Другая Найтмер

      Очередное пробуждение, в череде не то сна, не то яви, было относительно терпимым. Голова уже не так болела, да и удавки света уже вросли в плоть, и не так истязали моё иссушенное этой энергетикой тело. А главное, в голове настал относительный порядок, позволяющий мне, хоть через пень колоду, понимать, что есть мое Я, а что чужое, но намертво вросшее в меня. Главное, я был человеком, и только память о человеческой жизни моя подлинная. Остальное всё принадлежит в основном Найтмер и немного Луне.       Но, к сожалению, этот кошмар и не думает завершаться, а лежать уже нет никаких сил. И так все крылья с боками себе отлежал. Да и жажда с голодом дают о себе знать. Так что нужно что-то делать, если я не собираюсь умереть здесь от истощения.       С трудом доставая голову из-под крыла, я открыл глаза, которые сразу резанула наполняющая всё вокруг магия света. С опозданием гася магическое восприятие мира, закрываю магическое веко, чтобы не ослепнуть. Всё-таки, я сильно ослаб за это время, а свет для моего текущего тела - это враг номер один, и видеть его магически больно. Особенно, при таком истощении.       Мир снова повело, но на этот раз не от боли, а от магического истощения. Всё-таки, если верить запихнутым мне в голову воспоминаниям, я могу вообще на одной магии жить, как Найтмер с Луной жили на луне тысячу лет. Но вот беда, оковы света в моем теле почти полностью блокируют мою магию, не позволяя поддерживать жизнь за счет чистой энергии мира. Да и эта клетка из света не пропускает даже капли мрака в моё узилище, не давая мне ни тени шанса применить магию тьмы даже для своего выживания. Что закономерно, учитывая, что натворила Найтмер. Странно, что мне голову не усекли за её художества. Или просто голодом заморить хотят из гуманности, чтобы грех на душу не брать? Мол, сам умер, и дело с концами.       — Не дождетесь. Русские не сдаются!       Ободрив себя, пытаюсь встать на ноги, которые дрожат от истощения, но всё-таки поднимают моё тело вверх с жесткой каменной плиты-кровати, сделанной из всё того же бело-розового мрамора.       — Уууу! — хрипя, я готов был придушить кое-кого за такую подставу, ощущая, как тьма жжет разум. — А я то ещё думал, чего спать то так жестко!       Мой голос отдался в стенах эхом, заставив сморщиться, как от зубной боли. Ну и мерзость! Словно скрипели не смазанные двери, пополам с хрипом покойника, до всего прочего, кто-то ещё мерзко царапал стекло. Слышать это было физически больно. А в самом горле словно кошки нагадили. Причем, давным-давно. С возвращением большей чувствительности тела, жутко захотелось пить и глаза сами собой прилипли к соседней мраморной тумбе-столу, в которой было вырезано углубление с журчащим фонтанчиком, да лежало с десяток разных фруктов на голом камне. Ни тебе посуды, ни вилки с ложками, ни самой простой подстилки под зад, только голый монолит камня, покрытый магией света. Словно собаке корму дали!       Поведя взглядом по камере, я чуть не взвыл! Тут не то что повеситься не на чем, тут вообще ничего нет, кроме двух низких мраморных тумб, являющихся частью стен, и отполированных до зеркального блеска... Собственно, стен. Даже двери не видно без магического зрения! Вот это я понимаю, замуровали, демоны! Хотя, с другой стороны, правильней будет сказать: замуровали демона!       — Ха-ха-ха-ха… — давясь кашлем, я не мог сдержать смех. — Архххааа…       Мучительно содрогаюсь в конвульсиях от неудержимого смеха, который рвал горло и резал уши, словно битое стекло, вызывая желание навсегда заткнуть то чудовище, что издавало этот противоестественный звук. Вот только, это был я, и я ничего не смог с этим поделать. В отчаянье сую копыто в рот, ощущая, как клыки входят в плоть ледяными иглами, и одновременно с этим, теряю равновесие, заваливаясь на бок. Отчаянно маша крыльями, с мерзким хрустом ударяюсь головой об мрамор. Голова гудит, словно колокол, нога ноет, пока я пытаюсь не дать себе перекусить свою же конечность, на которой неумолимым капканом сжимаются челюсти. Ощущая металлический вкус на языке, глотаю нектар жизни, не в силах противиться голоду.       Через не могу расслабляю челюсти, буквально выдирая раненое копыто из своего же рта и мечтая вцепиться в него снова, лишь бы хоть на мгновение вновь ощутить этот пьянящий вкус на языке. Ещё хоть разок хлебнуть свежей кровушки…       — Ууееррххх, — меня буквально наизнанку выворачивает от осознания происходящего. — Кахххаа…       Желудок бунтует, и из горла выплескивается почти черная красно-желтая жижа моей крови пополам с желчью. Меня рвет даже тогда, когда рвать, кажется, нечем, а в голове набатом воет осознание простого факта: это были инстинкты Найтмер, которые вселились в меня и на какие-то секунды овладели мною, превратив в чудовище, объясняя мне на пальцах, насколько дело дрянь и как близко я нахожусь к коллапсу сознания.       Всё-таки, личности Найтмер больше тысячи лет, а мне всего несколько десятков. Мы просто в разных весовых категориях, и только удар магии гармонии дал мне шанс побороться за свою душу. Ведь я помню-знаю свою роль в её зловещем плане, который ещё не окончательно провалился.       — Ну уж нет, — хрипя, словно пробитые меха, ползу к плите с водой. — Ни живым, ни мёртвым я тебе не дамся. Нам бы только день простоять, да ночь продержаться, а там видно будет.       С наслаждением ныряю ртом в небольшое углубление, полное воды, и жадно пью обжигающе светлую воду, которая огненной жидкостью пылает во мне, обжигает рот, горит в пищеводе и буквально взрывается в животе. Но слаще её я ничего никогда не пил. Ведь это горю не я, а то, что осталось от Найтмер, и то, что пытается поработить мой разум и душу, дабы продолжить сеять зло и порабощать разумных существ.       О! Теперь я понимаю. Теперь я всё понимаю. Эта комната, магия света, отсутствие гостей. Всё складывается в одну простую логику: ослабить остатки Найтмер до предела и дать мне возможность побороть её внутри себя. Ведь если ей дать силы и свободу, то она сломает меня походя, как сухую ветку. А так, свет сжигает её силы, не позволяя Найтмер навязать мне свою губительную волю. И страшно представить, как всё было бы плохо в другом месте, где она могла взять хоть каплю не светлой магии!       Нет уж. Селестия точно знает, что нужно делать, дабы дать мне хоть шанс выстоять в этом бою самому, потому что помочь в этом мне никто не в силах, как никто не мог по-настоящему помочь Луне против этой силы. Жаль, что тогда не было этой клетки, и Луну не смогли тут вылечить от этой напасти.       С трудом выныривая из фонтанчика, ощущаю, как тело буквально горит в свете, а тьма отступает, проясняя мой разум и заставляя скрутиться от жуткой боли, от которой не спасают никакие техники работы с разумом Найтмер, вызывая непередаваемое ощущение горения на костре. Вот только, пламя не снаружи, а внутри. Более того, огонь постепенно проникает в кровь и разносится по всему телу, отчего всё становится только хуже-лучше.       И я тут же скручиваюсь клубком на обжигающе светлом полу, пытаясь подавить дурное тело, бьющееся в агонии, вызванной этим океаном света. Ощущаю, как темная сущность медленно сгорает, и вместе с этим ощущаю что-то ещё под этим наслоением боли, отчаянья и одиночества. Нечто, что было давно и надёжно погребено под темным морем зла.       Одновременно, словно наяву, переживаю разговоры Найтмер и Луны в далеком прошлом, ещё до изгнания. То, что никто из посторонних не знает и знать не должен. Пропускаю через себя всю ту боль Луны и Найтмер, которых никто не хотел понимать или хоть заметить. Воспоминания, как глупо всё начиналось, и к чему привела слепота старшей сестры, вкупе со слепотой «величайшего» из волшебников всех времён и народов — Старсвирла Бородатого. Который в первую очередь должен был понять, что с ученицей творится беда, но, увы, не сумел разглядеть признаки грядущей катастрофы. Что и привели к изгнанию Найтмер-Луны на луну и долгое тысячелетие разрушали Найтмер.       — Проклятье! — хочется их покусать за их тупость. — Как же они ошибаются…       Ведь Найтмер любила Луну больше жизни. Вот только, Найтмер понимала, что для Луны хорошо, а что плохо, по-своему. Желая заявить о себе максимально громко, по молодости и недальновидности, Найтмер совершила роковую ошибку и поплатилась за неё всем, что у неё было. Включая разум, который почти полностью разрушился за это тысячелетие на Луне. В то время как Найтмер сходила с ума одна, Луна спала внутри вроде как чудовища, которое постепенно менялось, но не давало Луне ощутить всю тяжесть давящей на разум вечности.       Она ведь хотела и спасла Луну от своей ошибки, заплатив за это почти всем, что у неё было. Специально подставилась под удар Элементов Гармонии, из последних сил сдерживая свою разрушительную силу и давая шанс героиням победить «чудовище», используя мою личность и, главное душу, как опору от бесконечного безумия. Вырвала свою собственную победу, но такой ценой, что для неё это стало почти концом. Вот только, почти конец это ещё не конец, и я имею шанс спасти всё то лучшее, что было в Найтмер, приняв это в себя и став её не телом, но духом.       — Ааааа… Зараза, — шипя, я чуть снова себя не укусил, понимая всю подлость ситуации.       Ведь нет никакой гарантии, что эта память не фальшивка. Нет возможности наверняка проверить, что это не обман. Возможно, именно это и есть главный обман Найтмер! Заставить поверить всех, что она хорошая, а потом нанести удар, когда никто не будет его ждать. Так же, как она нанесла удар тысячу лет назад. И пусть оба варианта равнозначно вероятны, я просто не могу, не имею права судить, не зная доподлинно, что произошло в прошлом. Не поняв, кто был злом, кто добром, а кого просто перемололи жернова истории, нацепив на лица разные маски. Ведь, возможно, всё было вообще по-другому, и я не имею ни малейшего представления об истинной подоплёке тех событий, которые обязательно нужно узнать.       Но это будет потом, потому что сейчас мне будет больно. Очень, очень, очень больно. Как только ментальная защита падет и я ощущу на себе всю ту боль, что испытывает тело, горя в очистительном свете. Главное запомнить, запомнить и не забыть главную мысль. И тогда, возможно, я смогу принять верное решение.       — Ааааааааа… — плотина воли дала течь, и меня словно окатило пламенем.       Я только успел содрогнуться в ужасе, когда океан боли накрыл меня целиком. Отправляя мой разум во тьму небытия.