Нарисуй меня рядом

Тьма, которую он так ненавидел всегда преследовала его по пятам, затягивая в свои обволакивающие объятия. Это ужасно выводило, но Германия ничего не мог с этим поделать, вновь и вновь проваливаясь в них с головой… Странный тёмный коридор, по которому он шел уже бесчисленное количество времени, вдруг резко обрывается, открывая взор на неизвестную, не менее темную чем он сам комнату и заставляя остановиться. Остановиться лишь для того чтобы увидеть знакомую высокую фигуру при одном лишь виде которой больно сжимается сердце. Фигуру с вьющимися соломенными волосами, всегда манящими своей мягкостью и блеском, светлыми глазами цвета зимнего неба, и ласковой улыбкой предназначенной не ему. А маленькому черноволосому мальчишке, что тянул к Рейху свои маленькие, обмотанные бинтами ручонки в безмолвной просьбе взять его на руки. Мальчишке, чьи большие темно-синие омуты стали извечным ночным кошмаром, преследующим его с того самого дня. Мальчишке, которого Германия ненавидел всю жизнь за отобранное право быть любимым собственным отцом. Германия медленно двигается вперед, останавливаясь только тогда, когда расстояние между ними достигает около двух метров и молча наблюдает раскрывшуюся перед ним картину, от которой тотчас наворачиваются слезы. Ему он никогда так не улыбался. Никогда не брал на руки. Никогда не смотрел с такой нежностью и теплотой. Никогда не был рядом, когда Германия в этом нуждался. Парень просто смотрит. Смотрит в немой мольбе к Рейху взглянуть на него хотя бы раз. И он посмотрел. И от этого взгляда сердце Германии рухнуло куда то в пятки, воздух разом вышел из легких, лишая возможности судорожно выдохнуть, когда серые глаза отца встретились с его собственными. Улыбка Рейха, что еще мгновение назад украшала его молодое лицо — исчезла, оставляя после себя лишь подобие презрительной усмешки. Рейх смотрел на него словно на узника, чьим приговорим стала неизбежная казнь. Равнодушно. Так, от чего по груди разливается мерзкое удушающее чувство, тесно граничащее с болью и диким желанием закричать. Закричать от бессилия и тоски, разрывающей и без того покалеченную душу на множество мелких частичек. Ноги подкашиваются, роняя внезапно ослабевшее тело на холодный пол. Горячие крупные слёзы обжигают веснушчатые щеки, беззвучно скатываясь вниз по шее, оставляя после себя лишь влажную дорожку. Потрескавшиеся губы раскрываются в судорожном порыве что то сказать, да вот только слова, будто разом застрявшие в горле, превратились в острый, словно только что наточенный кинжал, болезненный ком. — Можешь плакать сколько хочешь. — раздавшийся над самым ухом спокойный, до ужаса знакомый голос заставляет вздрогнуть и отшатнуться назад, когда теплые тонкие пальцы вдруг касаются его щек, нежно смахивая слезы с длинных рыжих ресниц. — Ты все равно уже ничего не сможешь ему сказать. — синие глаза внимательно следят за каждым движением, каждой эмоцией, отразившейся на бледном лице Германии. — Он ведь мертв уже очень много лет. То, что ты видишь сейчас, — движение в сторону застывших на месте Рейха и мальчишки вновь поднимает волну неприятных болезненных ощущений, — всего лишь тень. Несуществующий образ, основанный на твоих страхах. Ты знаешь, что в реальности он всегда смотрел на тебя совсем не так… — Тебе то откуда это знать. — тихо шипит Германия, изо всех оставшихся сил хватаясь за чужую одежду. Возможность говорить внезапно вернулась, чему он был даже немного рад. Потому что выслушивать речи этого придурка было не самым прекрасным занятием. Он приходил к парню во снах почти каждую ночь и всегда говорил что то на подобии: «всё не так», «ты не понимаешь…». И каждый раз от его слов и действий внутри зарождались противоречивые чувства. Потому что настоящий Украина был вовсе не таким. В присутствии Германии он всегда молчал и только иногда мог сдержанно улыбнуться, едва заглянув в глаза. Но тот, что был в его сне всегда поддерживал и утешал нежно гладя по спине, от чего становилось так неприятно и тошно, что хотелось придушить его собственными руками. Почему из всех людей на свете ему снился именно Украина? Тот, кого он ненавидит больше всего, но в тоже время тот, к кому почему то безумно тянет. Это неправильно. Это ужасно. Это, в конце концов, противно, когда тебя влечет к тому, из-за кого вся твоя жизнь пошла наперекосяк. Он должен его ненавидеть, должен желать его смерти, но вместо этого…ведет себя совсем не так. «Я схожу сума» — не раз повторял себе Германия глядя на ночное зимнее небо, так напоминающее сияющие синие глаза. — «Определённо схожу…» Заметив затянувшуюся паузу Украина вдруг произнес: — Дядя Рейх многое о тебе рассказывал. Например о том, каким ты был в детстве. О твоих первых успехах в школе. Он любит тебя, но ты… — Заткнись! — дрожащими руками хватая собеседника за воротник кричит Германия. Бесит. — Да что ты вообще… — Я говорю тебе правду.  — Если бы он действительно любил меня, он бы никогда…никогда бы меня не бросил. Но как видишь он это сделал. — Германия горько усмехается, поднимая глаза и смотря прямо в синие омуты напротив. — Бросил меня…ради тебя. Ради чёртового советского выродка. — Ошибаешься. — грустно улыбаясь произносит Украина, — Когда нибудь ты узнаешь, как сильно ошибаешься. Рейх идиот и ему, безусловно, не стоило так поступать. Но ты просто…просто помни, что все не совсем так как кажется. — он поднимается, стряхивая несуществующую пыль с дорогого костюма и медленно отходит, смеряя парня печальным взглядом. Германия хочет что то ответить, но не успевает. Высокий силуэт начинает постепенно растворяться как и все вокруг, погружаясь в полнейшую темноту. А самого его будто с силой выталкивает куда то в пропасть не давая и малейшей возможности ухватиться за что нибудь, что может его спасти. *** Он просыпается до боли широко распахнув глаза, сразу садясь на кровати. Учащенное сердцебиение и страх от недавнего падения во сне все еще не утихли. Голова раскалывается как от похмелья и Германии дико хочется застрелится. Исчезнуть, чтобы не идти который день на дурацкое собрание. Что бы в очередной раз не видеть знакомое до боли лицо. — Господин Германия, Вы проснулись? К Вам можно? — Входи. — Доброе утро. — невысокая темноволосая девушка с короткой стрижкой тихо вошла в залитую солнечными лучами комнату. — Как Вам спалось? — все так же бесшумно передвигаясь она подошла к окну и легким движением задвинула большие лавандовые шторы. — Как обычно. — Опять он?.. — Верена, пожалуйста. — умоляющим тоном произнес Германия, от чего пухлые губы девушки изогнулись в сочувственной улыбке. — Как скажете. У вас есть… — она бросила взгляд на свои наручные часы, а затем нахмурилась, подсчитывая оставшееся время, — минут 15 на сборы. Потом спускайтесь вниз. Завтрак уже готов. — Хорошо. Спасибо. Верена легонько кивнула и покинула комнату оставляя парня наедине со своими мыслями. Утро Германии еще с детства всегда начиналось с похода в душ. Теплый или холодный — без разницы. Он приводил немца в чувства и заставлял ощущать какую никакую, но бодрость после наполненной кошмарами, а то и вовсе бессонной ночи. Вода, стекающая вниз по телу расслабляла его, позволяя на время забыть обо всех проблемах и просто отдаться приятным ощущениям чистоты и спокойствия. Обмотавшись полотенцем по пояс он неспеша подошел к шкафу доставая оттуда чистое белье и ненавистный деловой костюм. Германия никогда не любил костюмы. Они делали его старше и строже, от чего он чувствовал себя весьма неловко. Ещё и эта прическа. Немец отдавал предпочтение свободной повседневной одежде и беспорядочно взлохмаченным волосам, но заявиться на собрание в таком виде было бы как то…неправильно. Одевшись и аккуратно уложив свою рыжую шевелюру он спустился вниз, где его ждали нахмурившаяся Верена и теплый завтрак. — Я же говорила, что у вас есть всего 15 минут… — недовольно пробубнила она, постукивая пальцем по своему предплечью. — Теперь осталось меньше времени на еду. — Не страшно. — с легкой улыбкой ответил Германия, — я все равно пью только кофе. — Кофе на голодный желудок вредно. Пора бы знать это в таком возрасте. Когда нибудь, а я уверена, что весьма скоро, Вы наконец это поймете. — деловито виляя бедрами девушка подошла к столу и взяв в руки что то напоминающее тосты, протянула их парню. — Вот. Хотя бы это съешьте. Германия тихо засмеялся. Верена всегда через чур его опекала. Она была ему как сестра, мать и отец в одном лице. Отчитывала за позднее возвращение домой, за разные глупости, даже когда он болел она находила причины, чтобы повозмущаться. Но девушка всегда была рядом, когда ему становилось слишком тяжело, она поддерживала и любила его несмотря на все недостатки. Он доверял ей, а она взамен дарила Германии все то тепло и заботу, что не дарил никто. Конечно, Верена не могла заменить ему отца, но… Германия был несказанно рад, что она появилась в его жизни. Пусть и совсем недавно. — Тебе весело? — недовольно спросила она глядя на его расплывшиеся в счастливой улыбке губы. — Нет, просто. Спасибо. Спасибо, что ты есть. Верена, явно не ожидавшая этих слов, слегка стушевалась, окидывая Германию удивлённым взглядом. Раньше он всегда только жаловался на ее бесконечное ворчание и редко когда говорил что то вроде этого. — Да пожалуйста! — уже улыбаясь в ответ произнесла она. — Надеюсь, ты успел допить свой кофе, потому что нам пора. — Ладно. Пойдем навстречу судьбе, как говорится… — прошептал Германия вставая из-за стола. *** До начала собрания оставалось еще минут 10,так что Германия мог позволить себе немного расслабиться, развалившись на мягком кресле и понаблюдать за очередной ссорой своих «товарищей». Как он позже выяснил: расслабится ему уж точно не удастся. — Идиот, ты обещал их отменить! Знаешь, какие у меня теперь проблемы? — Что? Ааа, точно. Прости, совсем забыл. — издевательским тоном произнес США, приобнимая за плечи взбешенного Россию, буквально прожигающего его неприязненным взглядом. — Отвали от меня, пиндос. — Ах, ну зачем так грубо? — притворно обиженным голосом протянул американец. — Бери пример со своего любимого брата, смотри какой он спокойный. — подойдя к вмиг напрягшемуся Украине США положил руки ему на плечи, как бы невзначай задевая острыми ногтями чужую шею. — Всегда тихий и вежливый. Не то, что ты — грубиян и алкоголик. С ним я бы… — Отойди от него. — сжатые до побеления костяшек руки, напрягшееся тело и плотно сжатые челюсти с головой выдавали враждербный настрой России. Он угрожающе двинулся в их сторону громко разминая пальцы. — А то что? — А то я тебе… — Брат, ненадо. — тихо вздохнув произнес Украина, осторожно скидывая с себя чужие холодные руки и поднимаясь с места, — Оно того не стоит. Давай выйдем и ты успокоишься. — подойдя к старшему он кивнул в сторону двери. *** — Оно того не стоит?! — гневно прошипел Россия, когда они вдвоем покинули общий кабинет. — Да он же в открытую тебя домогается! — Прикосновение к моим плечам еще не значит, что это домогательство. — спокойно ответил младший, успокаивающе гладя брата по спине. — Он делает это не в первый раз! — Он делает это, что бы позлить тебя. До меня ему нет абсолютно никакого дела. Просто ты очень остро реагируешь, когда мы рядом. —Нет никакого дела говоришь… Я переживаю за тебя, Украина. Что если ты… — Я взрослый человек, брат. И могу сам за себя постоять. Да и мне уж точно не грозит изнасилование от того, кто слабее меня. — криво улыбнувшись произнес младший. — Это же пиндос. Чёрт знает, что у него в голове… Украина засмеялся глядя на сжатые кулаки России и ободряюще хлопнув того по плечу предложил им обоим вернуться и не беспокоиться насчет недавнего «происшествия». *** Германия бесшумно выдохнул, когда вся эта перепалка завершилась и все вернулись, а свои места. От всего его спокойствия не осталось и следа, когда собрание наконец началось. — Итак, — эффектная женщина в синем платье, что сидела во главе стола, медленно одаривала сдержанным взглядом всех присутствующих. Как бы она не старалась скрыть свое недовольство, но на ее красивом лице вновь и вновь появлялся недовольный оскал, когда она смотрела на США. Поведение сына ее явно расстраивало и злило, но что она могла поделать? Разговаривать с ним бесполезно. А для наказаний в виде домашнего ареста он уже взрослый мальчик. Германии было даже жаль бедную Великобританию. Она работает не покладая рук, в то время как Америка только и знает, что веселиться. Женщина тихо кашлянула и продолжила. Что она там говорила парень уже не слушал. Ему было куда более интересно наблюдать за Украиной, нервно сжимающим рукава пиджака. Его напряженный вид и постоянные взгляды США заставили напрячься и Германию. В конце концов, что нужно этому избалованному наглецу? Почему американец вдруг стал так много времени уделять тому, кого раньше ни во что не ставил? И почему, в конце концов, это так волновало самого Германию? Погрузившись в раздумья он и не заметил, как все затихли устремляя на него удивлённые взгляды. — Эй, Германия. — Россия легонько хлопнул его по плечу. — Все нормально? — шепотом спросил он, когда парень наконец очнулся. — Что? Да, конечно. — Германия неловко улыбнулся, — Что случилось? — Ничего, просто ты сегодня какой то странный. — негромко заметила Великобритания, смеряя парня сочувствующим взглядом. — Да, ты все это время смотрел в одну точку, — Италия недвусмысленно кивнул в сторону Украины, — А потом вдруг засмеялся. — А… — теперь Германии было стыдно в двойне. А когда он встретился взглядом с удивленными синими глазами, стало еще хуже. Хотелось просто исчезнуть. Нет. Застрелиться. — Простите, я просто…плохо сплю в последнее время. — Мы понимаем, — Япония одарила его нежной улыбкой, протягивая чашку с ароматным содержимым. — Выпей, должно стать легче. — Спасибо. Оставшееся время собрания все обговаривали проблемы друг друга, делясь идеями по их возможному решению. Германия же просто тихо сидел в сторонке, изредка замечая на себе вопросительные взгляды Украины. *** — Как все прошло? Судя по твоему лицу — не очень… — Верена обеспокоенно смотрела на парня уже готовясь к плохим новостям. — Ага… Я задумался и все время пялился на этого придурка… — устало проворчал Германия, прикрывая глаза. — А еще, кажется, США в нем заинтересован. Только пока не знаю: хорошо это или нет. — Весело у вас там… — выдохнула девушка, поправляя укладку. — Проехали. У тебя есть какие то новости? — Да… — Верена на секунду замялась, теребя пальцами длинную золотую серьгу, а затем произнесла: — Помнишь то поручение, что ты дал мне около двух лет назад?.. В горле вмиг пересохло, стоило ему только услышать эти слова. Заметно напрягшись Германия перевел взгляд с окна на девушку и тихо спросил: — И? — Недавно один из наших ребят во время поездки в Санкт-Петербург видел человека очень похожехо на твоего отца…