Другая Найтмер

      Просыпаясь в тепле и уюте под маминым крылом, я не сразу осознал происходящее. Вижу синий бок Луны и пытаюсь осознать, где нахожусь. Хотелось заплакать…       — Только попробуй начать канючить или заплакать, — тихий голос ночной принцессы пробил до печёнок, заставляя бояться даже думать о подобном. — Хорошая девочка, держи леденец.       Крыло отошло в сторону, открывая мне вид на огромную постель, на которой возлежала огромная Луна, а перед носом парила в облаке магии огромная, яркая, сладкая и ароматная конфета-леденец на палочке. В голове что-то щёлкнуло, и желание обладать леденцом стало просто нестерпимо сильным, несмотря на все доводы разума о простоте сей незамысловатой манипуляции. Я просто хотел леденец больше всего на свете и, не выдержав этой пытки соблазном, цапнул конфету, с трудом запихивая огромную сладость в рот. Я ощущал себя самым счастливым в мире, рассасывая мятно-сливочную конфету и с трудом воспринимая окружающий мир.       — Какое же ты ещё дитя, Найти. — здоровенная башка принцессы опустилась и, ткнувшись носом мне в висок, лизнула, — Жаль, мы не можем позволить тебе оставаться такой сильной и дурной. Так что придётся немножко потерпеть.       Холодное сияние лунной магии обожгло тело браслетами из серебристого металла, удушая меня и заставляя корчиться в агонии. Пока я чувствовал, как от меня отсекается огромный пласт… Меня самого! Оставляя только тонкую связь с большей частью моих сил и заковывая в кандалы не столько тело, сколько саму душу.       — Ахххх… — с трудом очухавшись, я осознаю себя лежащим всё на той же кровати рядом с огромной Луной, которая по-прежнему согревает меня своим теплом и заботой, — За что?       — Думай, Найти. — равнодушно холодный голос принцессы наждаком проходится по мыслям. — Ты ведь умеешь думать, а не только потакать своим сиюминутным желаниями, как Найтмер.       — О чём? — слова застывают у меня на языке, прилипая к конфете.       Стоп, конфета! Зачем мне конфета?! Я могу пообщаться с Луной и узнать о себе или о ней, а вместо этого хватаю конфету, которая мне совершенно не нужна! Сладкое, конечно, приятно, но что такое леденец, по сравнению с общением с матерью? Это же дичь полная!       Выплевывая сосучку, я ощущаю себя так, словно во рту коты нагадили, осознавая себя тем ещё кретином, не способным складывать два и два. Ведь всё же было у меня на самом виду! Я постоянно чувствовал это, но просто не мог оформить в логическую конструкцию! Как же всё, на самом деле, просто и очевидно.       — Молодец, Найти, — здоровенное лицо Луны лучится довольством, — видимо, тысяча лет моей работы дали результат. У тебя появились мозги — спустя каких-то тысячу триста лет после самоосознания. С детьми всегда сложно, но ты задала особого жару, отказываясь взрослеть и выходить из детства аж целое тысячелетие. Так что пришлось применять радикальные меры.       Становясь на крошечные ножки, я осознаю, что это не мир огромный, а я крошечный! Точнее, выгляжу как жеребёнок пары месяцев от роду. Отхожу подальше и сажусь на мягкую подушку так, чтобы видеть всю Луну целиком, вольготно раскинувшуюся на постели животом ко мне и смотрящую одновременно строго и самую малость по-доброму, что просто выбивает из колеи!       — Вижу, у тебя много вопросов, мое отродье. Что ж, теперь, когда ты можешь адекватно мыслить, можно рассказать, как всё было на самом деле, — принцесса грёз потянулась, укладывая голову на передние ноги так, что я могу смотреть на неё, не задирая собственной головы. — Всё началось давным-давно, когда умерла моя двести сорок седьмая дочь, Фати.       — Какая?!! — я чуть языком не подавился, осознав количество сестрёнок!       — Двести сорок седьмая, — по щеке Луны скатилась одинокая слеза, — у нас замечательная репродуктивная система. Беременность почти не доставляет дискомфорта, роды быстрые и лёгкие, а секс приятен. Да и материнский инстинкт на высоте.       По спине пробежала холодная волна от воспоминания о той пегаске, и стало жутко от мысли, как я могу относиться к своим детям с такими заскоками.       — Тогда были другие времена и нравы, — спокойно продолжила принцесса, как ни в чём не бывало, — жизнь была тяжела, цивилизацией ещё даже не пахло, а кобылы толком не понимали связь между приятным сексом с жеребцом и детьми. Считали её неочевидной и сомнительной, верили во всякие небылицы, рожая много и часто. Мы с Селестией не были исключениями, наоборот, нам поклонялись как детям богов и символам женского начала, а каждый наш ребёнок считался даром небес, — на последнем слове, Луна фыркнула. — Ведь даже если мы воздерживались, в нас всё равно зарождалась новая жизнь. Занимались мы сексом после родов или нет.       У меня чуть глаза на лоб не полезли от этой новости! Это я что, тоже могу залететь без секса? Караул!       — Ха-ха, — Ночная аликорн улыбнулась доброй материнской улыбкой, а облачко её искристой магии взъерошило мне гриву, чуть не повалив на бок. — Глупышка, всё намного проще. У нас есть специальная полость в репродуктивной системе, где хранится генетический материал, полученный от жеребцов. Который сам собой берётся оттуда, когда приходит время.       — Фух, — выдохнув, я понял, что ни за что не позволю себе даже разок побаловаться.       — Должна предупредить, — как ни в чём не бывало продолжила Луна, — мы также можем делиться этими запасами с другими особями женского пола, при определённых обстоятельствах. Когда жеребцов просто не осталось и взять их неоткуда, мы можем становиться, так сказать, суррогатным отцом для кобылки. Так что, Найти, будь осторожна. Каденс вполне может передать тебе подарочек от своего жеребца. Пусть это и требует больших усилий и капельку магии, но она очень любвеобильная девочка и вполне может справиться, став папочкой для твоего жеребёнка.       — Это катастрофа... — по темечку словно скалой огрели, — Просто катастрофа!       — У тебя этот орган уже полностью функционален, — продолжила Луна менторским тоном матери, рассказывающей дочке о том, как делают деток, — но пока дать жизнь ты не можешь. Поэтому должна знать, что в случае секса соберёшь семя про запас до момента, когда оно тебе понадобится.       — Ой, — хотелось застрелиться.       — С другой стороны, всё не так и плохо, — насладившись произведённым эффектом, принцесса ночи продолжила, — современная магия и акушеры позволяют обманывать природу и избегать нежелательного развития событий. Пусть для этого и придётся покопаться в твоём женском естестве. Жаль только, в прошлом мы с сестрой ничего этого не знали и нарожали множество детей, не зная, как остановиться. Хороня их сотнями на протяжении столетий.       Мне стало не по себе от такой перспективы и остро захотелось сбежать в мир людей, и жить там без всего этого. Вот только, печальное покачивание головой Луны стало хорошим таким душем и отрезвлением, ведь в мире людей такая особенность тела вредила, а значит. Ой ё! Это же значит...       — А ты смышлёная девочка, — Луна была довольна как кот, дорвавшийся до миски с молоком, — мы пришли в Эквестрию из иных Миров, когда тут была дикость и полное варварство, а предки современных пони паслись на полях, не помышляя об оседлой жизни. По нашим с сестрой меркам, те пони мало отличались от животных, но в один момент мы все-таки решили позволить им покрыть себя. Что было довольно забавно, учитывая их размеры и строение.       — Это ты к чему? — ощущая себя идиотом, я только и мог хлопать глазами. — Я тут при чём?       — Наши дети от изначальных пони были не такими, как их отцы. Смотри.       Передо мной появились две иллюзии. Одна изображала нечто пониподобное, но, скорее, похожее на лошадь тусклой масти и с маленькими глазами. А вторая была гибрид этого существа и аликорна, отдалённо похожая на современных пони Эквестрии. Разглядывая оба изображения, я осознавал, что моя шерсть встает буквально дыбом от осознания последствий этого союза.       — Да, наши дочери тоже входили в союз с изначальными пони и давали потомство. А уж что творили их редкие сыновья, сама можешь представить. Наши потомки были умнее, сильнее, быстрее, живучее и владели более сильной магией, а рог и крылья открывали им новые возможности для дальнейшего развития. Сейчас это уже подзабыто, но тогда нас почитали как прародителей народа пони, что было справедливо. Ведь мы подстегнули эволюцию и то, что должно было занять десятки и сотни тысяч лет, произошло меньше, чем за два тысячелетия.       — Ничего себе, — в голове просто не укладывалось, — так что, все пони твои потомки и мои родственники?       — Очень далёкие, — хмыкнула Луна, улыбаясь, — забавно, что мои гены оказались доминантными, а Селестии рецессивными. Собственно, Селестия так рвалась к власти именно потому, что с детьми у неё всегда было похуже, а у меня времени заниматься управлением не хватало, пока сопли малышам подтирала, учила уму разуму, да присматривала, чтобы жили подольше.       Я только открывал и закрывал рот, ощущая, как в голове крутятся миллионы вопросов, и выбрать один из них никак не выходило. Но за меня выбор сделала Луна.       — Дети Селестии всегда имеют трехцветную гриву равных пропорций, внуки и правнуки теряют цвета и их пропорции становятся неравномерными. В то время как мои гены, делают гриву одноцветной. А значит, по сути, все пони с многоцветной гривой — близкие потомки Селестии. — У меня в голове набатом встал образ Каденс! — Верно. — принцесса одобрительно кивнула. — Эта девочка такая наивная и верит в чудеса. Так что не разочаровывай малышку, до сих пор не готовую к правде. Она так мило верит словам моей хитроумной сестры, что даже когда я сказала ей, кто её мать, а Селестия назвала имя отца, она не поверила. Подумала, что я сошла с ума, а Селестия шутит об её настоящем отце, которого Каденс знает, как своего воспитателя и самого доброго дядю в мире — что возился с ней после переезда в Кантерлот. Малышка так удивляется его любви и заботе, не подозревая, что он её настоящий отец. Но я отвлеклась.       Сглатывая слюну, я уже боялся услышать дальнейшие подробности увлекательной жизни пони и нашу родословную, которая, оказывается, идёт от живущих прямо сейчас праматерей народа пони. Это же какая информационная бомба!       — Ты же разумная кобылка и не будешь делать таких глупостей. Так, о чём это я? — Луна задумчиво почесала ухо, смотря куда-то сквозь меня. — Ах да, дети умирали и это раскалывало мне сердце. И тогда я стала думать, как породить бессмертную дочь. Не буду утомлять тебя рассказом о столетиях поисков, экспериментов и неудач, но, в итоге, мне удалось создать тебя, Найтмер. Загвоздка была только в том, что ты категорически отказывалась рождаться. Желала быть с мамой всегда и никогда не покидать меня.       — В смысле, отказывалась рождаться? Это как вообще возможно? — у меня такое просто в голове не укладывалось!       — Вот так. — пожала плечами Луна, — Когда я тебя попыталась родить в первый раз, ты просто сбежала из тела рождающейся девочки и поселилась во мне, как дух. Дух, который имел сознание ребёнка и силу воздействовать на меня напрямую. И который я, к тому же, баловала без меры. Ведь ты действительно была могучей бессмертной Сущностью. По началу я думала, что ты повзрослеешь сама и со временем перестанешь думать категориями: раз я хочу, то остальной мир умри, но выполни мою хотелку.       — То есть… Найтмер была просто ребёнком, который делал, что в голову взбредёт? — это уже было похоже на правду. Во всяком случае, не противоречило моим наблюдениям.       — Почти. Найтмер росла и становилась сильнее, и её ХОЧУ уже становилось настоящей проблемой. Когда её воля, незамутнённая никакой моралью, ломала мою собственную. Она хотела разное, и я с каждым разом со все большим трудом могла противостоять её хотелкам. В тот день, когда меня изгнали, ты просто захотела сидеть на троне одна и рулить всем лично. Просто потому — что хотелось. Как и любой ребёнок, ты была не в силах объяснить, зачем и почему. В ту ночь моё терпение лопнуло и я попросила Селестию заточить нас на луне.       — Стоп! — у меня ноги подкосились, и если бы не крыло Луны, я бы шлепнулся головой об подушку. — Ты попросила Селестию заточить нас на луне?! Зачем?!       — Чтобы ты родилась, глупенькая, — принцесса ночи глянула на меня с такой безумной любовью, что аж пробило до мурашек. Я даже не представлял, что она может так смотреть, — но, как обычно, с тобой всё было сложно. Я думала, что уговорю тебя родиться за пару лет, максимум за десяток. Ведь мы могли обрести свободу только в момент твоего рождения. План был хорош: мы на луне, ты, наконец, соглашаешься воплотиться на материальном плане, мы возвращаемся домой счастливой семьёй и живём долго и счастливо.       — Тысяча лет… То есть, ты торчала на луне тысячу лет потому, что я отказывалась рождаться?       — Верно, отродье, — от направленного на меня потока сумасшедшей любви не осталось и следа, а вместо неё в ментальном поле принцессы возник ледяной айсберг безжалостного равнодушия, — и я не позволю своим чувствам испортить этот успех. Возьмешься за старое, и я не посмотрю, что ты моя любимая дочь. Поступлю так, как и подобает матери, приведшей в мир чудовище. Я тебя породила, я тебя и убью. Поэтому будь послушной умничкой и не разрывай моё сердце. Не вынуждай идти на крайние меры.