он, — что ты слишком предвзято к нему относишься. Гарри уже давно перестал быть несмышлёным первокурсником, которым ты все еще его считаешь. Воспоминание растворилось в дымке, и образы исчезли так быстро, что Гарри не успел даже дослушать диалог до конца, но тут же погрузился в следующий, который завладел всем его вниманием резко и внезапно. — Почему не расскажешь обо всем старику? — заискивающе поинтересовался Люциус, медленно отпивая из своего стакана. Его голос звучал как всегда мягко, заинтересованно и при этом с легкой улыбкой. Возможно, именно за этим Снейп и возвращался к другу раз за разом: за спокойствием гостиной и неизменностью пылающего камина. — Думаю, он знает, — проговорил тот задумчиво, не до конца уверенный в собственных словах. — Иначе не вижу никакого смысла подсовывать это кольцо именно мне. Проще было попросить ту же Минерву. Сомневаюсь, что прежде чем поручить это, он не разобрался во всем сам. — Пусть так, и что? — Ничего не изменится, — отмахнулся Снейп устало, — покачает головой, поцокает, порассуждает о том, как на несчастного мальчика свалилась такая неподходящая любовь, а потом попросит понаблюдать за ним еще. Тем более в свете того, что Поттер попал в больничное крыло. — Ну да, — с непонятной интонацией кивнул Люциус, откупоривая вторую бутылку, — а может быть, ты до конца не уверен, что он в курсе, и не хочешь, чтобы он точно был в курсе. — Что? — Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то еще узнал о Поттере то, что может скомпрометировать его. — Малфой, — устало, но при этом предупреждающе рыкнул Снейп, убирая кольцо с путающейся в пальцах цепочкой обратно в карман мантии. — Иначе зачем ты молчишь уже месяц? Снейп безразлично отвернулся к камину. Гарри попытался прокашляться, чтобы иметь возможность то ли сказать, то ли спросить что-то, но очередная дымка унесла это воспоминание, чтобы добавить почти такое же, очередное, и он снова замолчал, теперь уже действительно вникая в то, за чем наблюдает, и решив, что обдумает увиденное позже. Подумать явно было над чем. — Я специально прикоснулся к нему на последнем занятии. — Серьезно? — усмехнулся Люциус, наклоняясь к нему ближе и с интересом вглядываясь в его лицо. Блеск в глазах уже знатно выдавал степень его опьянения, а румянец на всегда аристократично бледных щеках служил тому подтверждением. — Решил вспомнить юность? — Малфой! — резко отозвался тот, заставляя Люциуса вздрогнуть от громкости его голоса. — Почему твой язык работает быстрее мозга?! — А твой мозг уже на пенсии и не способен за этим угнаться? — парировал он беззлобно, откидываясь на спинку кресла. — Нет, серьезно, зачем? Снейп залпом опустошил еще один стакан и отставил его на стол, давая этим жестом понять, что ему уже хватит. Он медленно выдохнул и несколько раз кашлянул, прежде чем ответить. — Когда он лежал в больничном крыле, от моих обычных прикосновений ему было явно не по себе. — Ну еще бы! — вклинился Люциус навеселе. — Мне бы тоже, знаешь… — но под испепеляющим взглядом быстро умолк, продолжая только слушать. — Настолько, что он отвернулся, чтобы я не видел его лица. Дрожал, жмурился. Возможно, прятал слезы, кто его разберет. И это было мало похоже на… — Возбуждение, — закончил Малфой, несмотря на очередной устрашающий взгляд. Он отозвался на прикосновение? — Еще как, — тихо выдохнул тот, — потом еще несколько минут в себя прийти не мог, хотя очень старался. Люциус кивнул сам себе, будто этот ответ только подтверждал уже выстроенную в его голове картину. — Ты можешь проклясть меня прямо здесь и сейчас, но я в очередной раз скажу, что тебе стоит попробовать, — произнес он быстрее, чем Северус успел бы возмутиться, — по крайней мере попробовать с ним поговорить. — О чем? — мрачно переспросил Снейп. — О том, что он чувствует, — логично предположил Люциус. — А сам ты что чувствуешь по этому поводу? — Он оказался не таким уж идиотом, — признал тот, и это признание далось ему тяжелее всего, словно он как минимум признавал собственное поражение в многолетнем состязании. — Ты помнишь, что звания «не совсем идиот» из всех студентов у тебя удостоился только мой сын и только однажды? Я бы назвал это показателем, — вспомнил Люциус события двухлетней давности, когда благодаря заслугам Драко Слизерин выиграл кубок школы в конце года. — Разве тебе не льстит такое отношение мальчишки? Несмотря на все годы, в течение которых ты пытался доказать ему, что тебя лучше обходить десятой дорогой? — О да, я польщен, — выпалил Снейп, не разделяя его веселья и только раздражаясь от подобных вопросов, — как человек, с которого сняли скальп! Что мне делать с этим счастьем теперь, привязать к себе и ходить всем демонстрировать, как я заполучил в бессрочное пользование героя войны?! — Люциус вовремя наполнил его стакан, потому что в противном случае монолог угрожал затянуться. — Чего ты зациклился, — вклинился он, пока тот был занят своим виски, — герой да герой. Ты тоже герой войны, между прочим, но ведь не за это он тебя полюбил. И учти, если ты в конце концов не определишься, что с ним делать, то мы заберем его в свою семью, супругом Драко, тем более что по Хогвартсу давно ходят слухи об их тайной любви. Будучи уже полупьяным, Люциус говорил шутя, да и улыбка на его лице выдавала абсурдность высказывания, но Снейп взглянул на него весьма серьезно: так, словно тот сказал что-то совершенно из ряда вон выходящее. — Он сейчас обнадежен, Северус. Твоим поведением, твоими внезапно нейтральными разговорами с ним. А те, кому есть на что надеяться и нечего терять, — самые опасные люди на свете. Тебе ли не знать. Гарри прекрасно знал, что Северус считал Люциуса своим лучшим другом, но о том, что они обсуждают действительно любые темы, даже не догадывался. Безучастность, с которой он сидел все это время, окончательно испарилась, и возможно, он бы даже смутился перед Малфоем с учетом открывающихся фактов, если бы новое воспоминание не поглотило его с головой. — Он тебе нужен, он доказал это, — мягко произнес Люциус, который, судя по всему, решил не давить на друга, раз уж тот пришел с выводами, до которых дошел своей головой. — Ты хотел отвадить его от себя — тебе удалось, но я говорил… — Помню я, что ты говорил, — перебил Снейп, потому что не собирался слушать в очередной раз, что ни один уважающий себя гриффиндорец не станет выслушивать гадости о себе в лицо без должных на то оснований. — Но я все еще считаю, что это нарушение привычных норм, — вставил он, запивая свой вывод очередной дозой виски, причем быстрее, чем когда они пили в прошлый раз, хотя Люциус уже тогда удивлялся, как его друг мог выпить полбутылки за сорок минут и остаться практически в трезвом уме. — И что дальше? — усмехнулся Малфой, видя, что тот цепляется за последние аргументы, прежде чем полностью признать свое поражение. — Магия тоже нарушение привычного порядка вещей, сбой в системе. Спроси у любого маггла. — Он мой ученик, — наконец определился Снейп с аргументом, опустошая очередной стакан и впервые за вечер потянувшись за гроздью винограда, скорее чтобы просто держать ее в руках и отрывать виноградины одну за другой, потому что обычно, когда пил алкоголь, предпочитал не есть ничего вообще. — На долгих две недели, подумать только, целая вечность, — засмеялся Люциус, даже не опровергая сказанное. — А ты сейчас что-то доказать мне или себе пытаешься? — Я все решил! — грубо ответил Снейп, акцентируя взгляд на насыщенном оттенке жидкости, играющей бликами сквозь стекло в свете каминного огня. — Дорогой, от того, что ты на меня рычишь, Гарри не перестанет тебя игнорировать, — обворожительно улыбнулся Люциус, картинно делая вид, что к его раздражительности у него давным-давно выработался иммунитет. — Что планируешь делать? — Поговорить с ним. — Ты же не собираешься сказать, что в курсе всего? — Малфой удивленно приподнял брови, а потом скривился, давая понять, что это плохая идея. — Так, как ты это подаешь, это звучит аморально. — А втоптать мальчишку в грязь на пустом месте — это ничего, — резонно парировал Люциус, обновляя их стаканы. — И вообще, сколько живу — так и не понял, почему это некоторые так любят во всем искать мораль. Он нужен тебе? Снейп хотел что-то ответить, потом запнулся и взглянул на друга так, как будто он как минимум заговорил на неизвестном языке. — Я… заинтересован в том, чтобы узнать его, — попытался быстро сформулировать Снейп, но Люциуса эти попытки не интересовали, и он с нажимом повторил собственный вопрос, даже задержав стакан неподалеку от своего лица, не собираясь пить, пока не услышит четкого ответа: — Он нужен тебе? — Нужен он, нужен! Скажи, что это не было очевидно! — завелся Снейп, в четвертый раз за последний час залпом опустошая стакан и отбрасывая его на стол, так, что тот пошатнулся и опасно звякнул. — Мне — было, — повторив за другом, Люциус в два глотка выпил виски, который уже и так непозволительно долго грел в пальцах, а потом опять удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Последнее воспоминание, перекрывшее предыдущее, появилось так же внезапно, как и все остальные, но перенесло Гарри в совершенно другие, хоть и не менее знакомые места, в которых было куда более шумно, чем в предыдущих. — Ему не нужна помощь, — хоть и с настороженностью в голосе, но все же практически без сомнений заявил Снейп поглядывая на Поттера на выпускном. По всей видимости, он понимал, что даже в условиях повышенного эмоционального напряжения Поттер чувствовал себя в своей тарелке, но иррациональное чувство тревоги, судя по его виду, оставалось, поэтому он неотрывно следил за сражением. — Вроде, ты говорил, что он зелье свое уже месяц не пил, — напомнил Люциус, все так же удерживая наготове палочку, и в одно мгновение поймал взгляд друга, который стал намного более серьезным. Скорее всего, до этой минуты он не брал в расчет этот факт, а теперь это все меняло. — Пошли, — севшим голосом скомандовал тот, как делал это год назад, что вызвало не самые приятные ощущения, отозвавшись противными мурашками по телу, но Люциус лишь коротко кивнул, не став задавать лишних вопросов. Последнее воспоминание не вписывалось во все предыдущие, но Гарри уже знал, для чего Люциус решил ему это показать. Он думал, Гарри считает, будто Снейп не любит его. Гарри точно знал, что Северус его любит. Следом пришло понимание: Малфой хотел, чтобы именно эта мысль после всех воспоминаний, в течение которых проявлялись чувства Снейпа, самой последней вышла на первый план. И это было так глупо, потому что за последние два часа Гарри ни разу об этом не вспомнил, хотя знал прекрасно и не сомневался в этом с тех самых пор, как они окончательно установили, кем приходятся друг другу. Посмотреть на то, как Северус принимал свою влюбленность, было интересно, поскольку об этом Гарри не задумывался, и то, что Малфой таким образом пытался показать, что Снейп был в куда более сложной моральной ситуации, чем он сам, тоже было очевидно. — Теперь, когда ты в состоянии адекватно воспринимать информацию… и виски, — Люциус обратил его внимание на себя, протягивая ему стакан, который Гарри взял скорее машинально, потому что пить не хотелось, — ты должен был понять, что это кольцо — не личная прихоть Северуса. — Он мог отказаться, как только понял, что… понял, в чем причина… — замялся Гарри, понимая, что говорит глупость. — Придумать легенду, которая понравилась бы Дамблдору? Который и без того знал правду раньше Северуса, — заметил Люциус, отпивая немного из своего стакана. — Или официально озвучить директору правду и тем самым обеспечить тебе ежевечерние психологические наставления в качестве «лечения»? — По крайней мере он мог рассказать мне, — глухо отозвался Гарри, делая первый глоток и тут же поморщившись, потому что теперь он уже ощущал вкус алкоголя, а не как в прошлый раз, поглощал его как воду. — Вначале не мог, поскольку первым делом ты устроил бы скандал директору и окончательно замкнулся в себе из-за того, что твою тайну раскрыли. Если ты считаешь, что Северусу плевать на твое моральное состояние, то это не так, — резонно пояснил Люциус, и прозвучало это справедливо, так что ответить Гарри ничего не смог. — А после возникновения между вами отношений это ранило бы тебя еще больше. Ты только что сам прекрасно видел, что ему понадобилось несколько месяцев, чтобы разобраться в себе, а ты требуешь, чтобы он разложил все по полочкам еще и для тебя, причем в подходящий для этого момент, которого попросту не существовало. Гарри нахмурился, отпивая еще немного виски. В воспоминаниях, которые он только что видел, Люциус точно так же сидел напротив Снейпа и расставлял в его голове все на свои места, а теперь он делает то же самое с ним. Для пущей схожести недоставало только камина. — Он боялся потерять твое доверие, Гарри, — подытожил Люциус, на что Гарри выпалил просто чтобы выпалить: — И поэтому врал! — Да, и поэтому врал, — спокойно кивнул тот, доливая в их стаканы еще виски. — Если ты называешь враньем желание оставить в тайне незаконный приказ Дамблдора, нарушающий твои личные границы, то во благо твоей психики я бы тоже предпочел соврать. И ты сам поступил бы так же. Гарри вначале хотел что-то возразить, но не стал, потому что возражать было попросту нечего. Его первоначальная реакция была объяснимой, но с точки зрения эмоций, а не логики, а Северус, прежде чем принять решение сохранить все в секрете, явно руководствовался не эмоциями. — Я сам лично настаивал на том, чтобы он ничего не рассказывал тебе, Гарри, — продолжил Люциус, уводя тему немного в другую сторону, но если бы он этого не сделал, Гарри бы в любом случае задал эти вопросы, так что он был даже рад, что тот начал говорить сам. — Думаешь, для чего Альбус все это тебе рассказал? Инициатором ваших отношений был он, но он же и принял решение их разрушить, когда Северус отказался идти у него на поводу и подставлять мою семью на суде. Тебе ли не знать о манипулятивных навыках директора. Однако как год назад, так и сейчас, он играет, а вы оба… — Я понял, — прервал Гарри, потому что прекрасно знал, что Люциус скажет. И то, что он был совершенно прав, тоже знал. При всем при этом стыдно не было совершенно. Будучи студентом Хогвартса, Гарри был куда более эмоциональным, но стыдился проявлений своих эмоций каждый раз, когда это отражалось на ком-то из окружающих. Проведя два месяца рука об руку с Северусом, он научился проявлять эмоции гораздо реже и разумнее, но при этом не стыдиться их, если они выходили за допустимые границы, потому что у них в любом случае были причины, которые требовали внимания, а не маскировки и чувства вины. — Как прошло слушание? — перевел тему Гарри, хоть это все еще и касалось Дамблдора. — С переменным успехом. Завтра основное заседание, — Люциус сделал неопределенный жест рукой, выражавший, что могло быть и лучше. — Что вы посоветуете? — Поттер сразу безо всяких переходов вернулся к предыдущему разговору. Чувство досады, что он не попал на заседание, присутствовало, но оно было ничтожным по сравнению с желанием выяснить, что он должен делать дальше, а еще — в каком состоянии Северус и где он вообще находится. — Я так понимаю, вопрос доверия теперь стоит остро? — уточнил Малфой, вновь наполняя их бокалы, и впервые за весь их диалог Гарри заметил у него едва различимый блеск в глазах: точно такой же, как когда он шутил или озвучивал безумные идеи, на которые Северус обычно скептически фыркал. — Думаю, что да, — кивнул он неуверенно. Хотелось сказать, что несмотря ни на что, он по прежнему доверяет Северусу, но язык все-таки не поворачивался, да и врать было бессмысленно, так что он решил никак не пояснять свой ответ, тем более, что Люциус этого и не просил. — Есть одна идея. Но это серьезно, — произнес тот, поглядывая на Гарри как будто оценивающе или раздумывая, стоит ли ему вообще что-либо озвучивать, но тот только приподнял бровь, показывая, что ждет подробностей. — Для начала пообещай, что Северус не узнает о том, что его беседы со мной стали тебе известны. Либо гарантируй мне безопасность в случае, если все-таки захочешь с ним поделиться, — усмехнулся Малфой, на что Гарри ответил такой же усмешкой. Он был уверен, что воспоминания были тщательно отфильтрованы и приведены в «безопасный» вид, но тем не менее они оба могли представить, что скажет Снейп на подобное, так что он только кивнул, не уточняя, первый или второй вариант обещает воплотить в реальность. — Тогда слушай внимательно. Все предельно просто… — начал Люциус пояснение того, как именно они могли бы сгладить возникшую ситуацию и исключить вероятность возникновения подобного в дальнейшем. *** Едва начавшееся заседание по делу семейства Уизли тут же ознаменовалось долгой и весьма убедительной речью Дамблдора. Никогда на памяти Снейпа суды не начинались с речей обвиняемой стороны, но Люциус только махнул рукой на эту инициативу, не выражая никакого протеста. Дамблдор разглагольствовал долго и основательно, приводя совершенно нелогичные метафоры и подгоняя их под мысль, которую намерен был выразить изначально, что выглядело убедительно, однако было практически лишено смысла. — Не вертись ты, придет он, — шепнул Люциус, когда Северус в очередной раз обернулся на дверь позади всех рядов стульев. — Да черт его знает, — выдохнул он, снова оборачиваясь к центру зала, где директор продолжал убеждать судью одному Мерлину известно в чем именно. Скорее всего, он всего лишь готовил поляну для дальнейшей защиты, но выглядело это все-таки красиво. В подобных речах Люциус мог бы посоревноваться с ним, но категорически не любил это занятие с тех самых пор, как выступать на судах пришлось регулярно для восстановления статуса рода после войны. Снейп об этом знал, потому и не был против, чтобы Гарри представлял их сторону. — На этом у вас все, профессор Дамблдор? — поинтересовался судья, и Снейп не мог не заметить, что тот подавляет зевоту. Речи Альбуса были проникновенны только для тех, кто слушал их впервые, и еще, пожалуй, для Молли с Артуром, которые единственные из своей семьи присутствовали в зале, выступая от семейства. Люциус говорил, что семейство ограничено в перемещениях, но не помещено под стражу, так что неудивительно, что на слушание пришли только старшие. Ответ Дамблдора Снейп прослушал: Люциус толкнул его локтем в бок, а потом кивнул в сторону, где Поттер собственной персоной направлялся к Гермионе с Драко, чтобы поздороваться кивком головы с другом, обнять подругу, а затем что-то сказать им шепотом, пока на это было время. — Переходим к основному процессу, — наконец произнес судья, который, кажется, и сам был рад сказать это, и после того, как он повторил долгую и монотонную формулировку, он обратился напрямую к присутствующим. — Сторону обвинения, полагаю, представляет сама миссис Блэк? — Не совсем так, ваша честь, — отозвался Гарри, приобняв ее еще раз, после чего вышел в центр зала и занял место за трибуной, стоять за которой ему приходилось уже далеко не один раз. После войны это было едва ли не его излюбленное место во всем министерстве, хоть и не по его воле, но как оказалось, после выпуска из школы, когда он полноценно стал самостоятельным членом общества, предложений принять участие в судебных процессах начало поступать больше, чем он думал. Снейп пояснял это элементарным образом: слово национального героя будет иметь вес даже в том случае, если в деле он не фигурировал никоим образом. Согласился Гарри только на три или четыре заседания, да и то скорее из-за настоятельных рекомендаций Люциуса периодически появляться в министерском обществе, однако бонусом был еще и полезный опыт. — Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, я близкий друг семьи Блэк, и с вашего позволения сегодня я буду представлять интересы обвинения, — прекрасно зная, что законом участие любого официального представителя не запрещено, он улыбнулся непосредственно судье, с которым, если Снейп правильно помнил, Поттеру уже приходилось встречаться в таком же формате около месяца назад, но тогда дело было отложено, а потом и вовсе признано сфальсифицированным. Это был единственный судебный процесс, во время которого у Поттера проснулся азарт, так что дома он даже сокрушался, что все закончилось так быстро и непонятно. Снейп сдержанно посматривал на него, никак не привлекая к себе внимания, хотя с того момента, как Гарри все узнал, они так и не поговорили. Будто почувствовав его взгляд, Поттер мельком осмотрел присутствующих, на секунду остановившись на нем, а потом улыбнулся уголком губ и тут же отвернулся, чем вогнал его в ступор. — Он не хочет меня убить? — настороженным шепотом поинтересовался он у Люциуса, который по сути провел с Поттером практически всю ночь и по заверениям которого они занимались исключительно подготовкой к сегодняшнему судебному процессу, чтобы быть во всеоружии и преподнести суду информацию не под тем углом, под которым планировалось изначально. — Скажем так, это маловероятно, — загадочно усмехнулся тот, а потом хитро покосился на Поттера, который зачитывал основные пункты обвинения. Снейп и подумать не мог, что по сути одну-единственную претензию они с Малфоем расписали едва ли не на десяток пунктов. Были среди них и несколько тех, которые не оглашались на предварительном слушании, чего стоило только «пособничество бесчестным манипуляциям, приводящее к противозаконным действиям в отношении незаинтересованных лиц». — Это о чем? — так же шепотом поинтересовался Снейп. — Увидишь, — последовал не менее загадочный ответ. Поттер между тем, отложив бумаги, с которых он до этого все зачитывал, вышел из-за трибуны, как и Дамблдор, который до него разгуливал по залу во время своей речи, и вновь обратился непосредственно к судье. — Если можно, ваша честь, я добавлю еще кое-что своими словами, — и судя по его прищуренному взгляду в сторону Дамблдора, который сидел неподалеку от своих подзащитных, молчащих в течение всего процесса, говорить он явно собирался о нем. — Как бы мне ни хотелось добиться полного удовлетворения иска моей подруги, я не могу, просто не имею права утверждать, что вся вина лежит исключительно на семье Уизли. Кстати говоря, хотелось бы отметить, что ни Фред, ни Джордж к злодеяниям семьи отношения не имеют, так что говоря «семья Уизли» я подразумеваю всех ее представителей, кроме них. — Суду это известно, мистер Поттер, — перебил судья. — И тем не менее, — настоятельно повторил Гарри, однако тут же перевел тему. — Так вот, возложить вину исключительно на семью Уизли довольно просто, наши доказательства были представлены вам в письменном виде с соответствующими подтверждающими документами, однако это нельзя назвать справедливым выходом из ситуации. Я объясню, что хочу сказать, — долгим вступлениям Поттер однозначно научился либо у Альбуса, либо у Люциуса, это привилегия только их двоих. — Вы задавались вопросом, по какой причине директор Дамблдор выступил на защите обвиняемых, чья вина полностью доказана, и речь ведется лишь о степени применяемых мер? — Протестую! — тут же отозвался Дамблдор. — Заявление о подтвержденной вине подсудимых — провокация! Судебный процесс еще не окончен! — Прошу прощения, — тут же улыбнулся Гарри, чтобы судье не пришлось реагировать на этот выпад, а затем продолжил то, что говорил до этого. — Так вот, мистер Люциус Малфой, и миссис Гермиона Блэк могут предоставить свои воспоминания о событиях вечера, когда семья Уизли официально дала обещание принять обязательства долга жизни перед Гермионой после ее вступления в брак. — Мои подзащитные были принуждены к этому насильно! — Нет, директор, — Гарри покачал головой, взглянув на него спокойно, что контрастировало с раздражением Дамблдора. — Вам известно, что предоставленные суду воспоминания невозможно исказить по причине их тщательной трехэтапной проверки. Так вот, — он снова обернулся к судье, как будто каждый раз, когда отворачивался от него, он был буквально вынужден отвечать на какие-то глупости и тем самым отвлекаться. — По какой причине один древний уважаемый род мог отказаться от договоренности с другим не менее уважаемым родом в пользу постыдных для обоих родов судебных разбирательств с учетом неопровержимых доказательств вины? Это глупость какая-то, — не удержался он и фыркнул, но быстро вернул себе серьезный вид. — Однако глупость обретает смысл, когда мы вспоминаем, что помимо непосредственно долга в случае необходимости само понятие «долг жизни» означает магическую клятву о том, что ни один представитель рода никогда не сделает чего-либо во вред роду, с которым они этим долгом связаны. Для чего семье Уизли всеми силами пытаться оставить себе теоретическую возможность причинить вред родам Блэк и Малфой? Кому это может понадобиться, ваша честь? — Вы задаете этот вопрос мне, мистер Поттер? — приподнял брови судья, поглядывая на него сверху вниз. — Да нет, — тот пожал плечами, — директору Дамблдору. Гарри обернулся к нему и выжидательно вгляделся в его лицо, в котором сегодня не было ни радушия, ни привычной притворной доброжелательности. Тот лишь сидел со скрещенными на груди руками и прожигал Гарри ответным взглядом, а когда понял, что от него пытаются что-то потребовать, равнодушно глянул на судью. — Я не понял вопроса, ваша честь. — Еще бы, — подхватил Гарри, — тут же чрезвычайно сложный вопрос: как связано то, что Уизли резко понадобилось иметь возможность вредить Блэкам и Малфоям, с тем, что вы изо всех сил защищаете их на суде, отменив все свои планы и написав для этого длительную речь. — Если ты, Гарри, хочешь попытаться меня в чем-то обвинить, то смею заметить, что… — начал раздраженно Дамблдор, которого тут же перебил звук судейского молотка, которым тот призывал к тишине. Гарри резко отвернулся от директора. — Ваша честь, Альбус Дамблдор прав, я действительно хочу его обвинить, — заявил Гарри значительно тише, понижая уровень шума, но при этом значительно повышая градус накаленности обстановки. — Доказательства вины семьи Уизли, их резкое изменение решения в сторону невыгодного для них варианта, факт их защиты лично Дамблдором, все подтвержденные результаты экспертиз, свидетельства миссис Блэк и профессора Снейпа, а также сам факт того, что этот судебный процесс все-таки происходит, хотя сторона обвинения предлагала решить конфликт малой кровью — все это уже вырисовывает полноценную картину. Однако она не может быть завершенной, потому что все сказанное не вяжется с репутацией директора Дамблдора, поэтому я понимаю ваше смятение, — он кивнул судье, а Снейп в этот момент осознал, что сам он испытывает примерно то же самое. Поглядывая на друга, который удовлетворенно усмехался, на Драко с Гермионой, которые явно не понимали, почему ход разговора свернул в другую сторону, он начинал догадываться, что должно произойти дальше. — Он серьезно? — почти обреченно спросил он у Люциуса, который самодовольно кивнул. — Да. — Он это скажет? — все-таки переспросил Снейп еще раз, уже не нуждаясь в ответе. — Да, — Малфой явно злорадствовал. — Он сумасшедший, — теперь уже действительно обреченно выдохнул Снейп, мысленно представляя себе, что такое судебные процессы против Альбуса Дамблдора. — Однако доказательства манипуляции Альбуса Дамблдора чужими судьбами у меня есть, и касаются они в том числе непосредственно меня, — продолжал Гарри, и по мере его речи глаза Гермионы становились все более удивленными, а Драко еще больше хмурился. — Это относится к делу? — судья, явно не ожидавший подобного заявления, потому что с учетом статуса Дамблдора это было сродни самоубийству, видимо, не знал, как реагировать. — Косвенно. Я не буду пока что приводить в пример все, что использовал против меня директор Дамблдор в течение моих предыдущих лет, заострю внимание лишь на последнем году обучения. Дело в том, что я несколько опоздал на это заседание по причине того, что задержался в отделе артефакторики, где мне предоставили полный отчет по одному темномагическому артефакту, который директор Дамблдор передал профессору Снейпу и в приказном порядке обязал его использовать этот артефакт непосредственно в отношении меня. Как вы понимаете, это нарушает сразу несколько серьезных статей конституции магической Британии, не говоря о том, что это невозможно понять с точки зрения здравого смысла и базовых человеческих прав. — О каком артефакте идет речь? — севшим голосом спросил судья, на что Гарри выудил одну из бумаг из своей стопки и подошел к нему, чтобы протянуть ее. — Я надеюсь, мистер Поттер осознает, что клевета — достаточное основание для судебного иска, — холодно произнес Дамблдор, не двигаясь с места и никак больше не комментируя происходящее. Он равнодушно взглянул на судью, затем испепеляюще уставился на Гарри, а вот Молли с Артуром позади него явно засуетились и принялись перешептываться, стараясь, чтобы это было незаметно для присутствующих. — Несанкционированная легиллименция? — Да, ваша честь, — кивнул Гарри, а затем не сумел удержаться, чтобы не посмотреть на лица своих друзей, когда говорил следующие слова. — Альбус Дамблдор отдал приказ профессору Снейпу читать мои мысли с помощью этого артефакта в течение года каждый раз, когда я находился к нему ближе, чем в десяти метрах. А с учетом основных и дополнительных занятий, это означало практически ежедневно. И хочу напомнить, что наш курс — послевоенный, и все мы официально считались совершеннолетними с самого начала года, так что оправдать это педагогическими целями нельзя. Дамблдор упорно молчал. Гермиона шокировано прикрывала рот руками, Драко, следуя ее примеру, старался прикрыть лицо, но Гарри все равно заметил, что глупый смех, рвавшийся наружу, ему трудно удавалось контролировать — еще бы, он был единственным, кто понимал, какие именно мысли приходилось слушать Снейпу. Он явно не прекратит смеяться над этим в лучшем случае еще лет двадцать. Пока судья молча знакомился с предоставленным документом, Снейп обреченно думал о том, что с этого дня спокойная жизнь закончится для них обоих. Так что когда судья повернулся к нему с ожидаемым вопросом, подтверждает ли он сказанное, соблазн сказать «нет» все-таки мелькнул, но он понимал, что это в любом случае ничего бы не изменило, так что он глянул на Малфоя своим фирменным взглядом, который кричал «Я убью вас за такие сюрпризы» и дал ответ, что подтверждает все сказанное. На последовавшее после паузы замечание, что к делу это относится слабо, Гарри дал резонный ответ, что готов поспорить, поскольку это напрямую свидетельствует о вероятности схожих намерений у Дамблдора в отношении других волшебников, и в таком свете Уизли — скорее жертвы обстоятельств. В этот момент Молли, поднявшись со своей скамьи, робко попросила дать ей слово, видимо, потому что ей показалось, что момента лучше для этого просто не найдется. Она вначале замялась, но потом решительно прокашлялась и заявила: — Мы не отрицаем своей вины, — но ей пришлось на секунду запнуться, поскольку выразительный взгляд Альбуса, видимо, дал ей что-то понять, однако затем она покачала головой, отвернулась от него и продолжила. — И если предложение миссис Блэк об урегулировании конфликта все еще в силе, мы бы хотели принять его и обойтись без… других мер. Люциус не удержался от громкого фырканья, Гарри более культурно улыбнулся, но тут же подавил улыбку, а Снейп, который в этот момент следил исключительно за директором, заметил как тот на секунду устало прикрыл глаза, после чего сказал пару каких-то дежурных фраз, добавил, чтобы Поттер ждал ответного иска за публичную клевету, и широким шагом покинул зал, не оглядываясь по сторонам. Он явно был разочарован. Насколько Снейп был знаком с судебными процессами, дальше дело оставалось за малым: еще полчаса условностей, слово свидетелям, разбор прикрепленных к делу документов и наконец приговор, ничего сверхъестественного. Но это было и к лучшему, потрясений им всем на сегодня и так уже хватило. *** — Поздравляю, родная, — невесть откуда появившийся в коридоре с букетом роз Драко тут же направился к новоиспеченной жене, которая смущенно приняла подарок и нежно поцеловала его в ответ. К ним подошел Люциус, то ли что-то спрашивая, то ли наоборот, рассказывая, но при том поглядывая на самого Гарри который стоял поодаль и неопределенно ему кивнул. — Северус, — позвал он, как только Снейп вышел из зала заседаний — его попросили задержаться для выяснения деталей по составу используемого Уизли зелья, — здравствуй. — Здравствуй, — спокойно ответил тот, останавливаясь в двух метрах от Гарри, и ничего больше не произнес, лишь молча вглядывался в его глаза. — Ты правильно сделал, что не рассказал ничего. Я бы не хотел этого знать, — улыбнулся Гарри, тут же добавляя, — но я не хочу, чтобы подобное когда-либо повторилось в наших отношениях, поэтому… — он запнулся, ощущая, как к кончикам пальцев резко прилил жар, а голова слегка закружилась, и сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох. — Поэтому что? — приподнял бровь Снейп, сокращая расстояние между ними вдвое, поскольку теперь оно казалось слишком большим. — Поэтому я хочу, чтобы мы оба поклялись в верности, — выдохнул Гарри, мигом растерявший все свое красноречие, которым сполна пользовался в зале суда. — Верности? — Не в том смысле… не в плане измен, хотя и в этом я поклянусь тоже, я имею в виду… Северус, — он поднял глаза, чтобы произнести четко и медленно, — я имею в виду магический брак. Несколько долгих секунд, в течение которых Снейп вглядывался в его лицо, показались Гарри вечностью, потому что он даже забыл как дышать, не говоря уже о прочем. — Ты понимаешь, что значит в девятнадцать лет… — Я понимаю! — выпалил он, растерявшись окончательно, поскольку понятия не имел, как должен себя вести и что говорить, но он ждал одного-единственного ответа, а не сотни других вопросов, которые дали бы ему понять, что он окончательно сошел с ума. — Северус, да или нет? Пауза решительно затягивалась, поскольку Снейп, все еще вглядываясь в его лицо, не произносил ни слова долгое время, пока наконец не взял его за руку и не произнес еще тише, чем все до этого: — Да, Гарри. Но я прошу тебя… — Если ты снова скажешь «подождать две недели», я убью тебя прямо сейчас на этом месте, — засмеялся Гарри, а уже через секунду, только сейчас осознав, что именно ему ответили, пораженно посмотрел на его лицо, как будто задавая настолько решающий вопрос, он не ожидал настолько решающего ответа. — Скажи, что ты не шутишь… — пробормотал он, борясь с желанием прикрыть ладонями лицо, как сделала Гермиона в суде, когда была ошарашена новостями о подслушивании. Он мог ожидать какого угодно саркастичного ответа, но тихое «Я не шучу» раздалось настолько за гранью реальности, что он сам не понял, как резко вдохнул грудью воздух, потому что до этого не дышал уже черт знает сколько и подошел к нему еще ближе, окончательно сокращая расстояние, однако поцелуй так и не состоялся, поскольку возникший из ниоткуда Люциус с очаровательной улыбкой обратил на себя внимание. — Поздравляю вас, мои дорогие, — заявил он, пока к ним приближались и Гермиона в обнимку с Драко, и Снейп тут же метнул на него пристальный взгляд. — С чем? — Как с чем, Северус? — демонстративно удивился тот. — Не каждый день судебные процессы проходят настолько гладко, мало того, что магическую клятву принесли, так еще и судебные издержки оплатят. — Может, хоть издержки не стоило? — неуверенно пробормотала Гермиона, на что старший Малфой только миролюбиво покачал головой. — Добродетель — иногда порок еще худший, чем жестокость, миссис Блэк. — Магическую клятву, говоришь… — произнес Снейп задумчиво, а потом, аккуратно обойдя Гарри, крепко взял Люциуса под руку и отвел на несколько метров в сторону, чем вызвал недоумение Гермионы с Драко и смешок Гарри. — Скажи мне, друг мой, ты чего так самодовольно улыбаешься? — Прости, Северус, ты о чем? — невинно переспросил тот, олицетворяя собой недоумение. — Я говорю, твоя идея? — с нажимом спросил Снейп снова. — Обижаешь, друг мой, магические клятвы были придуманы много веков назад, и кстати, по сей день не теряют своей актуальности. Ну да тебе ли не знать, — прыснул тот совершенно не аристократично, а после этого, когда Снейп не нашелся с ответом, успокоился и с улыбкой приобнял его. — Он сделал свой выбор, Северус, не сомневайся. Поздравляю вас, — произнес он негромко, так, чтобы это не услышали не только его дети, но и сам Гарри, который весьма активно пытался подслушивать их разговор. — Еще одно потрясение — и сегодняшний день я встречу с явно повышенным давлением, — напряженно ответил Снейп, не став ни комментировать слова Люциуса, ни опровергать их, потому что друг, пусть и не у камина и не под виски, но все-таки озвучивал вещи, спорить с которыми было трудно хотя бы потому что на это не было никакого желания. *** Абсолютная темнота, смешанная с нежным шелком простыней и жаром разгоряченных тел, обостряла до предела все остальные ощущения, так что Гарри, прогибаясь в пояснице, не смог удержаться от громкого стона, когда Северус, заваливая его набок и обнимая со спины, перешел на куда более быстрый темп. Гарри ощущал, как с каждым укусом, с каждым настойчивым прикосновением губ на его шее появляются все новые и новые отметины, и осознание того, что к утру их станет неприлично много, буквально срывало его с катушек. — Да… боже… черт, сделай так еще раз! — прохрипел он, когда проникновения стали максимально глубокими, и в ответ на дразнящую медлительность зарычал и сам начал насаживаться как можно быстрее, хоть в его положении это и было неудобно. Но когда ощущения переполняют, сильные руки прижимают максимально близко, а мысли путаются от предвкушения близкого удовольствия, становится плевать и на удобство, и на все остальное. Он совсем ненадолго отстал от Снейпа, который на пике наслаждения впился в его плечо, и ему хватило пары движений, чтобы тоже на долгие секунды потерять связь с реальностью и полностью раствориться исключительно в своих ощущениях. Реальность возвращалась неохотно. Медленно, не сразу, постепенно, настолько неспешно, что первые минуты не хотелось даже говорить. Эмоциональнее этого раза был, пожалуй, только самый первый, но и тогда ощущения были смазаны из-за значительной дозы алкоголя, здесь же удовольствие было чистым, ничем не измененным. — Северус… — прошептал Гарри, когда они оба уже немного отдышались, но свет так и не включили, потому что он бы только все испортил. — М-м? — отозвался тот коротко. — А ты правда уволился? Гарри просил его об этом все последние два месяца, потому что знал, что, во-первых, детей Северус особо никогда не любил, а во-вторых, для него эта работа даже в мирное время оказалась намного более нервной, чем для других преподавателей. — Заявление отправлю завтра с твоей совой. Если она не воспламенится при влете на территорию Хогвартса после того, что ты сегодня устроил перед Дамблдором. Гарри тихо засмеялся. — Там, на самом деле, все продуманнее намного. Я бы не стал, если бы это чертово кольцо было единственным доказательством, но у Люциуса еще много материала, так что, думаю, у нас все получится. — Другими словами, скучная жизнь тебя уже утомила, — констатировал Северус, запуская руку в его волосы. — Ну хочешь — так это назови, — тут же мурлыкнул тот, подставляясь под прикосновение. — Кстати, по поводу Люциуса, — не прерывая своего импровизированного массажа головы и мягко перебирая его пряди, Северус аккуратно поинтересовался, — что такого он успел наговорить тебе всего за одну ночь, что ты от нежелания меня видеть перешел к решению о магическом браке? — М-м… эта наша с ним тайна… да, вот так вот еще раз, м-гм, — протянул довольный Поттер, потираясь головой о его ладонь, — но если так хочешь знать… он рассказал, что много лет назад вы с ним были любовниками… — ладонь резко остановилась, — и припугнул, что если я не решусь принять серьезные меры, то он вернет вашим отношениям этот статус… — Поттер, — предупреждающе произнес Северус, получив в ответ совершенно невинный тон: — Что Поттер-то сразу, хочешь сказать, я это выдумал? — Он что, давал какие-то намеки на наше прошлое? — переспросил Северус, возвращая мягкие поглаживания, и Гарри снова улегся обратно, позволяя перебирать свои волосы и дальше. — Нет, на самом деле. Но мы с Драко уже два месяца не могли найти решение, как подтвердить наши догадки, так что спасибо за ответ, — хихикнул Гарри, который тут же вместо нежных ласк получил ощутимый подзатыльник, но даже не возмутился, а продолжил самодовольно посмеиваться. — Ляпнешь Малфою, что я что-то такое подтвердил, — я найду, что сделать, чтобы тебе это не понравилось, — предупредил Северус, однако если бы Гарри мог видеть его сейчас, то заметил бы легкую улыбку, которая почти не отражалась в голосе, но от этого никуда не делась. — М-м… а какому именно Малфою? — переспросил он, устраиваясь в его объятиях удобнее. — Любому. — Как скажешь, — хитро пообещал Гарри, но, видимо, чересчур хитро, потому что уже через секунду Снейп значительно поубавил это злорадство: — Семье Блэков рассказывать тем более нельзя. В ответ послышался только разочарованный вздох. Не то чтобы Гарри в самом деле хотел сохранить в секрете их с Люциусом вечерний разговор, но, во-первых, он уверен, что Северус и сам обо всем догадался, а во-вторых, говорить об этом совершенно не хотелось. Говорить не хотелось решительно ни о чем, поскольку несколько часов непрерывных разговоров в суде, потом обсуждение с Драко их индивидуального заказа на кольца, а с Люциусом — всех деталей предстоящей торжественной церемонии, несмотря на то, что это были позитивные эмоции, все-таки значительно лишили сил их обоих, так что этим вечером разговаривать не хотелось. Он прижался поближе, буквально наполовину заваливаясь на Северуса, и уткнулся в его шею, вначале только вдыхая его аромат, но затем медленно и осторожно оставляя влажные дорожки мелких поцелуев. Разговаривать вовсе не обязательно, но и спать им двоим совершенно не хотелось, тем более что эта ночь обещала стать одной из самых запоминающихся в их совместной жизни, если следовать негласному правилу, что после сильных переживаний ощущения всегда намного ярче. По крайней мере в их случае это правило не имело исключений.