Я Иетсуна. Теперь Иетсуна

      Тсунаеши просыпается в холодной воде, неприятно соприкасающейся с кожей, и одно это уже странно. Как минимум потому, что его вроде бы… взорвали. Вместе с машиной и сопровождением. Мужчина медленно обводит взглядом знакомую с детства комнату, а потом несколько заторможено вылезает из красной воды, что, в общем-то, наводит его на не самые радужные мысли. И в тот миг, когда ступни касаются холодного кафеля, потому как коврик, сложенный кем-то, стоит у стены, его голову прошивает резкая боль, а ноги подкашиваются. Тсуне приходится вцепиться в бортик ванны, чтобы не рухнуть и не привлечь к себе внимание.       Воспоминания приходят резко, сплошным потоком, заставляя пережить все это самому.       Савада Иетсуна был… Он просто был. Жизнь и судьба его сложились так, будто бы подросток был лишь вещью в чужих руках, а не живым человеком. Его использовали все: Девятый, чтобы получить Наследника, преемника на свое место; отец, чтобы дорваться до трона Королевской Семьи; всякий школьный сброд прикрывался именем старшего Савады, чтобы издеваться над тем, кто здесь носит имя Тсунаеши; даже младший брат, тот самый Тсу-кун, судя по всему, использовал его, чтобы добраться до Рокудо Мукуро. Тсуна мысленно усмехнулся, вспоминая своего эксцентричного Хранителя. Впрочем, все его Хранители, даже если они официально и не носили этот титул, были эксцентричными, яркими и просто безумными личностями.       Что ж, он Иетсуна. Теперь Иетсуна.       Однако подобные размышления не могли спасти его от просмотра избиений ребенка собственным отцом, слепоты тех, кто в этом мире является отражением его друзей, или презрения всех вокруг. Все это навалилось на него грузом всего мироздания, надавило на плечи и разум, прижимая к земле. Но он всё-таки не за красивые глазки стал "одним из лучших учеников" по словам Реборна. Тсунаеши покрепче сжал зубы и выпрямился, хотя его всего трясло то ли от холода, то ли от напряжения.       Внутри вскипела ярость, омывая собой душу. И тогда все это прекратилось, хотя перед глазами мужчины так и стояло два воспоминания: безумный, но обреченный одинокий поход в Кокуе, чтобы поймать Мукуро, и самоубийство униженного, сломленного и опустошенного ребенка пятнадцати лет, которого никто не видел за маской холода и безразличия.       Тсуна кинул взгляд на свое отражение в небольшом зеркале на стене. Даже несмотря на кровавую воду, стекающую со светлых волос и по телу, Иетсуна был красив. Сам Дечимо такого, даже отдаленно близкого результата добился только под конец старшей школы. От подобного в сердце зародилась слабая, беззлобная зависть. Мальчишку ему было чертовски жаль, но он не собирался отказываться от дара то ли мироздания, то ли судьбы, то ли Три-ни-сетте.       Так что он мысленно составил список дел, в который входило отмыть ванну и самого себя, а потом тихо свалить из отчего дома, пока все спят. Была у него одна мысль, которую стоило проверить как можно скорее, поэтому Иетсуна достал тряпку, мешающую воде сливаться, и включил воду - времени у него, если он не хочет с кем-то столкнуться и отправиться в Среднюю Намимори, не так уж и много.