Эпизод Ателье
28 мая 2021 г. в 17:37
— Не могу поверить, что вы уломали меня на это! — стоя на маленьком подиуме перед здоровенным зеркалом, я наблюдал, как худощавая серая пони-единорог шьёт на мне платье, собирая его на живую нитку.
— Не могу поверить, что это было так трудно, — закатывая глаза, крутится рядом Каденс, разглядывая своё новое платье со всех сторон.
— Вы будете просто изумительны в нём, дорогуша! — буквально сияла модельерша, со всего маха вгоняя здоровенную иголку в платье, собираемое на мне, и заставляя меня сжаться. — Вот увидите, в моём творении вы покорите весь Кантерлот своей красотой!
— Не сомневаюсь, — сглатывая, кошусь на здоровую иголку, которая с дикой скоростью сшивает куски материи и только чудом не втыкается при этом в моё тело, — за этим мы к вам и пришли.
— Конечно, дорогуша! — продолжала улыбаться пони, тряхнув короткой розовой гривой, сложенной в явно модную прическу. — Всё будет, как всегда, идеально! Вы, главное, не дёргайтесь, а то ещё на иглу наскочите.
Сглатывая слюну, я проклинал тот момент, когда согласился на этот кошмар. По настоянию Каденс, мы зашли к одной из лучших портних Эквестрии по имени Прим Хэмлайн. Которая оказалась худощавой кобылкой с лёгким характером и любовью к маханию разными острыми предметами возле тел клиентов. Пусть даже сначала всё было довольно безобидно и мы с сестрёнкой выбрали для меня ткань и модель, после чего были сняты мерки и раскроенные куски ткани стали прилипать ко мне. А вот дальше... в ход пошли здоровенные портняжные ножницы, подрезавшие ткань прямо наживую, скользя по телу холодным металлом и щёлкая, щёлкая, щёлкая без конца. При этом портниха и Каденс мило беседовали, порой забывая обо мне и переходя на свой особый сленг, в котором я мало что понимал — кроме отдельных слов. Я постоянно ожидал, что она отвлечётся и отрежет мне что-то ещё, кроме ткани, но Селестия миловала, и мне ничего не отчекрыжило. Даже на шерсти полос не осталось.
Но стоило мне только расслабить булки и подумать, что самое страшное позади, как эта сумасшедшая кобыла достала здоровенную цыганскую иглу и начала сшивать все части платья на мне. Плотно стягивала материал и каким-то чудом попадала в ничтожные зазоры между тканью и телом — где была только относительно тонкая шерсть. Грозя любым неаккуратным движением вогнать иглу мне в любое место, от крупа и до шеи. И пусть боли я особо не боялся, но сам факт того, что вдоль тела машут такой острой штукой, дико напрягал. Ведь одна Луна знает, что у этой кобылы на уме и как она ко мне относится. Ещё как вгонит случайно иголку куда, и скажет, что случайно вышло. А если в хребет? Вообще караул, что может быть в итоге!
— Найти, да расслабься, — легкомысленно толкнула меня в бок крылом Каденс, посмеиваясь, и смотря в глаза, — Прима мастер своего дела и ещё ни одна клиентка не пострадала. Ведь так, мисс Хэмлайн?
— Конечно, дорогуша! Можете не зажиматься, игла специально зачарована так, что бы прокалывать только ткань и упираться в плоть, вот, смотрите, — поворачивая иглу в облачке телекинеза, она вогнала её прямо в мою спину, вот только, вместо боли я ощутил себя так, словно в меня ткнули карандашом. Не слишком приятно, но совершенно не больно, — видите, это совершенно безопасно.
— Вижу, — пытаюсь расслабиться, но выходит с трудом. Глаза видят одно, а разум кричит другое, — наверное, мне нужно просто привыкнуть к этому.
— О, понимаю, — обрадовалась кобылка, с удвоенной скоростью строча ткань на живую, — с непривычки это может немного пугать даже легендарную Найтмер Мун. Кто бы мог подумать, что вы боитесь иголок.
— Да не боюсь я иголок, — кое как расслабившись, ощущаю себя свободнее, хоть и тем ещё дураком, — по сравнению с молниями, иголка в круп это детский лепет.
— Вас била молния?! — ахнула кобылка. — Это же так больно!
— Да вот, не повезло, оказалась не в том месте и не в то время, — борясь с желанием почесать ногу, с которой облезала кожа, а потом наросла, отвожу взгляд в сторону, — ничего приятного.
— Моего мужа тоже раз ударила молния, — продолжила тараторить кобылка, — так три дня в больнице пролежал, пока ему магией ожог сводили. Но ничего, всё вылечили, и вам, наверное, тоже помогли!
— Ага, — с содроганием вспоминаю это лечение, видя, как у Каденс горят глаза от любопытства, — быстро вылечили.
При этом я буквально крыльями ощущал, как розовая хочет узнать подробности той истории и уже готова вцепиться в меня, учинив форменный допрос. Сдерживалась только из-за наличия посторонней пони, но эта защита продержится очень недолго. Стараюсь выкинуть все эти мысли из головы и смотрю в зеркало, где отражалась моя кислая морда.
Тьфу ты. Взяв мимику под контроль, клею на лицо лёгкую улыбку, расслабляю уши и шею и стараюсь придать себе нейтрально-радушное выражение, но расширенные зрачки выдают меня с головой. Да ещё грива опять в лицо лезет, так что пытаюсь поправить её, дунув вверх и убирая непослушные прядки с глаз — прикидывая, как бы укротить эти патлы. Ведь обрить до короткого ёжика не дадут, тут даже жеребцы щеголяют длинными шевелюрами, а уж кобылки и подавно.
— Готово, дорогуша, — отрывая меня от самолюбования, кобылка отошла назад, — вы выглядите просто великолепно. Ещё бы бант добавить!
— Вроде того. — стараясь выдать свои эмоции выражением лица, смотрю на своё отражение в изумрудном платье из шёлковой ткани и ощущаю, что оно довольно комфортно сидит на теле, — Вы настоящий мастер, так быстро сделали такую красоту.
— Ну что вы, разве это красота, — отмахнулась довольная портниха, — вот если бы добавить оборочек, сделать пышную юбку, прикрепить рюшечек, да и вообще, украсить этот голый аскетизм, было бы по-настоящему красиво.
— Не люблю излишества. — поворачиваясь задом, понимаю, что пышная юбка могла оказаться не такой плохой идей, по крайней мере, скрыла бы мои костлявые формы, — Хотя, может, и стоит добавить сзади что-то для объёма, да и на бока, чтобы рёбра не выпирали.
— Именно, — просияла Каденс, — я же тебе сразу говорила, что нужно корректировать фигуру, а не выбирать облегающий вариант для пышных кобыл. Давай поправим, пока ещё можно! Значит, так!
Я только глаза закрыл и отдался этой стихии. Окончательно осознавая, что мои вкусы и желания, мягко говоря, неадекватны по сравнению с местной модой и обычаями. Выбранный мной фасон сидел на мне, как на корове седло, и явно требовал более объёмного тела, чтобы не превращать меня в скелет, обтянутый в платье. Особенно там, где я по тупости могу вляпаться в местные нормы морали по самое не могу и выставить себя полным кретином или ещё чем похуже. Скажем, одевшись так, как тут одеваются кобылки лёгкого поведения, или выкинуть ещё что-нибудь в этом духе.
Нет уж, если быть принцессой Эквестрии, то придётся соблюдать устав местного монастыря, а не лезть в него со своим. Как бы ни хотелось прогнуть всё под себя, лучше самому поддаться в мелочах. Чем потом разбивать себе лоб о местные обычаи словно баран, думая, что мой лоб прочнее мира.
— Готово, — радостный крик сестрёнки отвлёк от самокопания, возвращая в мир, — как тебе?!
— Ну... — пялясь на это безобразие, я не знал, кого хочу придушить сильнее, Каденс, которая насоветовала такое, или портниху, которая сделала, — даже не знаю...
Поворачиваясь боком, я мог лицезреть то же самое длинное платье, закрывающее всё туловище и ноги изумрудной тканью, под которую были подшиты какие-то складчатые куски ткани, похожие на лёгкий тканевый корсет. Но, должен признать, эти штуки здорово округляли фигуру, скрывая мою худобу и делая визуально более объёмной. При этом не превратив платье в облачко, вместо струящейся лёгкой ткани. Что, с одной стороны, неудобно и, наверное, жарко, а с другой, я был вынужден признать, что выгляжу в нём лучше, чем раньше. Разве что, разные штуковины раздражали, вроде белого кружевного воротничка с такими же манжетами, да здоровенный бант в основании хвоста буквально вымораживал.
— Бант убрать. Обязательно!
— Ну, Найти, как же ты без банта! – подскочила Каденс, пылая праведным гневом. — Он тебе так идёт!
— Нет, точно нет, — собираю всю свою волю, чтобы не поддаться на эту провокацию. — Остальное можно оставить, но бант убрать.
— Ладно, — только махнуло копытом розовое чудовище, — убираем бант, остальное подойдёт.
— Замечательно, — притопнула швея, — вы покорите всех своим очаровательным нарядом!
— Угу... не с моей мордой, быть очаровательной. — рассматривая себя в зеркало, не могу не отметить, что так лучше, даже несмотря на юбку. Во всяком случае, мои кости не торчат из-под шерсти.
Для пробы, улыбаюсь пошире, демонстрируя всем свои кусачки, выглядящие как кошмар стоматолога. Смотрящиеся белым частоколом крайне контрастно на фоне почти чёрной шерсти, да и красный язык выглядит совсем не безобидным язычком, а куском окровавленного мяса в пасти чудовища. Ну и конечно глаза, с узкими вертикальными зрачками, которые палятся на меня, словно примериваясь, за какую ляжку куснуть вначале. Вот такое вот чудовище, с какого-то перепоя натянувшее на себе платье и думающее, что оно скроет общий кошмарный вид. Эх, на что я надеялся?
— Беру, — закрываю рот, не желая больше травить душу, — сколько с меня?
— Пятьдесят тысяч, — не моргнув глазам, огорошила меня мастерица, — ткань, нитки, кружева и прочие материалы - сорок семь тысяч, срочная работа - три. Если бы месяц назад заказали, было бы две тысячи за работу.
— Сколько?! — я чуть воздухом не подавился.
— Три тысячи за работу, знаю, дорого, — смутилась кобылка, отводя взгляд, словно совершала преступление. — но у меня действительно нет времени. Заказов тьма и придётся работать полночи.
Но я видел, что она говорит чистую правду, без капли лжи. И обалдевал от местных реалий, где такие дорогие материалы, а работа мастера стоит сущие копейки. Подумать только! Пять-шесть процентов от цены работы, когда материалы столько стоят! Они что тут, золотые все, что-ли?
— Найти, успокойся, я за тебя заплачу, мне не трудно, — вмешалась Каденс, заваривавшая всю эту кашу, — это будет мой подарок тебе за… Ну, ты понимаешь.
От одной мысли, что я буду ещё и её разорять своими покупками, мне поплохело. И так должен столько, а тут ещё больше задолжаю. Ведь нет лучшего способа поссориться с другом, чем дать ему в долг. И я не совершу подобной ошибки. Поэтому так вопрос стоять не должен.
— Хорошо, я заплачу, — давя жабу, принимаю свою судьбу, — моя помощница принесёт вам плату сегодня вечером.
— Как пожелаете, принцесса, — облегченно поклонилась единорожка, расслабляясь, — поднимите копыта, я сниму платье.
— Найти, мне же не трудно, — вплеснула крыльями Кейденс, застыв напротив меня. — Я же хочу тебе подарок сделать, а ты упрямишься.
— Придумаешь что-то другое. Какой это подарок, если я о нём знаю заранее? Где сюрприз?
— Ну, Найти... — даже не думала сдаваться розовая, — почему ты так не хочешь получить от меня подарок? Это же так здорово, дарить друг другу подарки!
— Это слишком дорогой подарок, — наблюдая, как портниха выворачивает платье на изнанку и что-то с ним делает магией, я только рукой махнул на всю эту волшебную дичь, — если хочешь дарить, то подари что-то подешевле и поважнее.
— Да тебе же ничего не нужно, кроме доспехов! — в сердцах стукнула копытом по полу Каденс.
Крыть было нечем. Ведь действительно, у меня было всё что мне требовалось. Во всяком случае, в голову не приходило ничего путного, пока взгляд блуждал по залу и не наткнулся на ряды очень строгих костюмов, которые напоминали пиджаки, переходящие в короткие юбки, закрывающие туловище от горла до хвоста и слегка прикрывающие ноги. Заканчиваясь между бедром и коленями. Не то, чтобы я фанат платьев, но уже мог оценить их пользу для себя, так что, почему и бы нет?
— Ну, почему же... Я бы не отказалась от чего-то такого... — пересиливая себя, всё-таки говорю это в слух, указывая на ряды этих костюмов и видя, как ушки Каденс встают торчком и слегка подрагивают, — Простого и практичного для ежедневного ношения. Из простых тканей, без лишних деталей, и комфортное в ношении. Чтобы даже под солнцем жарко не было и можно было в нём бегать на стадионе. Вот это будет настоящий сюрприз и желанный подарок.
— Да! — розовые копыта снова заставили хрустнуть мои рёбра, а крылья щекотали спину. — Я выберу тебе самый лучший костюм!
Ощущаю, как мозги плывут от радости Каденс, отпустившей свою магию. Безуспешно пытаюсь отбиться от обнимашек и чувствую, как буквально тону в радости и любви, с которой просто невозможно бороться.