Другая Найтмер

      Казалось только мгновение назад я лежал в кровати, погружаясь в сон, а в следующий момент уже падаю на раскалённую поверхность фотосферы звезды — под радостный и задорный смех Найтмер, с наслаждением купающейся в языках протуберанцев перегретой плазмы. Что вызывало ещё более дикий диссонанс между тем, что видят мои глаза и тем, что я знаю о мире. Заставляя задуматься — то ли у меня тяжёлые галлюцинации, то ли мои знания о мире ошибочны и требуют пересмотра.       — Ни то, ни другое, — мягкий голос Лу́ны, донёсшейся из-за спины, поставил точку в моих размышлениях, — мы просто спим и видим очередной сон.       А в следующий момент звезда рванула назад, обгоняя скорость света и вынуждая задержать дыхание от ощущения, как сердце пытается вырваться из парализованного ужасом тела. Настолько все было реально и казалось, что в следующий момент я просто задохнусь в этом вакууме космической пустоты.       — Забавно наблюдать, как знания могут убить, а невежество спасти. — под ногами образовался клочок земли, вокруг которого появился воздух, заключая нас в небольшую сферу привычного пространства.       После чего я некоторое время наблюдал, как мы спускаемся на расплавленную обжигающе огромной звездой планету. От чего мне с трудом удавалось справиться со своими мыслями. В которых первобытный ужас сливался с почти детским восторгом, создавая дикий коктейль эмоций, не позволяющих вытолкнуть из себя ни единого слова. Разумом осознаю, что это всего лишь сон, но в тоже время все органы чувств орут благим матом, что всё это реально и смертельно опасно!       В отличие от нормальных планет, где была воздушная среда и нормальная гравитация, обжигающая земля этого красного карлика соседствовала с вакуумом и фонтанчиками каких-то химических гейзеров, вдохнуть содержимое которых, я не согласился бы даже под страхом смерти.       — Зачем это… — с трудом выталкивая из себя слова, ощущаю, как будто колючки рвут мне горло, заставляя закашляться и оборвав на полуфразе.       — Сила самовнушения, порой не идёт на пользу разуму, — принцесса ночи топнула обутым в серебристый тапок копытом, и мы оказались посреди залитого солнцем весеннего луга, над которым порхали огромные разноцветные бабочки, — С другой стороны, ты ведь хотел лично увидеть все чудеса открытого космоса. Своими собственными глазами, а не попробовать всего лишь в моих воспоминаниях.       С трудом удерживаясь на ногах, только киваю, не видя смысла отрицать очевидное. Ещё бы Лу́на, с её шутками, не делала все эти трансформации сна так резко и жутко — вообще бы шикарно было. Тогда можно было бы успеть морально подготовиться к такому зрелищу, и внушить себе нереальность происходящего. А то, так ведь можно и инфаркт себе заработать.       — У аликорнов инфарктов не бывает, — обрадовала меня матушка, — мог бы уже запомнить. Мы бессмертные, не страдаем обычными болезнями и старческой деменцией, иначе просто умирали бы от всякой ерунды, не доживая и до пары столетий.       — Это радует… — вдыхаю полной грудью сладкий, напоённый ароматами травами воздух, и провожаю взглядом малютку Найтмер, в восторге носящуюся за слишком быстрыми и вёрткими бабочками, — вот только, зачем всё это?       — Сам не догадываешься? — мир снова поплыл, и мы оказались на усыпанной кратерами поверхности ночного светила, над которой висела голубая громада живой планеты.       Мне хотелось ответить, но в голове была только пустота, образовавшаяся от завораживающей красоты открывающегося вида. Вызывая странное желание побывать на луне́ лично и полюбоваться этим зрелищем своими глазами. Даже ужас безвоздушного пространства отступил и больше не беспокоил меня, как в первые минуты этого сна. А в голове начали складываться кусочки мыслей, дающие ответ на некоторые вопросы. Ведь не зря же Лу́на потащила меня по этим заводам и сделала капитаном корабля, позволив ощутить будущее и спрогнозировать развитие пони. С возможной позицией в иерархии, которую я могу занять. Более того, не помешала Найтмер сцапать гравировщик, а наоборот, как бы не усилила её желания. Во всяком случае, у меня буквально рог чесался поработать с этим артефактом и создать другие волшебные предметы своим трудом. Что не могло быть просто случайным стечением обстоятельств.       — Верно, — усмехнулась Повелительница Грёз, протягивая переднюю лапку и крутя на накопытнике миниатюрную версию луны, — твоё желание познавать мир и идти за горизонт, крайне полезно Найтмер в качестве примера и руководства к действию. Позволяющее ей выглянуть из своего эгоистичного личного мирка и осознать целую Вселенную, о которой она даже не подозревала до последнего времени.       — Ведь это не все причины? — задавая сей вопрос я надеялся, что хорошего настроения Луны хватит для больших ответов.       — Молодец, плюсик за сообразительность, — улыбка принцессы стала ещё шире, — ведь главная причина в том, что ты был мужчиной и продолжаешь думать о себе как о жеребце. Что с одной стороны, кошмарно и опасно для вашей совместной психики, а с другой, просто замечательно! Догадываешься почему?       Ощущая, как весь мир словно кренится, пытаюсь осознать её слова. Ведь это сущий бред! Помещать разум зрелого мужчины в женское тело. Но Лу́на говорит об обратном, а значит… значит я чего-то сильно не понимаю и этому должна быть причина… причина, которая имеет смысл… смысл добавить женщине мужского виденья мира… да ладно! Не может же всё быть настолько просто?!       — Молодец, возьми печеньку.       Рядом с аликорном появилась оная сладость, с оттиском королевской печати, которую я машинально взял и откусил. А в тот же миг… просто грандиозный взрыв вкуса во рту перегрузил все мои чувства! От чего мир кажется замедлился и стал заметно ярче и чётче. Хотя, почему — кажется? Так и есть. Теперь только Лу́на двигалась с нормальной скоростью, в то время как замедлившаяся Найтмер и всё остальное, словно плыло в густом киселе.       — Видишь ли, в чём проблема, — как ни в чём не бывало продолжала принцесса Ночи, — аликорны все самки, и у нас буквально гипертрофированно развиты инстинкты плодиться и размножаться. Что в принципе хорошо для Рода и не особо обременительно, но на ранних стадиях взросления крайне проблемно для разума. Так как не имеющий других приоритетов разум зацикливаться на этом процессе и перестаёт развиваться многопланово. Параллельно с рождением первого ребёнка, всё внимание юной принцессы фокусируется на нём и новых детях, и ни о каких звёздах думать уже не выйдет.       — И долго это продолжается? — по спине прошёлся нервный озноб, от одной мысли о таком будущем.       — Обычно до смерти первенца, — безжалостно отрезала Луна, — после чего столетие-другое депрессии, по мере того, как остальные рождённые до этого дети умирают у тебя на глазах, а за ними начинают уходить внуки и правнуки, которых ты уже хуже знаешь.       — Кошмар какой, — от одной мысли, о смерти своих детей, становилось дурно, а в памяти вставали картины застарелой боли и отчаянья, — как вы вообще можете с этим жить?       — Со временем к этому привыкаешь, как к естественному циклу в круговороте разумной энергии во Вселенной, — вновь безжалостно припечатала принцесса, — у тебя же есть альтернатива, если, конечно, сможешь побороть желания тела хотя бы пару-тройку десятилетий, найдя иную страсть — помимо заложенных Мирозданием в аликорнов инстинктов. Ведь ты не хочешь обречь Найтмер на такие муки? А то, боюсь, после такого, её обратно на материальный План уже и за хвост не вытащишь.       Хотелось побиться головой об стенку. В который раз! За что мне это?! Ведь выходило, что всё, что я считал в себе безумием и извращением нормальной природы — было вполне логично и нужно Лу́не. Просто для того, чтобы у бессмертной дочки как можно дольше не было детей. Что с одной стороны, странно, а с другой-абсолютно логично. Ведь я сам вижу, как плющит Каденс со всеми этими вопросами. Вот только, относительно той выходки Лу́ны, где она не скрыла своего удовольствия от встречи с несколькими жеребцами — вызывало ещё большие вопросы.       — Со временем поймёшь разницу, между удовольствием от процесса и его плодами, когда у Кейденс родится столь долгожданный ребёнок, — улыбка ночной диарх стала по-настоящему зловещей, при том, что выражение лица Лу́ны ни капельки не изменилось, — и ты будешь наблюдать за поведением двоюродной сестрёнки. Которой Селестия и так копыта вывернула до предела, по максимуму откладывая зачатие, ради становления взрослого разума.       — То есть? — от неожиданности я так и присел, ощущая, как мир ещё больше замедляется, — Так защита от зачатия — это не подарок, а наказание?       — Это забота, которую глупое дитя ещё не понимает, — зловеще хмыкнула Лу́на, — которое, к сожалению скоро завершится, как бы нам не хотелось обратного.       — Почему? — вопрос вырвался сам собой.       — Сама подумай. Это полезно детям, может мозгами пользоваться научатся, подмечая очевидные вещи.       Опять думать! Да сколько можно то! Хорошо хоть о дневнике не вспо…       — Хорошо, что напоминала, — мир снова мигнул и я оказался за партой на которой лежал свиток и перо, — раз уж в том мире забыла, то вперёд, заполняй свой дневник пока у тебя есть время здесь и думай. Думать вообще полезно.       — Фух, — выдыхая, подхватываю облачком телекинеза перо и радуюсь, что никакого наказания за пропуск не последовало.       — С чего ты взяла? — прошептала Лу́на у меня над ухом, мгновенно оказавшись за спиной и почти касаясь губами оного органа. — Ведь без наказания, у тебя не будет стимула выполнять работу вовремя. А посему помни, за несделанную вовремя домашку ты должна будешь сделать задание вдвойне, за каждый день пропуска.       От этих слов, грива буквально встала дыбом, а в голове закрутилась геометрическая прогрессия! Это же караул какой-то! Если долг удваивается каждый день, то после недели пропуска, можно будет натурально сдохнуть — в попытке отработать весь объём! Даже за два дня — это шесть тысяч слов, а три — четырнадцать! О большем даже думать не хочется! Мне же дня не хватит, чтобы столько закорючек нарисовать!       — Не беспокойся, — вновь нежно промурлыкала Лу́на мне прямо на ушко, — я помогу тебе дополнительным временем во сне. Где ты сможешь десятками часов оттачивать мастерство каллиграфии.       — А можно артефактом? — эх, помирать, так с музыкой, — Вырежу дневник в камне или ещё чём?       — Нет, — пред глазами возник кристалл, окутанный свечением странной магии, — ты должна уметь каллиграфическое писать на бумаге пером. Но если ты желаешь усложнить себе жизнь, то я научу тебя одному простенькому трюку.       С этими словами магия пришла в движение и перо прочертило кривую линию на бумаге, и одновременно с этим кристалл оставил подобный след в камне, только в разы меньше и тоньше, но сходство линий было идеальное. А у меня в голове щёлкнуло, когда я понял, что это за магия! Это же парное заклятье телекинеза, с одним управляющим контуром и двумя потоками сигналов! По сути, артефакт и перо двигались синхронно и не важно где я буду писать, оба инструмента будут записывать одно и тоже. При том, что само заклятье не такое и сложное, всего раза в три затратнее обычного телекинеза, но в принципе понятное и не особо то и заковыристое. При желании я его создам, пусть и не быстро.       Стоп, а ведь можно подавать сигналы не на два объекта, а на… да сколько угодно в принципе! То есть, я могу легко писать одно и тоже в десятках, а то и сотнях копий!       — Хватит уже в облаках витать, у тебя этой ночью много работы по закреплению пройдённого днем материала.       И после этих слов, со вздохом, моё перо пришло в движение, погружая меня в пучину письменной рутины. Да… это надолго…