Когда смеются портреты

Где-то в конце третьего курса Сириус осознал, что это серьезно. Джеймс был всюду, — в соседней кровати спальни, — отодвинь полог — и вот он, — в гостиной у камина, где озорные языки пламени лизали им руки, в небе посреди напряженного матча. Рядом — одно движение, и можно коснуться локтями на уроке, поймать взгляд, усмехнуться. Рядом под мантией-невидимкой, когда всюду безмолвие ночного Хогвартса. Прошедшим летом Джеймс научил Сириуса плавать, а Блэк его — играть на гитаре. Сириус даже подумал — может ли это быть взаимно? Но никаких особенных сигналов со стороны друга не шло. Так, пустяки — биться под столом ногами, будить внезапно сдернутым одеялом, заканчивать друг за другом фразы — пустяки для Джеймся Поттера и замирающее в восторге сердце для Сириуса Блэка. Сначала их было двое. Точнее — четверо, но Люпин и Петтигрю Блэка никогда особо не интересовали. Никогда не интересовали настолько. А потом появилась Эванс, солнцеликая Эванс, красавица-Лили. Хотя, может, она была всегда — просто Сириус не чувствовал этого так остро до середины четвертого курса. Сириус Блэк отличался ревностью квартирного тирана и преданностью пса. Бегал по пятам за Джеймсом, выдумывал проделки. Иногда ему казалось, что в глазах друга проскакивает нечто не совсем дружеское. Но, наверное, так только казалось — стоило в конце коридора замаячить рыжим волосам, как Поттер превращался в героя-романтика. Сириус отчасти его понимал. Хотя, почему «отчасти»? Он знал, как это бывает, как внутри все переворачивается и ухает куда-то вниз при виде Самого Важного человека. Он не мешал чужому счастью, потому что он любил Джеймса и хотел для него лучшего. Сириус уже давно вернулся в купе, когда как Джеймс, отправившийся на поиски Снейпа, так и не пришел. Отыскал, значит. За окном бушевала самая настоящая буря. Хогвартс-экспресс мчался так быстро, что крупные капли дождя чертили на стекле почти что горизонтальные полосы. Пару раз поезд сильно тряхнуло, так, что задремавший у стекла Блэк сильно приложился об оконную раму. Джеймс пришел в каком-то непонятном расположении духа. Он улыбнулся одними губами и плюхнулся напротив, слабо поморщившись. — Нашел, значит? — Блэк заранее знал ответ. — Нашел, — тут Джеймс усмехнулся. — Ублюдок пнул меня в живот. Веришь или нет — я не дал сдачи. — Я убью его! — воинственно вскинулся Блэк, но был остановлен одним-единственным жестом. — Нет. Скоро приедем, так что… у нас же весь год впереди, да? А сейчас, — тут у Джеймса заблестели глаза, — давай придумывать план страшной мести! Первая неделя учебы прошла для Сириуса… странно. Он то и дело выпадал из диалога, перемещался будто бы во сне. Он твердо решил поговорить с Поттером, когда выпадет шанс. Но шанс все не выпадал, время ускользало. Ускользал и Поттер — вслед за рыжими волосами Лили Эванс. С помехой по имени Северус Снейп они решили расправиться вместе, в самом начале по-летнему тихого сентября. Снейпа нашли у озера — тот уже собрался уходить. Еще бы — погода испортилась, неумолимо наступали сумерки. Сириус воровато огляделся — и правда, свидетелей было немного. И все они постепенно тянулись к замку. Прохладный воздух забрался под мантию. Сириус запахнул ткань сильнее. — Чем обязан? — безжизненно спросил слизеринец. Блэка такой интонацией было не обмануть — знал, что за напускным равнодушием ублюдок скрывает страх. И рука его тоже возле кармана напряглась неспроста. — Да так, — Джеймс ядовито усмехнулся и чуть заметно кивнул. Мгновение — и Снейп беспомощно завис над водой, а его палочка оказалась в руках Блэка. — Это допрос, — весело сообщил Джеймс, перебивая ругань слизеринца, который от злобы побелел еще сильнее. — Что у тебя с Эванс? Снейп задохнулся — кажется, он не был готов к подобному. Блэк вдруг понял, что сам он тоже не готов, но делать было нечего. Панические нотки в голосе слизеринского гада придали уверенности: — Что, ревнуешь? — Пасть захлопни, — скривился Джеймс, взмахнул палочкой и «поймал» Снейпа у самой воды. Слизеринец сдавленно охнул, но потом снова нацепил непроницаемую маску. — А просто поговорить слабо, ничтожество? Обязательно весь этот цирк? — Может, ты его уже окунешь? — лениво поинтересовался Блэк, верча в руках снейповскую палочку, — Или… — тут он размахнулся и швырнул оружие слизеринца чуть ли не в центр озера. Джеймс одобрительно хмыкнул, а из Снейпа посыпался поток такой отборной ругани, что Поттер все же не удержался, взмахнул палочкой и отпустил тощее тело вниз. Пару мгновений спустя оба гриффиндорца спохватились, что их допрашиваемый может, вообще-то, банально наглотаться хоть и не холодной, но определенно вредной для легких воды. Однако Снейп оказался живой и вполне себе дееспособный — рухнул выкашливающей внутренности грудой на землю, размыл текущим с одежды и волос глинистый берег и, кое-как придя в себя, проговорил: — Иди ты к черту и шавку свою забери. Блэк почувствовал жгучую ярость — слова змеиного урода задели за живое. Мародер в пару шагов преодолел расстояние между ними, вздернул слизеринца за грязные мокрые волосы и заставил встать на ноги. Тот зашипел — змей поганый — и попытался вырваться. Не получилось. — Что, шавка, твой золотой Поттер тебе не дает? Я слышал… — Снейп не договорил. Блэк вмазал ему по щеке — больше унизительно, чем больно, — и отшвырнул в грязь. — Еще раз повторю свой вопрос, — как ни в чем не бывало продолжил шагнувший ближе Поттер. — Что у тебя с Эванс? Быстрее, Снейп, ночь холодная намечается. Не хотелось бы тащить твое бездыханное тело в больничное крыло и объяснять, как ты поскользнулся и рухнул в озеро. Джеймс говорил все это серьезно, без тени издевки. Таким тоном, которого Блэк у него и не слышал. Вот как сильно ему нравилась Эванс. Сириус втянул воздух сквозь зубы. Вся злость куда-то улетучилась, и осталось только тягуче-тревожное чудовище, ворочающееся в животе. Он посмотрел на Снейпа. Тот все еще судорожно вдыхал, пытаясь успокоиться — жалкое препятствие на пути к красавице-Лили. Наконец он произнес тихо и прерывчато: — Ничего у меня с ней нет. Просто оставьте меня в покое. Блэк во второй раз почувствовал укол необоснованной тревоги. Кажется, в этот день все были на пределе — что Джеймс, что Нюниус, что он сам. Потому что Джеймс, произнося свое «До встречи, утопленник» выглядел каким-то потерянным. Потому, что Нюниус не ответил ничего, не крикнул им в спины какое-нибудь мерзкое оскорбление. Им все же пришлось тащить Снейпа в больничное крыло. Не в этот раз, — позже, в тот страшный день, когда Джеймс Поттер чуть не совершил убийство. Все случилось так быстро, что Сириус даже не понял, отчего темная точка в небе резко рванула вниз. Не понял, каким образом умудрился в последний момент подхватить слизеринца на свою метлу. И совершенно не осознавал, отчего так быстро приближается земля. Все, что он помнил после — жесткий удар и режущую боль в запястье. Звон в ушах, мелькнувшие рыжие волосы. Как во сне Сириус медленно развернулся — оказывается, они сидели на земле. Они со Снейпом. Лили Эванс суетилась рядом, и Джеймс, сбегающий с трибун, беззвучно открывал рот. Голосов Блэк не слышал — видно, крепко приложился головой, хотя для загонщика гриффиндорской команды по квиддичу такое состояние доводилось переживать не раз. Он знал, что рано или поздно это пройдет — и звон в ушах, и легкая тошнота. Сириус и раньше срывался с метлы, врезался в землю, не успев выйти из отвесного пике. Для Снейпа подобное произошло впервые. Слизеринец был бледен, как мел, бледнее обычного. Но даже для человека, который чуть не сломал себе все четыре конечности, выглядел слишком плохо. Сириус спиной почувствовал, что Поттер стоит прямо за ним. Стоит и смотрит на Снейпа. Блэк медленно перевел взгляд на Эванс. Слух вернулся внезапно. И мир взорвался. Одному Мерлину известно, как они дотащили Снейпа до больничного крыла. Сириус не помнил — все, что он чувствовал, это режущую боль в руке, которой поддерживал слизеринца. Эванс ругалась впервые на его памяти. Она была в ярости, била в самое сердце, как львица, защищающая свое дитя. Сириус фыркнул, позабавленный таким сравнением. Его самого чуть ли не выворачивало наизнанку, но по сравнению со Снейпом гриффиндорец был живее всех живых. Дальше запомнились запах хлорки и костерост — Блэк все-таки сломал запястье. Еще у него было сотрясение и треснувшая кость на другой руке — но это все мадам Помфри вылечила за считанные минуты. Конечно, после того, как разобралась со Снейпом. Поттер часто бегал в больничное крыло. Так часто, — думал Сириус, — что проще ему было остаться там навсегда. Бегал даже после того, как Бродяга торжественно объявил о своем полном выздоровлении. Снейпа все не выписывали и вот, наконец, пророчество Блэка сбылось — после очередного матча ловца пришлось чуть ли не собирать по кусочкам. Настала очередь Сириуса навещать друга. На Хэллоуин он принес Джеймсу целую корзину конфет, но Поттер сказал, что чувствует себя не очень, поэтому пришлось довольно скоро его покинуть — традиционно в этот праздник все вываливались на улицу и бесновались там. Блэк не мог узнать наверняка, но ему показалось, что в одном из окон больничного крыла два смутных силуэта сидели непозволительно близко, и, вероятно, ели его конфеты. К Хогвартсу на мягких лапах уже подступала зима, когда Сириус, наконец, заметил, что его лучший друг втрескался в это слизеринское недоразумение. В какой именно момент рыжие волосы Эванс в мечтах Джеймса сменили другие, темные, Сириус не знал. Но понял вдруг, что все их шалости сошли на «нет», что Джеймс цепляется к Снейпу вовсе не оттого, что тот его бесит. Потом было письмо. Или несколько писем, но Сириусу удалось заполучить только одно. Блэку казалось это неправильным, но он все равно прочитал. Потому, что любить Северуса Снейпа было неправильно вдвойне. А с каникул они вернулись такой себе женатой парой — вместе ходили в Хогсмид, заканчивали друг за другом фразы. Блэк понял, что окончательно и бесповоротно опоздал. Близилась весна.